нему. А ничто так не оскорбляет человека, как недоверие. — Он на мгновение замолчал, — Я думаю, что друга в его лице, Вы сегодня потеряли.

— Возможно, — согласился с ним Игорь.

Он пожал следователю руку и пошел на автобусную остановку.

Утром он проснулся на удивление бодрым. О былом отравлении напоминали только круги под глазами и неприятное ощущение во рту. Он, как всегда, принял контрастный душ и, растираясь махровым полотенцем, почувствовал, до какой степени проголодался. Это был хороший признак выздоровления. Игорь вышел на кухню с твердым намерением позавтракать яичницей на сале и запить чашкой крепкого кофе. Он расположился за столом и обратился к жене:

— Что у нас сегодня подают к завтраку?

Людмила молча поставила на стол кружку с черным чаем и тарелку с сухарями.

— Врач сказал, что в ближайшие четыре — пять дней, тебе ничего нельзя мясного, растительного и, тем более, никаких полуфабрикатов.

Начало дня сразу показалось малообещающим. Игорь давился на кухне сухарями, как вдруг раздался телефонный звонок. Обычно утренние звонки не предвещали ничего хорошего, поэтому он не решался поднять трубку. Однако, абонент на противоположном конце провода, не собирался сдаваться, и звонок настойчиво повторялся раз за разом.

— Да возьми ж ты трубку, — взмолилась жена, — Мне в такое время никто не звонит.

Игорь подошел к аппарату и, наконец, ответил.

— Здравствуй, Игорь, — услышал он голос Секерина.

— Доброе утро, Андрей.

— Может быть, оно для кого-то и доброе, но только не для тебя, — голос начальника уголовного розыска звучал прерывисто, в трубке были слышны чужие голоса, вой сирены и гул проезжающих машин.

— Что случилось? — напрягся Чернов в ожидании плохих известий.

— Скоро твоей службой боепитания будут заниматься все правоохранительные органы города, — в трубке наступила тишина, видимо Секерин с кем-то параллельно разговаривал. Через несколько секунд он вновь заговорил, — Только что взорвали машину начальника службы вооружения вашего батальона обеспечения.

Игорь на минуту лишился дара речи от услышанного известия.

— Гордиенко погиб? — Собравшись с духом, спросил Чернов, и не узнавал собственного голоса.

— Слава богу, нет. О таких, как он, говорят, в рубашке родился, — успокоил его Секерин, — на ходу успел выскочить из машины, правда, немного лицо и руки разбил, но в целом ничего серьезного, а вот автомобиль, на куски разнесло.

— Где это произошло? — спросил Игорь.

— Недалеко от гаражного кооператива «Авиатор», на перекрестке.

— Скоро буду, — ответил Чернов, — и положил трубку.

Спустя несколько минут он уже был на месте. Посреди проезжей части дымились искореженные останки автомобиля, окна близлежащих домов напоминали пустые бойницы, все стекла из них вылетали либо от взрывной волны, либо от разлетевшихся осколков. Возмущенные люди, кто в чем, вышли на улицу поглазеть на происшествие и при этом, не стесняясь окружающих, поругать новую власть за разгул преступности в городе. Сотрудники милиции в форме и штатской одежде опрашивали свидетелей, криминалисты исследовали обломки машины. На порожке кареты скорой помощи Чернов увидел сидящего Гордиенко. Того трясло мелкой дрожью, он беспрерывно курил, держа сигарету большим и указательным пальцами. Его голова была перевязана, а руки обработаны йодом. Верхняя одежда его была изорвана, то ли в результате падения, то ли порвана осколками стекла и металла.

— Что случилось, Сережа? — подойдя к нему, спросил Чернов.

— Не знаю, — озираясь по сторонам, ответил Гордиенко. Он продолжал труситься всем телом, даже не поняв, кто к нему обратился.

— Оставь его в покое, — к Чернову подошел Секерин, — Сейчас с ним бесполезно разговаривать. У него шок. Врачи сделали ему укол, поэтому опрашивать будем, когда он придет в себя.

В этот момент к офицерам подошел врач.

— Извините, что вмешиваюсь в ваш разговор, — обратился он к обоим, — Но нам этого товарища нужно забрать с собой для полного обследования. — Он кивнул в сторону Гордиенко.

— Доктор, но по нему же видно, что он цел и не вредим, — попытался возразить Секерин.

Капитан продолжал курить, уставившись в одну точку.

— Да, вы что не видите, что он не в себе? — возмутился врач и, стараясь закончить спор по этому поводу, решительно сказал, — Потом, все потом.

Он бесцеремонно толкнул Гордиенко на носилки и при помощи санитара стал укладывать его в машину.

В этот момент капитан вскочил на ноги и начал истерично кричать.

— Я никуда не поеду. Оставьте меня здесь.

Он с яростью оттолкнул санитара и, прихрамывая на левую ногу, побежал на противоположную сторону улицы. Санитар, моментально сорвался с места и бросился за ним. Уже на газоне, он свалил Гордиенко с ног и сел на него, придавив своим телом. В этот момент к ним уже спешил врач со шприцем в руках. Он через одежду сделал укол сопротивляющемуся офицеру и, прижал к земле его свободную руку.

Через несколько секунд Гордиенко обмяк, его глаза помутнели, и он начал успокаиваться.

— Никогда не думал, что в нашей армии служат такие истеричные офицеры, — переводя дыхание, сказал врач, подходя к Чернову и Секерину. — Теперь вы видите, что он нуждается в медицинской помощи?

— Видим, — ответил Секерин, прикуривая сигарету, — А когда мы сможем его опросить?

— Не раньше, чем через два часа и то, это при условии, если он не получил серьезных ранений.

— Да, какие там серьезные ранения, — возразил майор милиции, — Вон он как чухнул, еле санитар догнал.

— Это может быть шок, — произнес Чернов, — У нас в полку был случай в 85 году. АН-12 упал на взлете за полосой, так правый летчик, с поломанной ногой пробежал два километра до командно- диспетчерского пункта. А Серега, как я заметил, тоже прихрамывает.

Врач молча выслушал Чернова и, никак не прокомментировав его замечание, закрыл двери кареты