Сугико требовала, чтобы каждый раз при встрече они обстоятельно, не спеша поели. Эти совместные ужины стали чем-то вроде ритуального действа, необходимого перед тем, как пойти в отель.

Однажды вечером, примерно через год после знакомства, Саса и Сугико сидели за столиком в подвальном ресторане. В широком зале на подходящем расстоянии друг от друга были расставлены столы, и почти все стулья были заняты. Саса оторвался от тарелки и взглянул на Сугико, которая ела морской язык в соусе meuniére. Она извлекала из куска кости, ловко и легко орудуя ножом и вилкой. «Не иначе как в богатом доме выросла, — подумал Саса, наблюдая за ней, — и от этого, наоборот, только хуже».

Подруга Сугико, Юко, была старше её на четыре года, жила одна и сама зарабатывала себе на жизнь. Она, пожалуй, выросла совсем в другом мире.

Эта самая Юко однажды сказала в разговоре с Саса:

— Ты что, не знал? У Суги-тян такая коллекция, все о ней только и говорят! Фотографии мужчин и женщин, ну, ты понимаешь, да?

Тогда Сугико было двадцать три, и Саса, услышав это, особенно остро ощутил, что она всё ещё девственна.

После десерта он засунул руку во внутренний карман пиджака, обхватив пальцами пачку цветных фотографий. А затем внезапно вынул и поднёс прямо к её глазам. Иностранцы, мужчины и женщины, в откровенных позах, во всех подробностях.

Её голова дёрнулась, словно от пощёчины.

Саса сразу убрал пачку обратно в карман, но, быть может, люди на соседних столиках успели уловить очертания изображённого.

— Не надо, — проговорила Сугико, покраснев.

— У тебя ведь целая коллекция есть, мне Юко всё рассказала.

— Но не здесь же…

— Это как раз и захватывает. Вон у тебя глаза совсем заволокло.

Когда после ресторана оба вошли в комнату отеля, Сугико сказала:

— Покажи-ка мне ещё раз те фотографии.

Достав, Саса протянул ей фотографии, которые она стала увлечённо рассматривать.

Это были игральные карты, сделанные в Швеции.

На рубашке каждой карты была напечатана цветная фотография. У каждой был свой сюжет, и, например, на пятёрках изображались пять мужчин и женщин, сплетённых телами. В картинках не было тайны, казалось, будто люди увлечённо занимаются неким спортом. Карты словно ограничивались сухим перечнем позитур, в них не было ни страсти, ни чувственности, ни стыда, ни непристойности.

Увлечённо рассматривая фотографии одну за другой, лежащая на животе в постели Сугико начала откладывать одни направо, другие налево, со словами «эта хорошая, та плохая». Саса смотрел на неё, наблюдая, как она их сортирует.

— А, это интересно. — Сугико положила джокера налево от изголовья.

На этой карте белый и негр выставили свои приборы так, что они соприкасались. Чёрный, с оттенком фиолетового, и второй, красный от прилива крови, сходились и выглядели словно коромысло, раскрашенное красным и чёрным. Место, где цвета соединялись, держит во рту, разинутом до предела, девушка, почти девочка, с короткой стрижкой. Её лицо можно назвать миловидным.

Все позирующие женщины — красивые.

Молодая платиновая блондинка стоит на четвереньках. Позади неё — могучий белый мужчина, обхвативший её обеими руками за талию, как будто пытаясь приподнять её с пола. На его левом предплечье — тёмно-синяя татуировка: орёл. Женщина, похожая на припавшего к земле зверя, вывернула голову на сторону, глубоко заглотив ещё один член, у её лица.

Рука Сугико на миг замешкалась, затем эта карта была отложена направо.

Однако карты с комбинациями из двух женщин и одного мужчины без колебаний откладывались налево.

Мужчина стоит, крепко обнимая двух женщин — одну левой, другую правой рукой. По-молодому круто выгнутые линии перехода от спины к ягодицам обеих прильнувших к нему женщин образуют справа и слева изящные дуги. В пространстве, очерченном дугами, вздымается стрела.

Или: толстый жезл с набухшими сосудами тянется горизонтально, разделяя карту пополам, а к его кончику приставлен красный и влажный язык женщины. Её правильный профиль полон доброты и нежности. Кроме того, в середине эту громадину обхватила ртом ещё одна женщина, из-за чрезмерно разинутого рта выражение её лица несколько страдающее, а в середине, между выглядывающих из-под губ зубов, виднеется маленькая щель.

Женщина лежит на животе. Сверху, как бы повторяя все изгибы её тела, к ней тесно приникла ещё одна женщина. На них, накрывая обеих своим телом, лежит огромный мужчина.

Две женщины, чёрная и белая, стоя слева и справа от мужчины, оскалив зубы, кусают его за плечи. Торс мужчины, от груди и до живота, весь покрыт жёсткими завитками волос.

Все эти карты пальцы Сугико быстро отправляли налево.

Вдруг её пальцы замерли в воздухе.

— А это, интересно, что ещё такое?

Она перевела глаза на Саса, глаза её заволокло.

На картинке была фотография женской промежности, снятая сзади, с близкого расстояния. В оба отверстия, расположенные по вертикали, вдеты два могучих мужских органа.

— С несколькими картами я и сам не могу толком разобраться, где что. Но здесь всё ясно.

Прошло несколько секунд, прежде чем Сугико поняла его объяснение.

В следующую секунду карта вылетела у неё из рук, словно это была тонкая, раскалённая докрасна металлическая пластинка, и Сугико вскрикнула вполголоса:

— Гадость!

Некоторое время она лежала, зарывшись головой в большую подушку и обняв её обеими руками, затем снова приподняла голову и принялась рассматривать следующую карту.

На этой карте две женщины лежали одна на другой, прорези между широко распахнутыми бёдрами были сфотографированы крупным планом так, что составляли одну линию. Их распахнутые вагины были нежного розового цвета.

— Эти модели… что они вообще за люди?

— В конечном счёте, наверное, проститутки или что-то вроде того.

— И женщины на этой вот фотографии… они что, тоже такие?

— Скорее всего, да.

— Неужели у них всё остаётся таким вот красивым?

— Прямо совсем как девственницы, то есть? Да, на удивление, выглядит вполне опрятно. К твоему сведению, вещь эта вовсе не хрупкая, что с ней ни делай, — сказал Саса.

— Гадкий, не говори мне такого, — произнесла она так, как будто несколько пришла в себя, но сразу добавила другим тоном: — Измучай меня. — Её слова прозвучали как стон.

Рядом с подушкой лежит карта: женское лицо, снятое крупным планом. В чертах этого лица, глазах и форме носа есть что-то почти утончённое. Над ней, с трёх сторон, нависают три члена. Лицо женщины забрызгано семенем, оно стекает по её щекам, как белые полупрозрачные слёзы, густо заливая нижнюю губу.

Жаркие глаза Сугико прикованы к этой фотографии.

Он схватил Сугико за руки, заставил встать и, открыв дверь в перегородке, затащил в соседнюю комнату и посадил, почти вставил в кресло. Её ноги взмыли вверх, он с силой прижал их снизу, пока сгибы коленей не упёрлись в подлокотники.

— Прекрати. — К слезам в её голосе примешивалось возбуждение, а её тело помогало ему, принимая нужную позу.

С широко, до предела расставленными ногами, она втиснута в кресло так, что двинуться невозможно.

Глаза Сугико крепко закрыты, голова откинута, шея её слегка покраснела, словно от страха.

В такой позе пространство между бёдрами тоже открыто ему лишь чуть-чуть, но перед его глазами