при аресте чемодан с деньгами был изъят полицией?

– Деньги, лежащие в офшорах, для донны Селести недосягаемы. Во-первых, не думаю, что такой тип, как Россе, доверял хоть кому-то, даже своей жене. Никто, кроме него, не имеет доступа к счетам. Если бы донна Селести попробовала снять с них хоть цент, счета были бы немедленно арестованы, деньги конфискованы. К тому же их брак длился не так уж долго. Всего три года. И вряд ли они успели так уж сблизиться. Я прав, донна Селести? – обратился инспектор к Наташе.

Жердь сидела с таким видом, словно разговор ее вовсе не касался, и отвечать явно не собиралась.

– К тому же за ней наверняка следят. Россе не такой дурак, чтобы рисковать собственными деньгами. Да и, как мне стало известно, донна Селести подала на развод. Так что с момента бегства ее супруга всяческие финансовые поступления на ее счет прекратились. У донны Селести серьезные финансовые проблемы. Ее счет тает с каждым днем, она на грани банкротства.

– То есть ей этот чемодан был жизненно важен?

– Нет. Она знала о его изъятии. После ареста мужа она однажды встречалась с ним в тюрьме.

– Тогда я вообще ничего не понимаю. Зачем она полезла к нам на виллу? Что ей здесь понадобилось? И кто, наконец, убил соседа?

– Это отдельная история, и мне пришлось попотеть, чтобы понять мотивы, которые двигали этими господами, – кивнул на Наташу с Анри инспектор.

– Да не томите вы уже! – вмешался в разговор Василий. – Выкладывайте все, что у вас есть.

– Роберто Россе приобрел эту виллу не случайно, – глядя на Наташу, произнес инспектор. – Донна Ползунова, вы говорили, что помните историю этого дома?

– Ну да.

– Не припомните, кто именно был ее первым владельцем?

– Кажется, какая-то актриса. У нее такое своеобразное имя… Мне еще помнится, что было в нем что-то от Франции и Португалии. – Юля нахмурилась. – Мадлен, Мадлен, Мадлен Родриг! Вот! Риелторша сказала, что этот дом построил для нее какой-то воздыхатель, и она тут доживала остаток дней.

– Вы совершенно правы. А что еще вы узнали об этой актрисе?

– Да ничего особенного. Только то, что сказала Мезе. Она была одинока и богата, после ее смерти деньги получили благотворительные фонды, а драгоценности пропали. Бабка Мезе работала на вилле горничной до самой смерти актрисы, поэтому и была в курсе происшедшего. Она сказала Мезе, что драгоценности до сих пор спрятаны на вилле, и та рьяно взялась за их поиски. Кстати, если бы не Кака, их бы в жизни не нашли.

– Вы нашли драгоценности? – в крайнем изумлении спросил инспектор.

– Ну да. Вчера утром. Кака мыл пол и нечаянно разбил статую, в ней были замурованы старушкины бриллианты, – сочла возможным поделиться с инспектором Юля, поскольку он оказался честным человеком.

– Вы кому-то сообщали о своей находке? Кто, кроме вас четверых, мог об этом узнать? – напрягся инспектор.

– Утром заходила эта компания и интересовалась, куда пропала Мезе. Я им объяснила, что ее арестовали, заодно объяснила за что. Они стали убеждать меня, что никаких драгоценностей быть не может, и горничная просто фантазерка. Ну, я им и сказала, что никакая это не фантазия, а самая настоящая реальность.

Глаза инспектора увеличивались по мере развития Юлиного рассказа.

– Это было до или после моего визита?

– После. Они еще спросили, мы вызвали полицию для того, чтобы сдать драгоценности? Я сказала, что полиция ни о чем не знает. А Анри заявил, что не из-за чего переживать, на вилле есть сейф, там драгоценности будут в безопасности, – глядя на Анри, рассказывала Юля.

– И вы положили в сейф найденные ценности и устроились в засаде поджидать коварного инспектора? – с иронией спросил дон Фонсека.

– Вообще-то нет. Мы их потеряли.

– Что вы потеряли? – не понял инспектор.

– Драгоценности. Когда вы нагрянули, мы как раз собирались в банк, хотели положить их в сейфовое хранилище.

– Это первая здравая мысль, которую я от вас слышу за все время нашего знакомства, – сделал Юле сомнительный комплимент инспектор.

– Наверное, потому, – язвительно ответила Юля, – что она не моя, а мужа.

– Это многое объясняет, – кивнул инспектор. – Так, значит, сейчас они в банке?

– Нет. Я же говорю, что мы их потеряли. Мы уже собирались в банк, но тут заявились вы, я перепугалась и кинула сумку с драгоценностями в кусты. Едва вы уехали, явились «дорогие соседи» и стали везде нос совать. Едва они отбыли, появилась Мезе. А потом в банк ехать было уже поздно. Да и драгоценности пропали, – расстроенно закончила Юля.

– Как это возможно? Их что, украли? – строго смотрел на Юлю инспектор.

– Не знаю. Может, просто из сумки выпали. Сумка была расстегнута, в ней лежал черный полиэтиленовый пакет с драгоценностями, во время броска он мог как-нибудь выпасть. А поскольку в кустах было темновато, мы его вчера не смогли найти, – раздраженно объясняла Юля, когда неожиданно и как-то очень стремительно Наташа катапультировалась со своего дивана и, легко перепрыгнув низенький кофейный столик, бросилась на нее.

– Говори, где мои драгоценности, сволочь! – визжала Наташа дурным голосом, снова пытаясь схватить Юлю за горло.

На этот раз скрутили ее быстро. Инспектор, Василий, Хулио, Жуан, двое полицейских и даже вставший на путь отваги Кака бросились ее отдирать от невинной жертвы. Все, кроме полицейских, вложили в этот процесс душу, так что теперь Наташа вновь сидела на своем диване, но уже порядком помятая, с несколькими ссадинами на лице, подбитым глазом, вывихнутым плечом и прореженной шевелюрой. Хотя, стоит отметить, сражалась она не на жизнь, а на смерть, и если бы защитников у Юли было меньше, пришлось бы снова прибегнуть к помощи подсвечника.

Наташа сидела, выпрямив могучую спину, и смотрела перед собой горящими яростью глазами. Ну прямо норвежский конунг, ведущий свой корабль в поход на Гарды (на Русь)! Для пущей достоверности ей не хватало шлема с рогами и здоровенной палицы, крушить врагов.

– Инспектор, чего она пристала ко мне с этими драгоценностями? Ей-то какое дело? – плаксиво спросила Юля, потирая ноющую шею.

– Вот именно драгоценности и были причиной всех ваших бед, – ответил ей инспектор, сочувственно похлопав ее по руке. – Именно они так влекли донну Селести и дона Готьера.

– А они-то откуда о них узнали? И почему такой нездоровый интерес к чужой собственности? Мне кажется, донне Селести было бы проще в очередной раз выскочить замуж, при ее-то опыте.

– Не берусь судить о личном опыте донны Селести, – ответил инспектор, по очереди поворачиваясь то к Юле, то к Василию, – но эти драгоценности были ей не совсем чужды.

– Нельзя ли поподробнее? – теряя терпение, обратилась к инспектору Юля.

– Извольте. Донна Селести приходится родственницей первой владелице этого дома. Той самой актрисе, чьи драгоценности вы нашли волей случая и волей случая потеряли. – При последних словах Наташа сильно дернулась. – Думаю, отыскать их труда не составит, – успокаивающе добавил инспектор. – Бабушка мисс Селести приходится Мадлен Родриг родной сестрой, а сама донна Селести двоюродной внучкой.

– Но Мезе говорила, что у актрисы не было родственников.

– Возможно, актриса сама так говорила. Насколько я смог узнать, сестры прервали всяческие сношения задолго до смерти Мадлен Родриг. Как мне удалось выяснить, причиной разрыва стал мужчина.

Юля приподняла бровь.

– Бабушка донны Селести отбила жениха у своей знаменитой и блистательной сестры. С тех пор мадемуазель Родриг вычеркнула сестру из своей жизни. А та счастливо прожила в браке долгие годы, ни разу не вспомнив о собственной сестре, которой разбила сердце.

– Оказывается, интерес к чужим мужьям – это у них семейное, – тихо и глубокомысленно проговорила