Иль к самому тебе, вельможа Ренси, все это отношенья не имеет?.. Живуче зло! Но покарать его — одной минуты дело. Покарай же! Поступок благородный обернется тебе ж во благо. Заповедь гласит: «Воздай добром за доброе деянье тому, кто совершил его, чтоб снова он доброе деянье совершил!» А это значит: одари наградой усердного в работе человека; и это значит: отведи удар заранее, пока не нанесен он; и это значит: дай приказ тому, кто приказанья исполнять обязан! О, если б ты познал, сколь это тяжко — быть разоренным за одно мгновенье!.. Зачах бы на корню твой виноградник, случился бы падеж домашней птицы, и дичь бы на болотах истребили!.. Но зрячий — слеп, и внемлющий — не слышит, и превратился в грешника наставник». . . . . И в третий раз явился поселянин, чтоб умолять его, вельможу Ренси. Сказал он: «О угодий управитель, мой господин, ты — Ра, владыка неба, с твоею свитой! Ты — податель пищи для всех людей; волне[85] подобен ты; ты — Хапи, что лугам приносит зелень и жизнь дарует пашням опустелым! Так пресеки грабеж и дай защиту тому, кто угнетен; не превращайся в стремительный и яростный поток, [к которому никак не подступиться] тому, кто о защите умоляет! Ведь вечность уже близко — берегись[86]! . . . . Не говори неправды! Ты — весы; язык твой — стрелка, губы — коромысла, а сердце — гирька. Если ты закутал свое лицо[87] перед разбоем сильных, — то кто ж тогда бесчинства прекратит?! Подобен ты презренному вовеки стиральщику белья, что жаден сердцем: он друга подведет, родных оставит ради того, кто даст ему работу; кто ему платит — тот ему и брат! 
Главный гипостильный зал храма Амона в Карнакском храмовом комплексе. Новое царство (реконструкция)
Ты лодочнику жадному подобен, который перевозит через реку того лишь, кто способен заплатить! Ты честному подобен человеку, но только честь — хромая у него! Начальнику амбара ты подобен, который строит козни бедным людям! Ты — ястреб для людей: он поедает тех птиц, что послабее! Ты — мясник, который получает наслажденье, убийства совершая, — и никто винить его не станет за страданья зарезанных баранов и быков!» . . . . Держал же поселянин эти речи к главе угодий Ренси, сыну Меру, у входа в дом суда. И Ренси выслал
