вашем доме?
– Давайте не будем о деньгах, – сказала она.
– Как это? – не поняла я.
– Вам было хорошо? И мне было хорошо. Ну, вот и славненько.
– Как же мне вас отблагодарить? Я не могу просто так уйти…
Она задумалась. А потом, смущаясь, сказала:
– Вообще, есть одно дело, которое я не могу сама сделать. Но я стесняюсь просить вас об этом.
– Пожалуйста, не стесняйтесь! Я очень хочу что-нибудь для вас сделать.
– Генеральная уборка… – прошептала она. – Я сто лет не мыла окна и не подметала под своим диваном… не могу согнуться…
Целый день я с воодушевлением драила её маленькую квартирку. Окна засверкали… Засверкали стёкла в книжных шкафах… Сняла и постирала абажур, и он оказался гораздо более весёлого оттенка. Надраила подоконники, ножки у стульев и шкафов, входную дверь, газовую плиту, кастрюли и сковородки. Не оставила ни одной пылинки ни в одном углу. Екатерина Андреевна наблюдала за мной с восхищением, пытаясь умерить мой пыл:
– Может, абажур трогать не будем?
– Будем, Екатерина Андреевна!
– Может, сковородки я сама?…
– Да чего уж там! Наводить блеск – так наводить!
А потом мы с Кириллом Георгиевичем купили ей огромный букет красных роз, и она даже прослезилась:
– С последних школьных экзаменов мне никто не дарил цветов… лет десять в моём доме не было цветов, тем более – красных роз…
И, страшно смущаясь, она сказала:
– Машенька, мне очень неудобно, но у меня к вам ещё одна просьба… если вас это, конечно, не затруднит… Я очень люблю вышивать, но в последнее время в Таллинне невозможно найти канву для вышивания. Я слышала, что она есть в Москве, хотя и там дефицит…
– Екатерина Андреевна, я с радостью найду и вышлю вам канву для вышивания.
…И я не раз высылала ей канву. Изредка мы обменивались письмами.
А где-то через год я получила письмо от её соседки и, ещё не распечатывая его, поняла, что больше мне посылать канву для вышивания некому…
…Потом, спустя годы, бывая в Таллинне, я всегда приходила на улицу Куке, к этому домику в кустах сирени, и, глядя на окошки Екатерины Андреевны, вспоминала наши беседы о Боге под зелёным абажуром, вспоминала трогательные глазированные сырки по утрам, и как она задорно пела песенку времён Первой мировой войны:
Я так и не знаю, разрешила ли она для себя проблему непорочного зачатия Христа. Ну, что ж, будет, о чём поговорить когда-нибудь…
Бывая в храме, я всегда пишу поминальную записочку, и в ней, среди дорогих мне имён, – имя маленькой старушки из сказочного Таллинна…
Пярну. Мы разминулись с Давидом Самойловым буквально на пару дней – он срочно уехал в Москву.
Пярну, сказочные десять дней…
В то лето повсюду шли дожди, но Пярну нам подарило солнце.
Деревянный голубенький домик на берегу залива. Полнолуние… Воркующие под крышей голуби… Чайки на песчаных отмелях, закаты… Мол, уходящий в море…
День рождения Кирилла Георгиевича, ему – пятьдесят семь. На теннисном корте он обыгрываешь всех, даже двадцатилетних. Я ужасно гордилась этим. Самым радостным для меня было услышать: «Ваш отец так прекрасно играет!»
В Пярну я стала говорить своему крёстному «ты», «папа Кирюша».
Как-то вечером мы сидели на берегу моря, над морем висела полная, переполненная молочным светом луна… Прямо от моих ног убегала лунная дорожка… И мне вдруг показалось, что я сейчас встану на неё – и побегу, как моя любимая гриновская героиня – Фрэзи Грант, бегущая по волнам…
– Куда ты?! – испуганно вскрикнул мой крёстный.
Я огорчённо оглянулась:
– Папа Кирюша, ничего страшного не случилось бы… Ведь я ВЕРИЛА, что я побегу!
– Но ты не умеешь плавать, я испугался…
…Через много лет я опять окажусь здесь, в Пярну, с мужем и десятилетним сыном. И буду ходить по этим улочкам в поисках голубенького домика с голубями, воркующими под крышей… Это будет ранней весной, и в этот раз мне удастся-таки побегать по морю – ведь оно будет ещё замёрзшим…
Глава восьмая
ОБРЕТЕНИЕ НОВОЙ ДЕРЕВНИ
Сентябрь 1973 года.
…Я лежу на твёрдом топчане в комнате Каптерева… ночь… но я не могу уснуть от счастья!… Вокруг меня – картины, кувшины, черепки, камни, старые табуреты, заляпанные краской… И запах, запах, потрясающий запах каптеревской комнаты-мастерской!…
Я думаю: «Вот я и в раю…»
Целый месяц я буду жить в его комнате, пока он путешествует по Крыму. Его маршрут похож на мой прошлогодний: Севастополь, Судак… В Судаке он будет жить у моих родственников, они уже ждут его, я написала им, и мне страшно приятно, что он будет жить в том же доме на горке, в
