его подельников, по идее, должны иметь место лишь те, кто наживал миллиардные черные состояния, внаглую обворовывая Государство. Родину! Народ! Или: кто своими действиями или бездействием принес Родине серьезный ущерб. Так он знал, Пастух. Точно! Таковы правила Большой Игры, ведомой Наставником. И до нынешней… как бы помягче… до нынешней, скажем так, сессии все было абсолютно логично и по правилам.

Да и первый приговоренный, Мэр Города-на-Реке, никаких сомнений у Пастуха не вызвал. Виновен, кто б спорил!

А уже по поводу Спортсмена сомнения возникали, возникали. И вот ведь не исчезли.

Но все же! Корпорация, региональное отделение которой тот возглавлял, была государевой, а Спортсмен – государевым наемным служащим. На зарплате. На бонусах. На льготах. Не без «золотого парашюта», вестимо. Пусть и на очень больших льготах-парашютах. Но вряд ли миллиардных. Так что сомнения как возникли, так и растаяли. Почти. Пастух приказал им растаять…

А в данном конкретном случае воровство бюджетного пирога имеет место, конечно, но масштабы мизерны по сравнению с масштабами работы покойных Мэра и Спортсмена. Такие, знаете, средне- статистические масштабы, которые, не исключено, изначально закладываются в бюджет Страны в раздел «естественные убытки».

Где логика?

А хрен тебе в жопу, Пастух, а не логика!

Кто ты есть в команде? Бесстрастный и нелюбознательный исполнитель приговоров. В некотором роде – механизм. Вполне, кстати, пристойно смазанный. Есть еще вопросы? Нет? Вольноопределяющийся Пастух, расчет окончен!

А нынешний приговоренный, назовем его навскидку – Гольфист, все равно на смертный приговор не тянет, хоть умри!

Личное мнение, на результат работы Пастуха никак не влияющее. Но, как говорится, и кошка вправе смотреть на короля. Или, в случае Пастуха, иметь свое, не промяуканное и, тем более, не реализованное мнение.

Вообще-то, быть кошкой довольно унизительно.

Это – к слову…

А где сейчас, любопытно, нынешний фигурант имеет место быть? На теплом синем западном море? На не очень теплом восточном, где вольно разводится рыбка Гольфиста? У дочери на каком-то девелоперском объекте? В Столице по начальникам бегает? Или все же здесь, в Городке?..

Если не здесь, то график Пастуха – летит к чертовой бабушке, но такого по определению быть не может, потому что спецы Наставника, готовившие досье, не прокалываются. Не умеют. И не вправе.

Пастух посмотрел на часы: три без минуток, спать осталось всего ничего. Мальчик давно спит тихо и незаметно. А, собственно, остался последний вопрос: где нынче фигурант?..

Погнал странички по экрану… ага, вот, спецы и впрямь – деловары отменные… через день в Городе- городке состоится не слишком громкое, но все же знаковое для местных элит событие: день рождения Губернатора. Нового здесь и, в общем-то, чужого, поскольку он – не из местных, а из столичного кадрового резерва. Присланный. Термин такой есть. Но вроде прижился. Или иначе: помогли ему прижиться. И один из тех, кто помог, – наш фигурант. У них с именинником есть одно общее увлечение: оружие. Только Губер в этом занятии по сравнению с Гольфистом – неофит и вообще пацан…

Так что ни к какой жене, ни на какой гольф и ни к каким рыбам Гольфист не уедет, а заявится с очевидным подарком в урочный час в урочное место. Час не поздний: полдень. Место не дальнее: двенадцать кэмэ от города, бывший дом отдыха профсоюзов, а ныне – государственная резиденция. А подарок? Стрелялку какую-нибудь красивую преподнесет. Антикварную. Небось.

Говенный вариант, подбил бабки Пастух. Охраны там будет – толпы. У каждого начальника, у каждого местного и приезжего олигарха, имеющего интерес в Городе-городке и окрестностях, есть своя охрана. А приглашенных начальников наверняка будет немало. Значит, немало посторонних глаз, которые видят и запоминают. Это минус.

Но при грамотном раскладе это может стать плюсом.

Еще пословица к месту: у семи нянек дитя… без чего?..

А вот об этом мы подумаем отдельно.

Решил так и завалился спать.

А разбудил его Мальчик. В семь утра.

– Кончай ночевать, – сказал он. – Петушок уж испелся. Завтрак на столе.

Пастух сел. Просыпался он сразу, сразу и жить начинал.

– Завтрак откуда?

– В магазин сходил. Здесь рядом.

– А деньги?

– У тебя в бумажнике взял. Немного. Ничего, что без спросу?

– Нормально… Я вообще-то вчера что-то прикупил.

– Сам ешь свое «что-то». Я вон омлет с молоком пожарил. Вкусно.

Новый образ Мальчика – рассудительного и, главное, послушного подростка все же смущал Пастуха. Не любил Пастух непланированные метаморфозы, не очень им верил. Военная практика. А здесь – мир. Тоже, если честно, сильно военный. Так что…

А ничто! Омлет с молоком на столе, вот что. А остальное потом.

– Как сегодня живем? – спросил за завтраком Мальчик.

– Планово, но спонтанно, – сложно объяснил Пастух.

– Я с тобой, – согласился на все Мальчик.

– Куда ж ты денешься! – вроде бы и обреченно сказал Пастух, но без грусти.

Всего лишь подтвердил факт, который сродни небольшому стихийному бедствию. Дождю, например. И лучше б его не было, но вроде и не сильный. И на крайняк зонт есть. Зонт, фигурально выражаясь, у Пастуха был всегда и на все случаи. Да и наличие рядом Мальчика не казалось обременительным, если смириться с его все же странным появлением на трассе, ведущей от Города-на-Реке к Городу-в-Степи. Пастух не смирился. Он выжидал. Как всегда и везде. И все время. А Мальчик в его ожидании – только деталь. Случайная. Не лишняя, в общем. Но за ней пригляд по определению нужен, кто б сомневался.

Этакий трижды классический вопрос: а был ли мальчик?..

Был пока.

– Поехали, – сказал Пастух.

– Я со стола уберу. Мигом.

Он и впрямь все мигом убрал и даже успел помыть посуду под кухонным краном. Пастух тем же мигом побрился плюс посмотрел в Сети план Города и окрестностей. Нашел бывший дом отдыха профсоюзов. И впрямь недалеко, если в Городе пробки поуменьшились. Что едва ли.

«Едва ли» логично одержало победу над «если». До загородной резиденции Губера добирались минут сорок.

Пока тыркались в пробке, Пастух размышлял «о пустом». «Пустым» была мысль о некоей книге – романе ли, повести ли, даже очерке в журнале – про его, Пастуха, нынешнюю работку. Именно про нее: вот как он приезжает в некий город, как он находит временное жилье, как он долго и кропотливо, до мелочей отслеживает жизнь очередного фигуранта, как он так же радетельно и усердно готовит его смерть, как она происходит – всегда случайная и нежданная для мира и города…

И не в ней суть, не в итоге, а именно в этой вязкой и невидной поисковой и строительной работе, шаг за шагом, винтик за винтиком. Своего рода гимн мельчайшим подробностям.

Хроника – вот как это называется! Хроника жизни и смерти. Или еще точней: хроника смерти. Интересно?

Ой, вряд ли. Да и размышления эти суть чушь и фигня. Какой козел решит такое написать? И кто ему даст? И кто это прочтет? Голая истина в наших палестинах давно не в чести. Она у нас по макушку одета, только нос торчит, чтоб, значит, щелкнуть по нему, если что… Нет, жизнеописание Пастуха останется тайной, к тому же – никому не нужной. По его биографии никто не вздумает делать жизнь. Даже родной брат по стопам старшого не пошел, открестился.