— Эта пьеса — тоже одна из моих самых любимых. — Я задумчиво смотрел сквозь струи дождя, обдумывая это новое открытие. Выходит, у нас с Беллой всё же есть что-то общее. Я уже начал было думать, что мы — полные противоположности во всём.

Сейчас она выглядела менее скованной. Музыка подействовала на девушку успокаивающе, и она лишь мечтательно смотрела сквозь дождь — такими же, как и у меня, невидящими глазами. Поскольку она отвлеклась, нужно воспользоваться моментом и поэкспериментировать с дыханием.

Я осторожно вдохнул через нос.

Ошеломляюще.

Я крепче вцепился в баранку. Дождь усилил её аромат. Никогда бы даже не подумал, что такое возможно! Это было полным безрассудством, но я вдруг представил, какова она была бы на вкус.

Я попытался сглотнуть, чтобы сделать огонь в горле не таким мучительным. Надо постараться отвлечься, подумать о чём-нибудь другом...

— Расскажи о своей матери, — попросил я.

Белла улыбнулась. — Мы с ней похожи, только она красивее.

Я усомнился в этом.

— Во мне слишком много от Чарли, — продолжала она. — Мама общительнее меня и храбрее...

Я усомнился и в этом.

— Она безответственная и немножко эксцентричная, а ещё — очень непредсказуемый повар. Она моя лучшая подруга. — В её голосе прозвучала печаль, лоб прорезала морщинка.

И снова она говорила как родитель, а не как ребёнок.

Я остановился у её дома, запоздало сообразив, что ей может показаться подозрительным, что я знаю, где она живёт. Да нет, ничего страшного: городок маленький, а её отец — весьма видная фигура в местном обществе...

— Сколько тебе лет, Белла? — Судя по зрелости её мыслей, она должна была быть старше своих сверстников. Возможно, она поздно пошла в школу или оставалась на второй год... Нет, последнее соображение я отмёл.

— Мне семнадцать, — ответила она.

— Непохоже, чтобы тебе было семнадцать.

Она засмеялась.

— Что?

— Мама всегда говорит, что я родилась тридцатипятилетней и с каждым годом всё ближе к среднему возрасту. — Она снова засмеялась, а потом вздохнула. — Ну, кому-то же нужно быть взрослым.

Теперь для меня многое прояснилось. Инфантильная мать — вот в чём причина преждевременной зрелости девушки. Белле пришлось быстро повзрослеть, чтобы стать опекуном. Вот почему она не любила, когда о ней заботились — она считала это своей работой!

— Ты и сам тоже не особенно тянешь на ученика юниор-класса, — поддела она, отвлекая меня от размышлений.

Я скроил гримасу. Вот так всегда: когда я радовался, что узнал о ней что-то значительное, оказывалось, что она постигла во мне гораздо больше. Я поспешил сменить тему.

— Так почему твоя мама вышла замуж за Фила?

Она немного помедлила и в конце концов ответила:

— Моя мама... ну, она слишком молода для своего возраста. Я думаю, жизнь с Филом даёт ей возможность почувствовать себя ещё моложе. Во всяком случае, она без ума от него. — Она снисходительно покачала головой.

— И ты так легко на это согласилась? — удивился я.

— А почему нет? — ответила она вопросом на вопрос. — Я хочу, чтобы она была счастлива. А с ним она счастлива. — Полное отсутствие эгоизма в её словах поразило бы меня, если бы только это не увязывалось так хорошо с тем, что я уже успел узнать о её характере.

— Это великодушно с твоей стороны... А вот интересно...

— Что?

— Как ты думаешь, твоя мать была бы так же великодушна по отношению к тебе? Приняла бы любой твой выбор?

Вопрос был дурацкий, тем не менее мой голос дрогнул, когда я задавал его. Как глупо думать, что кто-то может одобрить меня в качестве подходящей партии для своей дочери! Как глупо допускать мысль о том, что Белла может выбрать меня…

— Д-думаю, что да... — Она запнулась под моим испытующим взором. Опять эта странная реакция... Страх?.. Или влечение?

— Но она всё-таки мать. Так что с нею может быть и по-другому, — добавила Белла.

Я криво усмехнулся.

— Значит, никого слишком жуткого.

Она усмехнулась в ответ: — Смотря кого считать жутким. Того, у кого пирсинг по всему лицу и татуировки по всему телу?

— Ну, это, конечно, полная жуть. — Ах, как страшно: татуировки и пирсинг! Детские забавы.

— Ты так думаешь?

Вот вечно она задаёт неправильные вопросы! Или, наоборот, правильные вопросы. Во всяком случае, на некоторые из них я ни за что не хотел бы отвечать.

— Как ты считаешь, я могу быть жутким? — спросил я, пытаясь выдавить из себя подобие улыбки.

Она основательно подумала, прежде чем ответить.

— Хмм… Я думаю, что ты мог бы, если бы захотел, — наконец, очень серьёзно сказала она.

Я тоже был серьёзен. — А сейчас ты меня боишься?

Она ответила, не задумавшись ни на секунду: — Нет.

Вот теперь у меня получилось улыбнуться. Она, я думаю, не лгала, но и всей правды не говорила. Во всяком случае, она не была напугана до такой степени, чтобы сбежать. Интересно, что бы она почувствовала, если бы я открыл ей, что она разговаривает с вампиром? Я внутренне поёжился, представив её реакцию.

— Может, теперь ты расскажешь о своей семье? Твоя история, должно быть, куда интереснее, чем моя.

По крайней мере, куда страшнее.

— А что бы тебе хотелось узнать? — насторожился я.

— Каллены усыновили тебя?

— Да.

Она поколебалась, но потом всё же тихо спросила: — Что случилось с твоими родителями?

Ответить на этот вопрос было нетрудно, мне даже не пришлось лгать ей. — Они уже очень давно умерли.

— Извини, — тихонько проговорила она, явно переживая, что сделала мне больно.

Она переживала за меня.

— Я даже и не помню их как следует, — успокоил я её. — Карлайл и Эсме — единственные родители, которых я знаю.

— И ты их очень любишь, — заключила она.

Я улыбнулся. — Да. Они самые лучшие в мире.

— Тебе здорово повезло.

— Это точно. — Хотя бы тут мне действительно повезло.

— А твои братья и сестры?

Если я позволю ей копаться в подробностях, придётся начать лгать. Я взглянул на часы и приуныл, что наше с ней время подошло к концу.

— Мои брат с сестрой, а заодно и Джаспер с Розали не погладят меня по головке, если им придётся мокнуть под дождём, ожидая меня.

— О, извини. Наверно, тебе пора ехать.

Она не сдвинулась с места. Ей тоже не хотелось, чтобы наше время вдвоём закончилось. Как чудесно!

— Тебе, наверное, хочется, чтобы твой грузовик пригнали до прихода шефа Свона домой. Тогда можно будет не рассказывать ему о том, что случилось на биологии. — Я усмехнулся, вспомнив, как неловко она себя чувствовала, когда я нёс её на руках.

— Да он наверняка уже всё знает. В Форксе не существует секретов. — В том, как она произнесла название городка, ясно слышалось отвращение.

Я расхохотался. Не существует секретов, говоришь?..

— Счастливой поездки на пляж! — За окном был проливной дождь, но он долго не продлится. Ах, как бы хотелось, чтобы он никогда не кончался! — Чудненькая погода для загара.

Что ж, в субботу погода действительно будет чудесной. Ей понравится.

— Мы не увидимся завтра?

Беспокойство в её голосе обрадовало меня.

— Нет. Мы с Эмметтом решили уехать на выходные пораньше. — Как я теперь злился на себя за составленные планы! Может, отменить?.. Нет, не могу. Сколько бы я сейчас ни охотился — всё будет мало. К тому же, вся семья и так достаточно обеспокоена моим поведением. Ещё не хватало давать лишний повод для тревог, обнаружив перед ними, в какого влюблённого безумца я превратился.

— Чем вы будете заниматься? — спросила она. В голосе её были явственно слышны нотки огорчения.

Отлично.

— Собираемся поохотиться в Гоут Рокс, к югу от горы Ренье. — Эмметту не терпелось пообедать медведем.

— О, ну тогда счастливо поразвлечься, — сказала она с деланной бодростью. Отсутствие в ней энтузиазма вновь порадовало меня.

Глядя на неё, я чуть не впал в агонию при мысли, что придётся попрощаться с нею, пусть и ненадолго. Я уже начал тосковать по ней, ещё не расставшись. Мне казалось безрассудно рискованным оставить её без присмотра — мало ли что может случиться! Она ведь такая нежная и ранимая...

И всё же самую ужасную угрозу её жизни представляю я сам.