зоны.

Канцлер привык к противодействию оппозиции. В демократическом обществе оно естественно. Тот, кто принимает решения, неизбежно оказывается в поле действия критиков. Нападкам подвергаются и действия, и бездействие. Мир охвачен гонкой ядерных вооружений. Федеративная Республика не может остаться безучастной, не подорвав своих внешнеполитических позиций. В воспоминаниях Аденауэр напишет, что приобщение к ядерному оружию являлось для него вопросом не военным, а политическим. В практической плоскости он не стоял, немедленных решений не требовал. Речь лишь шла о единой политике НАТО и о том, чтобы Федеративная Республика пребывала в совместном процессе.

Ученых-физиков пригласили на беседу к канцлеру во дворец Шаумбург. Вместе с Аденауэром их встретили генералы Хойзингер и Шпайдель. Один из них сделал доклад о том, как идет формирование дивизий бундесвера, военно-морских, военно-воздушных соединений и включение их в оборонительные системы НАТО. Немецкие военнослужащие заняли важные позиции в штабах НАТО. Их число постоянно увеличивается. Расходы ФРГ в НАТО превысили доли Англии и Франции. Федеративная Республика стала не просто составной частью НАТО, а одной из его ведущих сил.

Другой генерал дал сравнительный анализ военных возможностей Советского Союза и его сателлитов и союзных сил НАТО. Он подчеркнул, что, если отдельные страны НАТО будут вооружены по-разному, управлять ими станет затруднительно. Советский блок получит существенное преимущество.

Ученые возражений не высказывали. Аденауэр вступил в беседу:

— Речь не идет о немедленном вооружении частей бундесвера ядерным оружием, а лишь о принципиальной возможности сделать это при определенных условиях, в случае крайней необходимости. Принятие решения никогда не приобщаться к ядерному оружию стало бы подарком России и лишь подтолкнуло бы ее к экспансионистским шагам в Европе. Мы сможем оказать воздействие на мирные процессы только в том случае, если обозначим собственную силу. Не обладая таковой, Федеративная Республика неизбежно превратится во второстепенную державу, объект политики других, не сможет в полную силу поднять свой голос в пользу мира.

Встреча во дворце Шаумбург оказала воздействие на ученых. Их активность в борьбе против ядерного оружия пошла на убыль. Вскоре ослабло и движение «Против атомной смерти». Канцлер проявлял сдержанность и избегал публично высказываться о ядерном оружии для бундесвера. Он учитывал и тот фактор, что правительства и общественность европейских стран настороженно воспринимают шаги по усилению западногерманской армии и роли ФРГ в руководящих органах союза. Постепенно проблема перешла в иную плоскость: размещение американских ракет с атомными боеголовками на территории Федеративной Республики. Но это случилось позднее.

Новые встречи с Даллесом сначала в Бонне в начале мая 1957 года, затем в конце месяца в Вашингтоне показали, что политические позиции США и ФРГ в общем и в деталях едины. Даллес поддержал усилия по интеграции в Европе и одобрительно отозвался о подписанных в Риме соглашениях об образовании Европейского экономического сообщества и Евроатома. Выразил сожаление, что Великобритания отказалась от участия в ЕЭС. Аденауэр заметил, что европейская интеграция оказалась бы более эффективной, если бы англичане не устранялись от совместных шагов с континентальными странами.

Даллес заговорил о необходимости разрядки и разоружения:

— Люди во всем мире устали от противоборства и хотят хоть на шаг продвинуться вперед, достигнуть какой-нибудь договоренности с Советским Союзом. Соединенные Штаты пойдут на разоруженческие действия, но лишь тогда, когда будет установлен строгий контроль над исполнением договоренностей. Советским руководителям нельзя верить на слово. Они стараются делать лишь то, что выгодно им самим. Но можно найти отдельные сферы, где интересы совпадут. И к контролю следует подходить не сразу, а постепенно, начать с частичных мер, а потом расширять их.

Увидев озабоченность на лице Аденауэра, Даллес поспешил добавить:

— Соединенные Штаты будут увязывать разоруженческие дела с нерешенными политическими проблемами, среди которых первое место занимает воссоединение Германии.

Аденауэр не мог не заметить, что в намерениях Белого дома и государственного департамента есть различия. Срок президентства Эйзенхауэра заканчивался. Он хотел завершить его договоренностью по разрядке международной напряженности. Президент допускал возможность создания контролируемой нейтральной зоны в Европе. Даллес думал иначе: Соединенные Штаты не должны соглашаться на разоруженческие шаги на основе нейтрализации Германии.

Канцлер не сомневался, что возобладает жесткая линия государственного департамента, ибо она представлялась более реалистичной, приближенной к конкретному положению дел в Европе. Она его полностью устраивала.

Даллес закончил беседу в Вашингтоне пожеланием Аденауэру успеха на предстоящих осенью выборах в бундестаг. Скупо улыбаясь, он сказал:

— Не сомневаюсь — немецкий народ считает вас, господин канцлер, самым умным и способным политическим деятелем в Германии.

ХДС/ХСС с Аденауэром были обречены на победу. И она пришла 15 сентября 1957 года на третьих в истории ФРГ выборах в бундестаг. Впервые ХДС/ХСС получили абсолютное парламентское большинство, и теперь канцлер мог не заботиться о коалиции. Он достиг пика политической карьеры.

Социал-демократы вели борьбу энергично. Критиковали главным образом внешнюю политику правительства, требовали отказаться от однобокой ориентации на Запад, начать переговоры с Советским Союзом о воссоединении Германии на основе ее нейтрализации и создания в Европе безъядерной зоны.

Решающими, однако, в предвыборной борьбе оказались другие факторы. Экономика Федеративной Республики работала прекрасно. Создавались новые и новые рабочие места. Безработицы практически не было. Массовое строительство сняло с повестки дня проблему жилья. Выделялись крупные дотации сельскому хозяйству, что позволяло все в большей степени удовлетворять потребности страны за счет собственного продовольствия. Немецкая марка стала одной из самых твердых мировых валют. Постоянно расширявшийся экспорт позволил накопить солидные валютные резервы.

Реформировалась социальная сфера, росли заработная плата и пенсии. В начале 1957 года по инициативе правительства бундестаг принял закон о пенсиях. За него проголосовали и депутаты от оппозиции. Отныне пенсии автоматически возрастали вместе с ростом национального продукта, но они не могли уменьшаться, если производство падало. Тезис Эрхарда — благосостояние для всех! — успешно осуществлялся на деле. Уровень жизни в Федеративной Республике превысил таковой в Дании и Швеции.

Немцы обретали уверенность, оптимизм. Их страну признали достойным партнером западного сообщества. На нее стали равняться, перенимать методы социальной рыночной экономики. Лозунг Аденауэра — никаких экспериментов! — заработал в полную силу. Социал-демократам и другим оппозиционным силам нечего было противопоставить ему. Население верило канцлеру и правительству. Крупные промышленники поддерживали его. ХДС/ХСС получали значительные суммы на предвыборную борьбу, но могли бы победить и без них. Люди действительно не хотели экспериментов, крутых перемен и ломок. Жизнь развивалась по восходящей линии, создавая условия для удовлетворения возраставших потребностей и запросов.

Аденауэр чувствовал себя бодрым и свежим. В ходе предвыборной кампании он вновь исколесил всю страну на автомобиле, специальном поезде, летал самолетом. Выступал и в крупных городах, и небольших селениях, на многотысячных митингах и в присутствии нескольких десятков человек. Принимал делегации избирателей. Постоянно требовал от помощников материалы, цифры, данные, особенно по вопросам, по которым его критиковала оппозиция. Часто импровизировал на встречах, находил новые и новые аргументы, чтобы в достойном свете представить деятельность правительства. Кинохроника показала Аденауэра, с улыбкой слушавшего пластинку с популярной песенкой. Переделанный припев ее повторял слова: что бы ни случилось, старик должен остаться.

После выборов Аденауэр вернулся к размеренной, привычной жизни в Рёндорфе и дворце Шаумбург. Свободное время обычно проводил за чтением. Углубился в историю Америки и, в частности, развития там католической церкви. Параллельно читал историю России. Размышлял о тенденциях ее царского и