защиту.

Я внимательно глянула на напрягшегося тигра.

Странно, мне показалось, или он действительно нервничает, ожидая моего ответа? Но почему? Чем безопасны древние развалины? Тем, что там до сих пор, со слов Рума, тлеют остатки былого могущества Крылатых? Тем, что оберон меня никогда среди них не найдет? Или где-то поблизости я смогу найти следы своего загадочного народа? Быть может, они тоже где-то там, наверху? Ждут меня и старательно ищут? Но почему Ширра вдруг вспомнил про это место, которое, согласно легенде, давно разрушено и погребено под многочисленными лавинами? Значит, не совсем разрушено и не до конца погребено? Выходит, легенды врут? Может, и о Крылатых тоже они многое утаивают? Но все-таки - почему туда? Сейчас? Разве нет другого безопасного места? Я не привередливая, нет. Я не претендую на роскошные хоромы. Мне просто нужно приличное убежище на время, чтобы я смогла спокойно все обдумать и решить, что делать дальше. Однако Иир... хоть и пустой, хоть и развалившийся... настораживает меня это название. Но, с другой стороны, лучше Ширры эти горы не знает никто. Дорога не слишком долгая, тропа звериная, но люди пройдут. Среди каменных стен со временем можно будет с удобством обосноваться. Никаких демонов там, конечно, давно уже нет. Дикие звери нам тоже не страшны, об обвалах он загодя предупредит. Явно ведь бывал тут раньше...

- Что ты решила, Трис? - тихо спросил эльф, настороженно поглядывая на застывшего в волнении скорра.

Я заглянула в теплые желтые глаза и неожиданно улыбнулась.

- Пусть ведет. Я ему верю.

Ширра прерывисто вздохнул и опустил морду обратно на мои ноги, по дороге успев незаметно лизнуть ладонь. Лех странно переглянулся с побратимами и медленно кивнул.

- Хорошо, как скажешь.

- Дойдем до руин, а там решим, как быть дальше, - повторила я. - Может, мой хранитель что подскажет? Вдруг, оказавшись там, он тоже вспомнит дорогу? Все-таки его родные места.

Заслышав о Руме, Ширра слегка напрягся, но тут же успокоено распустил сильные мышцы. Кажется, его вполне устроила моя позиция. Не совсем, конечно, потому что он явно предпочел бы избавиться от утомительного присутствия моего призрачного друга. Но другого пути не было - Рум привязан ко мне настолько тесно, что пока я жива, он никогда меня не оставит. Заклятие моей матери просто не позволит ему уйти. Даже если бы он захотел. А он, как ни странно, и дальше желал оставаться со мной. Поэтому или я иду на развалины Иира с ним, или не иду вообще.

И Ширра это прекрасно усвоил.

Что ж, - решила я. - Раз все так складывается, то именно по прибытии в легендарный Иир я и припру этого скрытного типа к стенке. Поставлю вопрос ребром и выясню у него... вернее, у них обоих!.. что за кутерьма творится вокруг меня столько времени. Узнаю все про своих предков, родителей, братьев и сестер, если таковые имеются. Выпотрошу все, чем мой народ (надеюсь, он все еще живет на этих склонах) промышляет, чем торгует, как сумел так долго остаться неведомым для большинства людей. Выясню, по какой именно причине меня предпочли на время спрятать подальше от родных Мглистых Гор, почему забросили магией (наверняка магией!) к черту на рога и не оставили никакой связи с прошлым, кроме потрепанного, обиженного на весь свет и потерявшего память призрака. Все выясню. Досконально. Про магию, про себя, свои способности и умения. Про когти, маски, всю мою короткую жизнь, сложившуюся так странно и нелепо. Про этот поход, оберонов и их связь с прежними обитателями Летящих Пиков. Про Крылатых, конечно. Чем Двуединый не шутит? Вдруг они тоже все еще живут в своих Небесных Чертогах и время от времени спускаются вниз, маскируясь под обычных людей? Но это потом. А сначала я непременно выясню, почему Ширра так упорно преследует меня аж от самого Тирилона. Почему он так нелепо порвал свою цепь, зачем доверил ее мне и каким, наконец, образом он собирается разъединить потом наши риаллы. Не говоря уж о том, чтобы понять, что же эти самые риаллы из себя представляют.

Вот так. Такая вот программа-минимум, которую мне надо одолеть всего за три жалких дня. Но тут главное - правильно подобраться слова и сложить их в нерушимые конструкции жесткой логики, за один раз выложить все свои аргументы, давние наблюдения, сомнения и предположения. После чего красиво припереть этих молчунов к стенке, но проделать все в высшей степени изящно, чтобы ни один из них до последнего не понял, с какой именно целью я их так дерзко выпотрошила.

Эти дни я провела, как во сне. Поглощенная своими мыслями, почти не видела мест, через которые доводилось проходить. Не обращала внимания на изумительной красоты первозданные рощи, роскошные кущи, соловьиные трели, яркое солнце и тихие ночи, в которых так умиротворенно пели крохотные сверчки. Я не замечала глубоких ущелий, которые Ширра огибал заранее и по большой дуге. Машинально перепрыгивала горные речушки, которых вокруг оказалось на удивление много. Бездумно перешагивала через редкие поваленные бревна, огибала овраги, буреломы, разбросанные тут и там гигантские валуны, что, словно молчаливые стражи, сопровождали нас весь неблизкий путь. Я едва обратила внимание на то, как постепенно мягкая трава уступила место многочисленным каменистым насыпям, как вновь поредели деревья, опустели крутые склоны. Почти не видела горных круч, вздымавших свои пустынные склоны на недосягаемую высоту. Совершенно не запомнила звериных троп, которыми Ширра с подозрительной легкостью и потрясающей сноровкой провожал нас к цели, и совсем не утруждала себя цепкими взглядами по сторонам. Красоты здешней природы казались чем-то далеким и откровенно неважным.

Меня словно подменили в эти три бесконечно долгих дня. Я почти не разговаривала со спутниками, напряженно вспоминая последние месяцы своей жизни, что-то сравнивая, споря сама с собой. Выискивала несоответствия, выуживала из глубин памяти крохотные странности и все то, что так долго не давало мне покоя. Готовя аргументы, факты, предположения и все, о чем намеревалась говорить вскоре со своими провожатыми. Но пока, сжимая покрепче зубы и стискивая кулаки, упорно молчала. Потому что понимала: еще не время. Пока рано требовать ответы на те вопросы, что в великом множестве крутились в моей голове.

Да, я не видела местность вокруг, но зато с поразительной ясностью замечала все, что творилось с моими спутниками. Четко знала, что эльфы с каждым часом начинали все беспокойнее поглядывать по сторонам. Видела, как Лех время от времени останавливается, старательно тянет ноздрями сухой воздух и отчего-то хмурится, незаметно поглядывая на чистое небо. Мне было отчетливо видно, как Рес постоянно о чем-то напряженно размышляет, а Крот завел странную привычку каждый вечер ненадолго возвращаться по своим же следам и только после этого устраиваться на ночлег... напряжение буквально повисло в воздухе. Пронизывало нас насквозь, делало взгляды подозрительными, дыхание - тяжелым, а слова - колючими и едкими. Оно было во всем - в многозначительных взглядах, молчаливых диалогах эльфов, в моем необъяснимом самоотстранении и стремлении к уединению, которое в эти дни стало особенно заметным. В глухом ропоте Рума, который теперь ни на миг не оставлял меня одну. В его полных бессильной ярости взглядах, бросаемых на неутомимо идущего впереди Ширру, в коротких перебранках Патрульных, без которых с некоторых пор не обходился ни один привал, угрюмом молчании Леха...

Казалось, сейчас, когда цель этого долгого путешествия, наконец, определилась, напряжение между нами стало больше, чем когда бы то ни было. Как будто мы шли по бесконечной лестнице, не особо надеясь на какой-то определенный исход, до смерти устали, измучились, уже начали с сомнением посматривать вниз и все чаще задумываться о том, а не зря ли вообще сюда сунулись, как вдруг - вот она, долгожданная площадка, на которой будет сон и отдых, вопросы и ответы, откровения и блистательная истина. Короткий миг перерыва, после которого неясно - придется ли делать новый рывок, если ли впереди еще какой выходи или мы напрасно потратили время и теперь будем вынуждены совершить такой же утомительный спуск.

Даже Ширра поддался всеобщему настроению - он неожиданно стал раздражительным, подавленным и мрачным. И все чаще уходил далеко вперед, скрываясь за деревьями и каменистыми склонами, а возвращался лишь под самый привал или тогда, когда мы начинали отклоняться от выбранного