когда и они отправятся познавать добро и зло, увы, потеряв единство с отцом, но в уповании на венец жизни, даруемый искушенному?

   Умолчанный нами ответ на этот вопрос проясняет факт неуклонного роста населения земли. Другими словами, число находящихся в круге палингенезии мужей не остается неизменным, но постоянно увеличивается за счет тех, кто подобно старшему брату стоит перед необходимостью, потеряв единство с Отцом, отправиться в дальнюю сторону - мир сей.

   Возвращаясь к притче о блудном сыне, отметим, что слова о том, что все, принадлежащее отцу, принадлежит и сыну, не нуждаются в комментариях, ибо просто повторяют обращение Иисуса к Отцу: 'Все Мое Твое, и Твое Мое.' (Ин 17:10) и 'Все, что имеет Отец, есть Мое' (Ин 16:15). Таковая истинная общность имения приходит лишь после возвращения к Отцу, после воссоединения с Ним. От сих речений остается всего только один шаг до формулы: 'Я и Отец - одно' (Ин 10:30). Не будем торопиться, однако, с этим шагом.

   Постойте, постойте, - скажет внимательный читатель, - ведь слова о единстве имения отец обращает к старшему сыну. Безусловно, однако мы говорим об истинной общности имения, а о какой истинности в отношении старшего сына можно говорить, глядя на его реакцию.

   Прежде чем завершить истолкование притчи о блудном сыне, обратим внимание на то, что старший сын 'осердился и не хотел войти'. Войти - то есть внутрь. А сие означает, хотя притча и не говорит об этом, что младший сын к этому моменту уже пребывал внутри дома Отчего, уже вошел внутрь. Нам не хотелось бы, чтобы читатель воспринял следующие наши рассуждения как спекуляцию или концептуальную подгонку, но сие также связано с тайнами посвящений. И, хотя притча о блудном сыне не является откровением сих тайн, но в Новом Завете есть фрагмент, гораздо более подробно описывающий путь посвящений, и этого-то описания черты, конечно же, отображены на притче о блудном сыне. Итак, то, что младший сын в конце концов оказывается внутри дома отца, целиком соответствует итогу шестого посвящения в том виде, как его описывает Иоанн Богослов в шестом по порядку послании из семи - Ангелу Филадельфийской церкви: 'Побеждающего сделаю столпом в храме Бога Моего, и он уже не выйдет вон.' (Отк 3:12).

   Итак, отныне вернувшийся сын 'уже не выйдет вон', он свободен от необходимости палингенерировать; он покинул век сей и достиг будущего века и не нуждается более в том, в чем нуждался Адам для познания добра и зла - в жене. Да и о жене-то далее бессмысленно говорить, ибо вернувшийся сын не состоит более из частей - он 'совершен воедино' (Ин 17:23); он достиг уже того века. Вспомним: 'сподобившиеся достигнуть того века и воскресения из мертвых ни женятся, ни замуж не выходят.' (Лк 20:35).

    Все сказанное в настоящей и в предыдущей главах дает нам возможность переосмыслить слова Павла: 'Первый человек Адам стал душею живущею; а последний Адам есть дух животворящий.' (1 Кор 15:45), однако не будем забегать вперед.

   Добавим, что старший сын совершенно справедливо отмечает тот факт, что младший брат расточил имение 'с блудницами', и сие находится в полном согласии с тем, что он жил 'распутно', однако и тут не будем забегать вперед.

   Уже по завершении истолкования притчи о блудном сыне мы должны привлечь внимание читателя к потрясающему выводу. Заключается наш вывод в том, что человек, или вернее вечная его часть, на пути нисхождения из отчего дома в дальнюю сторону предопределен не только к погружению в век сей, но и к духовной гибели. Вывод об изначальной предопределенности к гибели, связанной с погружением в грех материального мира, во зло, может завести читателя в очень неприятные дебри и осложнения, от которых предостерегал Апостол Павел: 'Не делать ли нам зло, чтобы вышло добро, как некоторые злословят нас и говорят, будто мы так учим? Праведен суд на таковых.' (Рим 3:8). Иллюстрацией сказанного явилась проповедь печальной памяти Григория Распутина, ставшего жертвой того, от чего предостерегает Апостол Павел, и учившего, что спасение достигается через грех. Было от чего предостеречь, ибо здесь мы видим, как может подавиться хлебом тот, кому должно питаться если и не молоком, так хоть кашей.

   Именно в этом контексте особый смысл приобретает другой фрагмент посланий Апостола Павла, заслуживающий осмысления: 'Молим Бога, чтобы вы не делали никакого зла, не для того, чтобы нам показаться, чем должны быть; но чтобы вы делали добро, хотя бы мы казались и не тем, чем должны быть.' (2 Кор 13:7). Сия Павлова формула довольно сложна, поэтому приведем и высказывание Иакова: 'Кто разумеет делать добро и не делает, тому грех.' (Иак 4:17). Это, хоть и объясняет только часть идеи, вложенной в Павловы слова, своей простотой облегчает понимание всей формулировки Павла: Тот, кто разумеет хоть в некой части добро и зло, должен в сей части делать добро (иначе, по словам Иакова, - грех), кто же в некой части сего разумения не имеет, не должен пребывать в бездействии, ссылаясь на боязнь совершения зла. Однако никто не имеет возможности оправдать сознательное зло своим предопределением к этому, ибо на то оно и сознание, чтобы различать добро и зло.

   Вторая часть вывода заключается в том, что за описанной нами гибелью следует воскресение: 'Вспомни, откуда ты ниспал, и покайся...' (Отк 2:5), - тут вечная часть человека обновляется, духовно возрождается, и, встав, как об этом говорит притча, ищет войти тесными вратами в новое предопределение - теперь ко спасению, и символ сей заключен в словах: 'Сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся.'

Мы окончили толкование притчи о блудном сыне замечательным выводом, однако честь сего открытия принадлежит не нам. Ибо еще на рубеже II и III веков великий Ориген Александрийский высказал концепцию апокатастасиса - 'совершения всего' (Деян 3:21), или, правильнее сказать, 'восстановления всего', 'возвращения в первоначальное состояние', как переводится с греческого слово apokatastis. Система Оригена подразумевала отпадение тварных духов от Бога и их развития в сторону известной цели. Дабы достичь соответствующего их назначению состояния, они должны пройти через материальный мир, куда духи посылаются и заключаются в различные тела. Бог помогает им как учитель через Закон, затем через учение Христа. Но истинный помощник человека - Слово-Логос, могущий действовать непосредственно через души людей. Все заканчивается ало катастасисом - все духи в конце концов спасутся. Хотя упомянутый фрагмент Деяний Апостолов и является единственным местом Нового Завета, где используется термин 'апокатастасис', но, как мы уже упоминали в предыдущем повествовании, апокатастатическая тема ясно просматривается и в других местах, примером чего служит фрагмент послания к Римлянам, где говорится о рабе: 'Перед своим Господом стоит он, или падает. И будет восставлен, ибо силен Бог восставить его.' (Рим 14:4). Тот же мотив звучит и во многих фрагментах, приведенных в предыдущей главе: 'У кого дело сгорит, тот потерпит урон; впрочем сам спасется, но так, как бы из огня.' (1 Кор 3:15).

Ничего нет странного и в том, что даже в Ветхом Завете встречаются апокатастатические темы: 'Я с самого начала решил, обдумал и оставил в писании, что все дела Господа прекрасны, и Он дарует все потребное в свое время; и нельзя сказать: 'это хуже того', ибо все в свое время признано будет хорошим. Итак всем сердцем и устами пойте и благословляйте имя Господа.' (Сир 39:39-42). Воистину, книга Иисуса сына Сирахова - книга премудрости. Напомним еще раз и Соломонову мудрость: 'Бог не сотворил смерти,., ибо Он создал все для бытия, и все в мире спасительно.' (Прем 1:13,14). Повторим (Сир 39:41; Отк 22:3):

'Все в свое время будет признано хорошим',

'и ничего уже не будет проклятого.'!!!