сражаются за каждую деревню и за каждый город, они видят лицом к лицу людей, которые почти 25 лет находились под властью большевиков.
Сейчас эти немецкие солдаты пишут своим родственникам домой. Они пишут о том, что испытали часом раньше. Письма эти – не литературные шедевры. Но они столь же подлинные, как люди, написавшие их.
Некоторые солдаты не скрывают того факта, что не всегда были национал-социалистами. Некоторые авторы писем даже подвергались законному наказанию за свою поддержку коммунистов в прошлом. Почти все из них помнят коммунистические тезисы и утверждения времен Системы.[219] Когда они вступили в Советский Союз, они не стремились отыскать плохое, они стремились узнать, что в действительности происходит на земле Ленина и Сталина. Они поведали нам, что увидели – часто в письмах, написанных второпях.
Эти письма выстроены подобно солдатам на фронте. Они не на параде, они готовы к сражению. Есть солдаты – и есть письма – большие и маленькие, толстые и тощие, умные или не очень, полные энтузиазма или более умеренные. Мы видим в кинохронике лица идущих солдат, которые приветствуют нас, иногда утомленные и истощенные, но всегда, однако, с ясным, уверенным взглядом и полные незыблемой уверенности в том, что они служат правому делу. Эти письма – такие же.
Они – только малая часть из доступного нам огромного материала. Некоторые граждане скажут, конечно: „Мы получили более интересные письма“. Это прекрасно. Мы согласны. Мы выбрали только те письма, которые были написаны явно без расчета на то, что их опубликуют; письма, которые дают понимание того, что впечатлило наших солдат.
Те немцы, которые читают эти письма и те, которые их написали, задаются вопросом: „Что случилось бы с нашими женами, матерями и детьми, если бы большевистские танки и убийцы наводнили нашу родину?“
Конечно, к моменту выхода этой брошюры публика узнает намного больше о великих кампаниях фюрера. Даже сейчас вся нация ждет часа, когда можно будет сдернуть покровы тайны с деяний пока еще неизвестных героев.
Ни одно из тех будущих сообщений не превзойдет непосредственности писем этих простых солдат, которые издаются потому, что армия сражается в кровавых битвах на широких равнинах Востока. Возможно, некоторые из авторов писем прочтут эту книжку в госпитале. Возможно, кто-то написал свои последние слова в этих письмах.
Именно поэтому эти письма так глубоко нас трогают. Они демонстрируют, что это решающее сражение не начато из-за жажды к власти или к завоеваниям, не из-за политического тщеславия или чрезмерного фанатизма. Именно это говорят наши враги. Но эти письма показывают, что германская и европейская культура зависит от этого сражения. Оно определит: либо недочеловеки-большевики уничтожат все то, что свято для немцев; либо германский солдат и его храбрые союзники заложат основу для новой эры мира и свободы.
Солдаты, чьи письма публикуются здесь, верят вместе со всеми своими товарищами в необходимость борьбы – и уверенны в победе. Кто может быть менее уверен, чем эти люди, которые не только смотрят в глаза врагу – мировому большевизму, но и побеждают этого врага везде, где только не сталкиваются с ним!
Эти письма касаются каждого аспекта жизни. Все, что солдат беспокоит, нашло отражение на бумаге. Естественно, личные и семейные детали были опущены, как и военные, которые могут быть использованы врагом. Мы выбрали только самые интересные места из писем. В каждом случае приводится имя отправителя и его военный адрес, а часто и адрес получателя. Это доставит удовольствие авторам, которые увидят свои слова напечатанными. Это убедит сомневающихся в подлинности этих писем.
Рай для рабочих [Выдержки]
Наиболее частая тема в письмах – обсуждение „советского рая“. Коммунистические агитаторы годами распространяют эту идею в Европе. Москва, говорят они, это „ад для эксплуататоров и рай для рабочих“. Слова германских солдат – удар по большевикам, разлагающим мир.
Хуже, чем в аду
Лейтенант Отто Диссенрот, полевая почта 12 827D – квартальному фюреру Кеммелю в Альтенау (Майнфранкен)
С Востока, 30.07.1941
Дорогой товарищ Карл!
Я пишу это письмо из опустошенной украинской деревни, расположенной в лесу в 40 километрах от Киева, который мы надеемся захватить через несколько дней. Вокруг нас – плодородная земля Украины, но 20 лет неумелого руководства большевиков все развалили. Бедность, нищета и грязь, которые мы видели за эти недели, неописуемы. Вы дома не можете себе даже представить ужасные результаты большевизма на этой плодородной земле. Все, что мы раньше читали в газетах, бледнеет перед лицом ужасной действительности. Наши глаза напрасно ищут хоть знака какого-нибудь строительства, какого-то символа прогресса, какой-то культуры. Мы тоскуем по виду чистого дома, организованной улицы, тенистого сада, по паре деревьев! Везде, куда ни посмотришь, мы видим грязь, распад, опустошение, нищету, смерть и страдание! Всюду мы видим призрак большевизма – измученные взгляды крестьян, пустые амбары, сотни убитых людей, крестьянские бедные дома, много разрушенных зданий. Я иногда думаю, что все это – работа дьявола. Эта земля была богата, когда тут жили немецкие, украинские, чешские и польские крестьяне. Когда пришел большевизм, он принес ужасную нищету. Все, что процветало, все культурное, было сожжено, убито. Я говорил со многими людьми, чьи родственники, отцы, братья, мужья, сыновья погибли где-нибудь в Мурманске, Сибири или на ледяном севере. Тысячи умерли во время большого голода, особенно в 1932- 1933 годах. Тысячи были брошены в тюрьмы и лагеря. Нищета тех, кого мы освободили от большевизма, неописуема.
Любое проявление свободы было запрещено, любое движение запрещено. Все, что от природы было прекрасным, хорошим и свободным, было разрушено. Все, созданное Богом, истреблялось! Они забрали благословение от земли и из душ людей. Они унизили их до уровня животных, бессильных, несчастных порабощенных животных без всякой надежды, которые не знали, будут ли они живы завтра, которые жили только, чтобы есть и были счастливы лишь тогда, когда кто-то убивал их. Никакой ад не будет хуже, чем этот „рабочий рай“.
Там нет никакой надежды на спасение. То, что большевизм сделал против человечности – грех перед Богом, преступление, которое невозможно понять. Каждый немец, который раньше думал, что большевизм – это достойная идея, и угрожал нам, национал-социалистам, смертью и кровопролитием только за то, что мы не верили в эту чушь, должен стыдиться! Мы были правы! Мы все содрогаемся, видя эту нищету, это страдание, эту безнадежную большевистскую жизнь. Они украли все у этих людей, кроме самого воздуха, которым они дышали. Земля, которую они унаследовали от отцов, стала коллективной; собственность – государственной, и они стали рабами, еще хуже, чем рабы в самое темное Средневековье в Германии.
У них были крошечные участки их собственной земли, и даже они облагались тяжелым налогом. Они должны были рапортовать колхозным комиссарам каждое утро, работать целый день, даже в воскресенье, без какого-либо перерыва. Они принадлежали государству. Им по возможности платили, но они редко видели деньги. Они получали 33 копейки в день, это примерно треть марки. У них не было в личной собственности ни плуга, ни лопаты, ни фургона, ни хомута. Все как бы принадлежало каждому, но все принадлежало государству. Евреи и партийные шишки процветали, крестьянам доставались только голод, нищета, работа и смерть. Никто отвечал за почву, никто не чувствовал любви, какую мы, немцы чувствуем к нашей родине, к нашей почве. Знание крови и почвы умерло. Я говорил с 30-летним, который не понимал концепции собственности. Они учились в советских школах. Это объясняет, почему они не видят никакого смысла в культуре, не знают никакой в ней потребность. Их дома пусты и холодны, намного беднее, чем в Польше. Никаких картины, никаких цветов, чтобы прикрыть пустоту. Искусство кухни тоже исчезло из-за нехватки продовольствия. Ежедневная диета состоит из молока и хлеба, вдобавок немного меда и несколько картофелин.
Каждый, кто наблюдает эту мрачную бедность, понимает, что именно эти большевистские животные
