помимо добывания сведений чисто военного характера, получение также сведений о политических планах Германии и путем устройства сети секретных радиостанций в разных местах Германии иметь осведомительный персонал, который сообщал бы в Россию все важные сведения по особой системе шифра. Так, с 1940 г. предполагалось провести грандиозную мобилизационную подготовку в области шпионажа при поддержке неподдающихся учету денежных средств. (Германская контрразведка смогла вовремя вмешаться.)
То обстоятельство, что все усиливающееся давление русского шпионажа прежде всего в германских восточных провинциях – на первом плане в Генерал-губернаторстве и Протекторате – дало о себе знать, послужило поводом к тому, чтобы обратить особое внимание на эти опасные места. Было установлено, что сотрудник советского генерального консульства в Праге Леонид Мохов был главой русской шпионской сети, которую ГПУ раскинуло в Протекторате. Бывших членов чешского легиона, которые во время польской войны воевали на стороне поляков и набирались главным образом из приверженцев бывшей коммунистической партии в Чехословакии, попавших после разгрома Польши в плен в Россию, принуждали к шпионской деятельности и главным образом обучали их обслуживанию тайных радиостанций. Этих людей отправляли[213] с фальшивыми документами в Протекторат, где они работали под руководством уже упомянутого члена советского консульства Мохова. В момент захвата свыше 60 человек было арестовано, и дюжина действующих тайных радиоотправителей[214] была конфискована. (Примечание: эта сеть работала вполне независимо от незаконно организованного аппарата Коминтерна. См. цифры 1 и 2.)
В Берлине в это время советник полпредства и чиновник ГПУ Кобулов тоже не бездействовал. Небезынтересно отметить тут показание бывшего югославского дипломата, которого нельзя заподозрить в германофильстве, военного атташе в Берлине, полковника Ваухника, который сказал о помощнике советского военного атташе в Берлине, полковнике Скорнякове, что он занимается исключительно шпионажем, располагая для этого любыми суммами. Целью Кобулова, совместно с русским военным атташе Тупиковым и его помощником Скорняковым, было устройство в столице Германии и во всех важнейших городах Германии тайных радиостанций для передачи сведений.
Из имеющегося обширного материала о деятельности этих господ и штаба их сотрудников приводим только два случая, как, например:
а) Пекарь Витольд Пакулат из Мариамполя в Литве, который был членом немецкого культурного союза в Литве, имел родственников в Германии, главным образом в Берлине, был вызван в один прекрасный день в Ковно[215] в ГПУ.
Тут ему угрожали возбудить против него процесс о шпионаже. Тот факт, что он был членом культурного союза и для посещения своего брата в Мемеле несколько раз ездил из Литвы в Германию, являлся достаточной причиной для ГПУ, чтобы возбудить против него полицейское расследование по шпионажу. Запуганному человеку обещали безнаказанность только в том случае, если он согласится под маской немецкого беженца переселиться в Берлин и там работать для России по определенным указаниям. Оставляя жену и ребенка как заложников в руках ГПУ, он был выслан в Германию. Отправляя его в путь, ему угрожали, что рука ГПУ длинна и настигнет его и в Берлине в случае предательства. Несмотря на эту угрозу и на то, что он был вынужден оставить родных во власти ГПУ, этот немец по происхождению, в сознании своего долга, обратился к охранной полиции. Таким образом, удалось путем контрманевра, оставшегося неизвестным для русских, пресечь все их намерения и держать их деятельность с самого начала под контролем. В Берлине Пакулату посредником ГПУ из полпредства передавались указания и приказы. Он должен был снять квартиру в Берлине, в которой ГПУ устроило большую тайную отправочную радиостанцию.[216] Он дальше должен был по приказу русских переснять маленькую гостиницу с пивным рестораном, чтобы эти комнаты предоставлять проезжим русским агентам и курьерам. Он постоянно получал поручения подделываться к рабочим, специалистам военной промышленности, чтобы от них получать предательский материал. Русский шпионаж[217] с намерением стремился к подготовке войны и помимо обозначения целей для будущих воздушных бомбардировок искал незаметные, скрытые на площадях и в общественных садах места, где можно было бы прятать материалы и предметы саботажа, чтобы брать их оттуда в нужный момент.
В одном только этом случае ГПУ заплатило 100 000 марок, чтобы провести указанные выше приготовления. Для своей тайной радиостанции русская разведка завербовала, посредством Пакулата, радиотехника фирмы „Сименс“, который ловким контрманевром охранной полиции был предоставлен в его распоряжение. Русский шпионаж твердо считался с тем, что Пакулат завербовал между тем надежную сеть в 60 немцев, которые помимо достаточного числа поручений по шпионажу, должны были также действовать разлагающе. Эта находящаяся под наблюдением контрразведки сеть протянулась узко[218] до Кенигсберга, где как раз теперь должны были начать намечать на городском плане заводы, важные в военном отношении.
б) Другой случай преступного шантажа германского подданного был обнаружен также в Берлине. Этот, родившийся в Петербурге, германский гражданин, имя которого по понятным причинам в данное время еще не может быть сообщено, после неоднократных посещений Германии вернулся в 1936 г. окончательно в Берлин. Он венчался в России по русским законам. От этого брака родилась дочь. Так как по русским законам жена оставалась русской подданной, ему не разрешили взять ее с собой в Германию. Из Берлина он неоднократно старался при поддержке Министерства иностранных дел Германии добиться нужных документов для признания русского брака германскими законами. Ввиду того, что он сам был тяжело болен легкими и уже по этой одной причине добивался скорейшего соединения со своей семьей, он не видел другого выхода, как самому отправиться в Петербург для добычи документов, чтобы, наконец, привезти жену и дочь с собой в Германию. С этой целью он обратился в русское бюро путешествий Интурист с просьбой о выдаче нужных виз. Когда управляющий конторой, русский, Шаханов, услышал из его рассказов, что этот больной человек живет в большой тревоге за свою семью, он начал с ним низкую игру. Шаханов обещал ему визу в Петербург под условием, что он, как немец, согласится на предательство своей Родины. Неоднократно Шаханов уговаривал больного человека, доводя его почти до самоубийства. Шаханов постоянно упоминал о жене и дочери и намекал на то, что они находятся как заложницы в руках ГПУ. Этот германский подданный, в конце концов, обратился в германскую контрразведку. Под ее руководством он как будто бы согласился на предложение агента ГПУ Шаханова и снял по его указанию большую квартиру, в которой тоже началось оборудование тайной радиостанции.
В дополнение следует указать на факт тесной связи между Шахановым и „советником полпредства“ Кобуловым.
в) Посредством постоянной слежки за радиоспециалистом берлинского полпредства, неоднократно появлявшимся в Данциге, можно было и тут путем контрманевра оборудовать тайную радиостанцию и снабдить ее сетью надлежащих политических и коммерческих доверенных лиц. И тут, благодаря своевременному донесению братьев Формелла, данцигских граждан, которых хотели силой заставить служить ГПУ, удалось разрушить козни советского шпионажа.
Эту серию примеров можно было бы продолжить до бесконечности, так как советский шпионаж во всех кажущихся ему важными германских городах работал таким же образом.
В заключение надо еще указать на то, что со стороны Советского Союза постоянно, а начиная с февраля 1941 г. в повышенной мере, вызывались пограничные инциденты, которые являются кошмаром для германского пограничного населения на Востоке. Преступные расстрелы германских подданных и постоянный обстрел с русской стороны германской территории сменяются один за другим в бесконечной цепи.
Вся деятельность Советского Союза, направленная против национал-социалистической Германии, показывает на приведенных отдельных примерах, взятых из обильного материала, в каком размере производились подпольное разложение, саботаж, террор и подготовительный к войне шпионаж в военном, хозяйственном и политическом смысле.
Эти враждебные стремления после заключения Пакта о ненападении от 23.08.1939 г. не только не уменьшились, но, напротив, увеличились и по размеру и по силе.
