Употребляемые датской коммунистической организацией химическо-механические зажигательные и взрывчатые вещества и фитили привозились из Швеции и со специальным курьером доставлялись через магазин мужского платья в Мальме, где они находились на складе, в Копенгаген.
Важные указания относительно работы Коминтерна против Германии выявились также из показаний многих коммунистических террористов в Дании.
Особенное значение придавал Коминтерн вербовке сотрудников из среды скандинавских моряков, так как существовало убеждение, что в будущей войне только скандинавские страны могут остаться нейтральными, и только граждане этих стран будут иметь возможность проводить террористические акты в германских портах, в частности, на германских судах. Сверх того, давались настоятельные директивы уничтожать и взрывать грузы собственных судов, если это будет в интересах Советского Союза. Волльвебер сам дал директивы отдельным группам саботажа в прибалтийских странах и в германских северных портах завербовать на всех совершающих рейсы в этом районе судах хотя бы по одному надежному сотруднику, который для своей будущей работы должен быть проинструктирован лучше всего в духе III Интернационала.
К его распоряжению нужно отнести также и попытку основать группу саботажа в Данциге.[207]
Руководящие функционеры „ISH“ этих групп, среди них родившийся в Осло норвежский гражданин Артур Самсинг, живший долгое время в Советском Союзе, были тем временем арестованы и дали подробные сведения относительно актов саботажа против Германии по заданию Волльвебера.
По заданию Коминтерна Волльвебер устроил также опорные пункты на островах Балтийского моря Даго и Эзель. Завербованные на этих островах сотрудники должны были, однако, выступить активно лишь в случае, если во время войны между Германией и Советским Союзом эти острова будут заняты германскими войсками, в частности, германским военным флотом. Акты саботажа надлежало направить тогда в первую очередь против баз подводных лодок, аэродромов и нефтяных баз.
Насколько широко большевизм пытался раскинуть свою деятельность также и в Германии, видно из того факта, что в марте 1941 г. в Верхней Силезии и Генерал-губернаторстве охранной полицией (СД) было установлено, что польским саботажем и террористическими организациями в подавляющем числе руководили коммунистические элементы. И здесь организация проведенных в последнее время актов насилия выявляет типичные коммунистические методы выполнения, как они были изложены Коминтерном в обращении ко всем секциям при установке[208] „Военных тезисов“ Ha VI-VII Всемирных конгрессах в Москве.
Когда, согласно русско-германскому пограничному договору от 29.09.1939 г., Россия могла воспользоваться плодами германской победы над Польшей путем существенного прироста территории, она использовала проведение русско-германской границы, разделяющей сферы влияния, для того, чтобы при первом вновь образовавшемся территориальном соприкосновении с Великой Германией создать возможность для деятельности бесчисленных агентов-шпионов в рамках Пакта о ненападении.
Великодушный акт Фюрера по возвращению всех проживающих на русской территории лиц немецкой национальности был позорно использован для вышеприведенных целей.
Когда лица немецкой национальности, следуя зову Фюрера, массами стали изъявлять свое желание о переселении, пресловутое ГПУ выступило на передний план (ГПУ с 03.02.1941 г. стало составной частью объединенного Нар[одного] комиссариата внутренних] дел под названием „Народного комиссариата государственной безопасности“) с целью завербовать при помощи низких средств многих из этих немцев для шпионской деятельности против страны, в которую они стремились вернуться, движимые любовью к Родине. Если далее ГПУ и не имело на практике успеха, так как большинство из них, под давлением[209] навязанных им силою шпионских обязательств, тотчас же заявило об этом на германской территории, то все же этот факт является позорным явлением для методов работы ГПУ и, следовательно, для советских власть имущих. Немецких переселенцев в таком случае вызывали в ГПУ, часами допрашивали, причем им грозили, что они не будут допущены к переселению, если они не подчинятся требованиям ГПУ. Излюбленным методом считалось заявлять таким переселенцам, что оставшиеся родственники будут рассматриваться как заложники, если они не выполнят силою навязанных им обязательств или осмелятся донести об этом в Германии. Им угрожали также, что всесильная рука ГПУ может их настичь даже в Германии – угроза, которая не могла не оказать своего влияния на отдельных переселенцев. Не только мужчин, но и женщин бесстыдным образом вынуждали брать на себя такие обязательства. Далее из сотен таких случаев можно привести примеры, которые являются разительными в том смысле, как можно поступать с немцами.
а) Во время переселения бессарабских немцев в Германию явилась г-жа Мария Бауман из Черновиц,[210] которая под присягой свидетелей заявила, что русская тайная полиция силой принуждала ее к шпионской деятельности.
Ее много раз вызывали в соответствующие учреждения ГПУ, где на нее старались воздействовать всевозможными средствами, чтобы заставить подчиниться требованиям шпионской работы. Так как она является матерью 5-ти малолетних детей (вдова), то ей обещали предоставить возможность высокого заработка, причем указывали, что сумма в 10 000 марок и больше не играет никакой роли. Она[211] была предназначена для шпионской деятельности в Праге. Она имела при себе материалы и документы, из которых можно было усмотреть объем специальной подготовки.
б) Елизавета Крейтель, муж которой был владельцем магазина бандажей в Черновицах, была также вызвана органами ГПУ под видом представления заграничных паспортов. Она должна была заняться русским шпионажем в Саксонии. Она также предоставила важные материалы в распоряжение органов германской контрразведки.
Приведенные обоснованные отдельные примеры можно было бы распространить на сотни других случаев, так как известно, что ГПУ по приблизительному подсчету завербовало не менее 50 % переселенцев, чтобы принудить их к сотрудничеству силой угроз или обещаниями огромных денежных сумм.
Мало того, что ГПУ делало из этих немцев при помощи позорных средств изменников своей Родины, оно занималось воровством документов, чтобы снабжать ими русских агентов-шпионов. В 16 случаях существуют доказательства того, что воровство документов было произведено с целью снабжать ими русских агентов-шпионов. В 16 других случаях существует подозрение, что ГПУ для этой цели отправило на тот свет ряд лиц немецкой национальности, чтобы завладеть их бумагами для тайного проникновения агентов в Германию.
Со времени заключения пакта русский специальный шпионаж показал себя в своих методах работы почти исключительно в провоцирующей форме.
В своих почти всегда неразборчивых методах он дошел до того, что включил в свою сеть, для своих целей разведки, русское представительство в Германии во главе с полпредством в Берлине. Когда некоторое время тому назад был отозван из Берлина тогдашний полпред Шкварцев и заменен полпредом Деканозовым, такая смена полпреда была лишь сигналом для еще более усиленной разведки в области политической, хозяйственной и военной информации. Деканозов, доверенное лицо Сталина, руководил в России информационной частью НКВД (русского Народного комиссариата внутренних дел), к которому принадлежит ГПУ как специальный орган шпионажа. Его задание, которое он получил в Москве, заключалось в том, чтобы через разветвленную сеть доверенных лиц найти доступ в правительственные учреждения и добыть прежде всего сведения о военной мощи и оперативных планах Германии. Его ближайший был сотрудник ГПУ,[212] так называемый „советник полпредства“ Кобулов, который развил интенсивную деятельность в области шпионажа, бесцеремонно пользуясь своим экстерриториальным положением. Целью русского шпионажа в Германии являлось,
