только добавить, что если подходить к таким 'ненаучным', 'ненормальным' цивилизациям с современными мерками развитости (доход на душу населения, население на единицу пригодной ддя земледелия площади, объем социума по числу связанных с ним людей, число и качество освоенных навыков), то по крайней мере до XVII в. понятие 'развитого' мира принадлежало, бесспорно, странам Востока, традиционной социальности.
37. В книгах Бытия, не говоря уже о типичной для традиционных теогоний последовательности событий, что исследовано еще Корнфордом, много и частных типично традиционных оговорок и непоследовательностей вроде порождения профессий, а не людей: 'Взял себе Ламех две жены... Ада родила Иавала; он был отец живущих в шатрах со стадами. Имя брату его Иувал: он был отец всех играющих на гуслях и свирели. Цилла также родила Тувалкаина, который был ковачем всех орудий из меди и железа' (Бытие, 4, 19-21).
38. В Индии, например, процесс почкования каст идет и сегодня. См.: Збавител Д. Касты. В кн.: Боги, брахманы, люди. М., 1969.
39. Любопытно, что 'утилитарист' Мо-цзы и особенно 'легисты' Китая прекрасно понимают эту специфику профессиональной матрицы как основу существования государства. Известные по событиям культурной революции мотивы 'исправления сельским трудом', 'целина обязательно будет поднята', как и многое другое, прямо восходят к Шан Яну.
40. Это создает в мифе экзотическую дня наших норм мысли проблему дезактивации старых, но бессмертных и вечно юных богов, вывода их за пределы картины мира. Способов решения здесь множество, от элементарного оскопления Кроноса Зевсом до невинной ссылки на семейные неурядицы (Илиада, XIV, 200-212).
41. См., например, у Дарта и Прадхана: 'В качестве одного из шагов мы предлагаем, чтобы наука вводилась как 'вторая культура', скорее дополняющая то, что существует, нежели отменяющая его. Наука должна тогда преподаваться в том духе, в каком преподают второй язык: его нужно знать и использовать, но не с тем, чтобы изгнать из употребления родной язык' (цит. статья, р. 655).
42. К. примеру, Протагор у Платона так обращается к аудитории: 'Но как мне вам показать все: рассказать миф, как старик молодым, или же разобрать вопрос с помощью рассуждений?' Реакция аудитории - безразличие: 'Многие из присутствующих отвечали, что как ему хочется, так пусть и излагает'. И Протагор рассказывает миф, но с явной универсализирующей надбавкой. Отвечая Гермесу на вопрос о том, как именно распределить правду и справедливость среди людей, Зевс покидает рамки традиции. 'Всем, - сказал Зевс, - пусть все будут к этому причастны, не бывать государству, если только немногие будут причастны к ним, как бывают причастны к другим занятиям. И закон положи от меня, чтобы всякого, кто не может быть причастным совестливости и правде, убивать как язву общества' (Протагор, 320-322). Практически аналогичную ситуацию безразличной аудитории фиксируют Дарт и Прадхан на материале опроса непальских школяров: 'За очень малыми исключениями, нам давались в одном и том же опросе, иногда одним и тем же лицом объяснения явлений природы, ориентированные как на миф, так и на учебник. Например, объясняя землетрясение, один в группе из четырех мальчиков сказал: 'Земля лежит у рыбы на спине, когда она устает, она сдвигает груз и трясет землю'. Все согласились, но другой туг же добавил: 'В центре Земли огонь, он рвется наружу, и когда разламывает землю, бывают землетрясения'. Все согласились и с этим. В группе школьников-неварцев (четыре мальчика и девочка) на те же вопросы были даны следующие ответы: 'Земля держится на четырех слонах, когда один из них перекладывает тяжесть на другое плечо, бывают землетрясения'; 'В земле огонь и расплавленный металл, они пытаются вырваться оттуда, могут разорвать или сдвинуть скалы земли, вызвать землетрясение'' (цит. статья, р. 651). Но в отличие от античности здесь универсализирующей надбавки не обнаруживается: книги как источник знания попадают в тот же ряд-регрессию, что и старики, то есть наука уподобляется мифу, а не наоборот.
43. Пилос, например, сгорел по всем правилам нашествий и, закалив таблички на всех стадиях писарского ремесла, дал в руки историков великолепный и устойчивый документ, позволяющий графологическими исследованиями установить по почерку число писарей (более двадцати), восстановить технику письма, не говоря уже о структуре социальности. Но, доказывая факт обыкновенного нашествия, о котором есть и литературные свидетельства, пожар пилосского дворца не доказывает самой гипотезы катастрофического характера перехода: сотни дворцов горели и разрушались по обычной схеме гибели традиционной социальности, и на их месте в Египте, Месопотамии, на Востоке расцветали столь же традиционные социальности, и в этом отношении судьба Пилоса не правило, а исключение, которое не может доказывать то, что в 99 случаях из 100 давало совсем иной исход.
44. Народное собрание Итаки не собиралось 20 лет, да и собравшись по поводу поведения Пенелопы, ничего не решило. Сама гипотетическая 'повестка дня', которую предлагает Египтий, не включает идеи функционирования каких-либо постоянно существующих исполнительных органов (Одиссея, II, 26-33).
45. Блэккет, например, совершенно справедливо замечает: 'В истории предметов быта поражает почти полное отсутствие существенных улучшений или изменений в период между расцветом великих царств Среднего и Дальнего Востока и подъемом современной технологии в Европе восемнадцатого столетия... В некоторых областях, конечно, имел место медленный и постепенный прогресс, но он сопровождался регрессом в других областях. Среди наиболее важных технологических новинок были: огнестрельное оружие, магнитный компас, печать с подвижным шрифтом, хомут, некоторые усовершенствования в водяных и ветряных мельницах, океанские корабли' (Блэккет П.М.С. Ученый и слаборазвитые страны. В кн.: Наука о науке. М., 1966, с. 55). Оно и понятно: разломав традиционную мировоззренческую схему, европейцы создали 'усеченное' мировоззрение, хорошо приспособленное к хранению и трансляции знания, но не имеющее механизма кумуляции - перевода познавательных достижений индивидов в социокод. Опытная наука явилась этим завершающим многовековую работу кумулирующим дополнением.
46. Уже Минос, по свидетельству Фукидида, имел дело и с кораблями и с пиратами: 'Минос - самый древний из тех, о ком мы знаем по слухам, приобрел флот и на самом большом пространстве владел Эллинским морем и Кикладскими островами... Он искоренил также, поскольку это было в его силах, пиратство на море, предпочитая, чтобы их доходы получал он сам' (История, 1, 4).
47. Типичным ддя древней договорной практики можно считать начало договора между Кноссом и Тилиссом: 'Тилиссянину разрешается безнаказанно заниматься грабежом повсюду, кроме районов, принадлежащих городу кноссян...' (Хрестоматия по истории Древней Греции. М' 1964, с. 114).
48. Традиция также имела нечто похожее на закон: фа китайских легистов, например. Но при внешнем сходстве фа и номоса природа их совершенно различив. Фа принадлежит к профессиональной практике, есть свод рекомендаций для правителя, орудие ремесла, действие которого не распространяется на самого правителя. Номос же - выражение и фиксация общности интереса, того, что людей объединяет и уравнивает в каких-то отношениях, делает их равными и равноправными перед законом. В Китае, скажем, невозможен был бы афинский прецедент постановления о законе: 'Неписаным законом властям не пользоваться ни в коем случае. Ни одному постановлению ни Совета, ни народа не иметь большей силы, чем закон' (Андокид. О мистериях, 85).
49. Для европейца навык оперативного программирования и дисциплины - оперативного раскодирования команд в деятельность, - кажется естественным и само собой разумеющимся. В традиционном обществе этот навык играет значительно меньшую роль: трансляция знания идет в основном на семейном уровне по принципу 'делай как я', и оперативные формы трансляции, необходимые для двусубъектной деятельности, как и содержательная точность знака-слова, могут быть на менее высоком уровне. Экзотичной, но тем не менее назидательной иллюстрацией может служить японский язык, который почти не используется ни в японской науке, ни в двусубъектной деятельности. А.Анисимов, например, пишет: 'Японцы в групповых авиационных боях с американцами были почти беспомощны, теряли в несколько раз больше машин, чем противник. Немаловажная причина - особенности японского языка, которые не позволяли летчикам быстро и четко обмениваться информацией о стремительно меняющейся воздушной обстановке, оперативно координировать свои действия' (Пространство мысли // Техника молодежи, 1971, № 3).
50. Здесь, в трактовке внеисторической природы лингвистических универсалий (грамматики языка), необходима серьезнейшая оговорка. Со времен Аристотеля метод выделения языковых универсалий
