— Есть еще один вопрос, — сказал он. — Мы должны договориться так: если возникнет угроза пленения, то каждый должен сам отобрать у себя жизнь. Нельзя попадать к ним в руки — смерть гораздо легче того, что будет нас ждать в таком случае.
Мерана посмотрела на Фроста.
— Он американец, — сказала афганка, — и не сможет убить себя быстро и решительно. Но ничего, я люблю его, и поэтому сама принесу ему смерть, если это будет необходимо.
Фрост не знал, что потрясло его сильнее — признание в любви или перспектива умереть от руки этой девушки.
Снег пошел еще днем, и белые хлопья все продолжали падать, когда уже стемнело. Фрост сидел в палатке в лагере Сабхана. Рядом была Мерана. Наемник смотрел на нее и говорил:
— Я не могу допустить, чтобы ты совершала подъем при снегопаде. Мы найдем другой способ.
— Но тогда как ты собираешься спасти своего американского друга и похитить советское оружие?
Капитан покачал головой.
— Скорее всего, мне не удастся ни то, ни другое. Это очень мощная база, и проникнуть туда практически невозможно.
Девушка коснулась его руки и чуть улыбнулась.
— Мы выходим через час, — сказала она. — Надо проверить мое снаряжение и оружие.
— Я не хочу, чтобы ты туда поднималась.
Мерана грустно покачала головой.
— Ты не любишь меня, и, может быть, поэтому я люблю тебя. Ты не пытался прикоснуться к моему телу и поэтому прикоснулся к моей душе. И сейчас я не могу допустить, чтобы ты пошел на смерть, если меня не будет рядом. Тогда я хоть смогу сразу убить тебя и не позволить им захватить тебя в плен. Это очень много значит для меня, Хэнк.
Девушка вздохнула и продолжала:
— Первый раз с того времени, как погибла моя семья, у меня появился другой стимул жить, кроме убийства и мести. И, может быть, мне удастся сохранить этот стимул. Если мы выполним задание и останемся живы, ты уедешь и я больше никогда тебя не увижу. Но это уже не имеет значения — ты навсегда останешься в моем сердце. А если нам суждено умереть — я хочу погибнуть рядом с тобой. Вот поэтому сегодня я поднимусь на плато и сниму русских часовых, чтобы ты, Акбар, и другие тоже смогли подняться. А потом буду сражаться возле тебя.
Фрост почувствовал, как к его горлу подкатывает комок. Он обнял девушку за плечи и привлек к себе. Он не знал, что ему сейчас нужно сказать, и вообще не хотел ничего говорить.
Капитан поцеловал ее в губы, сначала легонько, потом крепко, и сжал в объятиях. Ее руки обхватили его шею, Мерана положила голову ему на грудь. Так они сидели очень долго и молчали, прижавшись друг к другу. А потом Фрост осторожно высвободился, встал на ноги и пошел к выходу. Отодвигая полог палатки, он услышал, как за его спиной щелкнул затвор автомата, и ощутил запах оружейного масла.
Глава семнадцатая
Они скакали сквозь ночь; лошадиные копыта глухо постукивали на камнях, покрытых снегом, который все еще продолжал падать. Фрост вновь был в бурнусе, который хорошо защищал лицо от ветра и холода. Его усы были покрыты толстым слоем инея.
От тел лошадей поднимался пар, они дрожали боками и встряхивали головами, осторожно переставляя ноги на крутых тропках. Животные уже устали, хотя им предстояло пройти еще пять миль до подножия плато, на вершине которого размещалась советская база.
В отряде было тридцать девять человек, из них тридцать пять — моджахеды Сабхана, все добровольцы. Когда до цели оставалась всего миля, люди спешились и дальше пошли своим ходом, оставив животных и часть снаряжения под присмотром двоих бойцов.
Снега было много, и пробираться сквозь заносы было тяжело, тем более, что следовало двигаться очень осторожно — где-то рядом вполне могли появиться русские часовые, которые немедленно подняли бы тревогу, услышав посторонний шум.
Акбар подал знак, и все остановились. Фрост и Мерана присоединились к патану и Сабхану, которые подошли к широкой расщелине в скале. В ста ярдах за ней находилось основание плато, а рядом с ним — огороженный колючей проволокой участок в форме правильного квадрата. Посредине его стоял барак — караульное помещение, из окон которого пробивался свет. У ворот топтались двое охранников.
Десять минут Фрост и остальные стояли неподвижно, наблюдая. Похоже было, что больше людей на улице нет. Капитан рукой смахнул снег с циферблата “Ролекса”, посмотрел на положение стрелок, а потом обратился к Акбару:
— Наверное, нам не стоит ждать смены караула — это ничего не даст, а потеря времени может оказаться роковой.
— Согласен, — кивнул патан. — Если мы захватим караульное помещение, то можно просто скрыть это от тех, наверху. Я отлично говорю по-русски и мог бы какое-то время морочить им голову, выходя на связь.
Фрост усмехнулся.
— А есть вообще язык, на котором ты не говоришь? — спросил он с улыбкой.
— Да, — серьезно ответил Акбар. — Немецкий — моя слабая сторона. Но я работаю над ним. Капитан рассмеялся.
— Думаю, с немецким у тебя тоже все будет в порядке.
— Спасибо, — ответил проводник. — Ну, так как мы будем действовать? Мистер Пласкевич говорил мне, что ты наемник, коммандос. Поэтому будем слушать тебя.
Фрост почесал подбородок.
— Думаю, троих из нас хватит, — сказал он наконец. — Караульных, наверное, человек шесть. По двое на каждого — это нормально. Пойду я, ты, Акбар, и…
— И я, — влезла неутомимая Мерана.
— Нет, — покачал головой Фрост. — А если тебя ранят, то кто полезет на скалу?
— Меня не ранят, — упрямо заявила девушка. — Я хожу очень тихо и отлично владею вот этим.
Она вытащила из-под одежды кинжал и показала его капитану.
— Не хуже, чем автоматом, — добавила афганка. Фрост посмотрел на Акбара, и патан — как всегда — уступил своей любимице.
— С холодным оружием она обращается лучше, чем ты, капитан.
Наемник сжал губы, но промолчал. Он оглянулся и еще раз посмотрел на огороженное место и барак. Подойти к нему незамеченными было трудно, но возможно. Главное — снять часовых у ворот, а потом уже можно без помех разделаться с теми, кто внутри. Фрост с тоской посмотрел на дым, который поднимался из трубы деревянного сооружения. Он уже очень замерз, но понимал, что мечтать о тепле явно преждевременно.
Холодный, острый, колючий ветер хлестал по лицам и телам, когда Фрост, Акбар и Мерана по- пластунски ползли последние сто ярдов до колючей проволоки, ограждавшей караульное помещение русских. М—16 капитан не взял, а нес с собой “Узи”, прикрыв его дуло старым шерстяным носком, чтобы уберечь от снега.
Наемник прижался к скальному выступу и посмотрел вверх, в темноту, туда, где находилась
