Дом Алайи был небольшим, аккуратным зданием, построенным из тщательно отесанных квадратных бревен и увенчанным треугольной крышей с отвесными скатами. Он стоял невдалеке от деревни, которая тесно примыкала к каменным стенам крепости Альброна, а дверь кухни открывалась на небольшой садик.

Мать Элиара оказалась довольно высокой женщиной лет под сорок. У нее были каштановые волосы и синие-синие глаза.

— Она красавица! — нервно шепнула Андина Лейте.

— Я это заметила, — ответила Лейта.

— Как я выгляжу? — спросила Андина с некоторым испугом.

— Ты выглядишь прекрасно, дорогая, — успокоила ее Лейта. — Не волнуйся.

— Она же мама Элиара, Лейта, и я очень хочу ей понравиться.

— Ты всем нравишься, Андина. Ты прямо-таки излучаешь очарование.

— Да перестанешь ты когда-нибудь меня дразнить, Лейта? — воскликнула Андина.

— Наверное, никогда. Это мое любимое занятие.

— Вождь Альброн, — поприветствовала Алайя главу клана изящным и изысканным реверансом, — вы оказали мне честь, посетив мой дом.

Голос ее был глубоким и бархатистым.

— Это вы оказали нам честь, Алайя, — с поклоном ответил Альброн.

— А это, мама, моя Андина, — представил Элиар эрайю Остоса.

Лицо Алайи как солнце озарила улыбка. Она, может быть даже безотчетно, протянула руки к миниатюрной девушке.

Андина подбежала к ней, и они горячо обнялись.

— Милая, какая же ты маленькая, — нежно произнесла Алайя. — Элиар говорил мне, что ты невысокая, но я не ожидала, что ты такая миниатюрная.

— Будет лучше, если я встану на цыпочки? — предложила Андина.

— Ты хороша такой, какая ты есть, Андина, — сказала Алайя. — Оставь все как есть. Элиар рассказал мне, что ты взяла на себя непосильный труд кормить его.

— Теперь это дело моей жизни, — ответила Андина.

— Это слишком тяжело для такой хрупкой девушки.

— Я стараюсь его опередить, Алайя. Я обнаружила, что если всегда держать наготове еду, чтобы засунуть ему в рот, то можно помешать ему начать есть мебель.

Они обе рассмеялись и с нежностью посмотрели на молодого человека.

— Мне кажется, нам нужно поговорить, Альтал, — предложила Лейта. — Тебе нужно кое о чем узнать.

— Хорошо. Это срочно?

— Может быть, нет, но лучше поговорить об этом прямо сейчас. Это не займет много времени, к тому же не думаю, что нас скоро хватятся.

— Ты снова говоришь загадками, — сказал он, когда они потихоньку вышли из дома.

— Не будь таким старым брюзгой, папочка, — сказала она ему с упреком.

Они пересекли маленький садик Алайи и вошли в небольшую рощицу из высоких деревьев в излучине реки.

— Ладно, Лейта, — сказал Альтал, — что тебя беспокоит?

— Сержант Халор чувствует себя весьма неловко, Альтал.

— Ты хочешь сказать, что ему не нравится мать Элиара?

— Нет, как раз наоборот. Как говорят, он и Алайя “дружили”, пока он не познакомил ее с отцом Элиара, Агусом.

— Правда?

— Ты слышал, как все это описывал вождь Альброн. Когда Агус с Алайей познакомились, это была любовь с первого взгляда. Халор очень проницателен, и он сразу увидел, что происходит. Он любил Алайю — и любит до сих пор, — но они с Агусом были как братья, поэтому он скрыл свои чувства и отошел в сторону.

— Одна из грустных историй?

— Все гораздо хуже. После того как Агуса убили в какой-то незначительной войне в нижних землях, Халор подумал, что у него появилась надежда, но Алайя была совершенно раздавлена смертью своего мужа и все эти годы прожила практически в полном заточении. Когда Элиар начал готовиться стать воином, Халор взял его под свое крыло. Если присмотреться к ним повнимательней, ты, наверняка, заметишь, что они скорее похожи на отца и сына, чем на сержанта и капрала.

— Теперь, когда ты об этом сказала, мне кажется, что Халор действительно не спускает глаз с Элиара. А Алайя испытывает к Халору какие-нибудь чувства?

— Она думает о нем как о своем старинном друге, но я уловила с ее стороны кое-какие намеки на то, что все может развиться и дальше, если только Халор не будет столь церемонным.

— Только этого нам сейчас и не хватало! — проворчал Альтал. — Думаю, мне было бы лучше, если бы ты не рассказала об этом, Лейта.

— Я пытаюсь сделать так, чтобы ты не попал впросак, папочка, — сказала она ему.

— Как это понимать?

— Скорее всего, эта ситуация будет весьма интересна для Двейи, как ты думаешь? И если ты не привлечешь к ней ее внимания, она может немного рассердиться на тебя за это, верно?

— Я бы не знал об этом, если бы ты не притащила меня сюда и не рассказала мне эту печальную историю.

— Ну что ты, папочка, — с притворным изумлением сказала она, — неужели ты думаешь, что у меня могут быть от тебя какие-то тайны? И потом, если бы я тебе не рассказала то, без сомнения, сама бы попала впросак. Я нежно люблю тебя, папочка, но не настолько. А теперь, когда я передала это дело в твои руки, тебе придется об этом позаботиться самому. Ты не испытываешь гордости за то, что я такая ловкая?

— Мне было бы гораздо лучше, если бы ты перестала называть меня “папочкой”, Лейта, — жалобно сказал он.

Внезапно она бросила на него какой-то отчаянный взгляд и заплакала, закрыв лицо руками.

— Ну что еще? — спросил он.

— Оставь меня в покое, — всхлипнула она. — Уходи, Альтал.

— Нет, Лейта. Я не уйду. Что случилось?

— Я думала, ты не такой. Уходи. — И она продолжала рыдать.

Даже не задумываясь, он обнял ее. Она немного посопротивлялась, но затем со стоном прижалась к нему, безотчетно всхлипывая.

Ее смятение было явно слишком велико, чтобы говорить связно, и Альтал с неохотой решил проделать это “другим путем”.

Мысли Лейты были хаотичными, когда Альтал очень осторожно проник в ее сознание.

— Уйди! Уйди! — молча умоляла она его.

— Я не могу, — вслух сказал он, продолжая искать.

Перед ним проплыли мириады воспоминаний о деревеньке Петелейе в Квероне, и бесконечное одиночество девушки пронзило его, как нож. Несмотря на свой “дар”, Лейта росла практически в полной изоляции. Отец ее умер еще до ее рождения, а мать была сумасшедшей — может быть, не буйнопомешанной, но “со странностями”. Остальные дети в Петелейе немного побаивались Лейты и ее сверхъестественной способности узнавать то, что они думают, поэтому в детстве у нее не было настоящих