нейронов.

— Хочешь сказать, что это очень много?

— Не много, по сравнению с человеком или со сложной Композицией. Но сравни один из наших компонентов с одной из ваших медоносных пч'>л. У пчелы не больше семи тысяч нейронов, но, тем не менее она способна к весьма сложным самостоятельным действиям.

Снова раздался шелест крошечных крылышек, компоненты вернулись и снова присоединились к основной массе, окружавшей Чена. Из переговорного раструба снова раздалось шипение, на этот раз уже больше похожее на человеческий вздох.

— Сколько нам ещ предстоит пережить, — сказал Шикари, — прежде чем мы по— настоящему пойм т в себе равное количество умственных способностей. А сколько интеллекта находится у тебя здесь? — Чен почувствовал л гкое прикосновение к животу в районе диафрагмы. — Или здесь? — Прикосновение переместилось к икре левой ноги. — Какой интеллект заключ м думает рука или л гкое? Ты ответишь: ни о ч

— Теперь это доказано наукой. Уже есть примеры успешных пересадок человеческого мозга, и при этом интеллект абсолютно не страдает.

— И кто бы такому поверил, если бы мы сами не столкнулись с этим? Если бы люди не прибыли на Меркантор и не доказали бы нам это. — Раздался шум испещер'>нных прожилками крылышек. — Интеллект. Это и в самом деле тайна за семью печатями. Но это — близость и теплота — несомненно самое лучшее проявление интеллекта.

Пока Чен беседовал с Шикари, опустилась настоящая ночь. Их команда разбила лагерь на открытом месте, окруж нном покрытой пылью сине— зел плое, мягкое одеяло, окутывавшее Чена по самый подбородок. Он поднял голову и уставился в небо. Наиболее яркое светило Эты Кассиопеи уже уплыло за горизонт, а меньшее из солнц— двойняшек ещ не взошло. С'кат'лан, родная планета Пайп— Рилл, сияла яркой точкой на небосводе. Над ним висела словно закопч

Чен задрожал. Ночной воздух был ещ'> достаточно т плым. Он дрожал от внезапно охватившей его мысли. Три месяца назад он прозябал в тихом коконе Трущ дальше от дома и смотрела в лицо ещ большей опасности. В это время она, должно быть, высаживалась на Траванкор, чтобы встретить там не какого— то Симми Артефакта, а настоящее Создание Морган.

Если дать ему шанс, повернул бы он назад? Назад в интеллектуальную пустоту, назад к безмятежным дням цветов и развлечений?

Причиной всех этих перемен, включая агонию на стимуляторе Толкова, был один человек. Когда Чен закрывал глаза, перед ним неизменно возникало его лицо. Вс

Повернуть время вспять? Чен сидел, уставившись на одинокую, несчастную луну, и думал: об Эсро Мондрайне, о Шикари, об интеллекте и о себе.

К тому времени, когда серебряный огон'>к С'кат'лана закатывался за горизонт, у Чена уже был готов ответ на этот вопрос. Что бы здесь ни случилось, он ни за что не верн тся к своему старому образу жизни. Какую бы ношу ему ни пришлось нести в качестве благословения за обретение самосознания и интеллекта, он готов е

С этой мыслью жажда непременно отомстить Эсро Мондрайну потеряла свою остроту. Если этот человек разж'>г в Чене ненависть, возможно, вместе с этим, он заслужил и благодарность. Он буквально вытащил упирающегося, визжащего Чена не свет, туда, где отвечают за свои поступки-

Погрузившись в свои думы, Чен пребывал том состоянии менталитета, которому свойственно отвлеч нность и вечное блаженство. Наконец его размышления были прерваны. Ч

— Слушай. — это был голос Шикари, глубокий и довольный, как у мурлыкающего кота. — Ты слышал? Это же звук челнока. Они возвращаются, а нам даже немного грустно. Как быстро закончилось время нашей тихой безмятежной беседы!

По всем стандартным меркам человеческого интеллекта Лютер Брейчис оказался бы на вершине среди тех, чей уровень не превосходит одной десятой доли процента. Но ему этот факт всегда казался малозначительным. Своих успехов в работе он достиг не благодаря умственным способностям. Здесь большую роль сыграли по крайней мере три других качества.

Это были три его конька: Упрямство, Паранойя и Убедительность. И когда Лотос Шелдрейк замечала, что то, что Брейчис называл упрямством, было по сути дубиноголовостью, и что крайняя стадия паранойи скорее способствовала поражению, чем успеху, он лишь смеялся. По его словам, четв'>ртым важным качеством, которое не так легко назвать каким— то одним словом, являлось умение применить три остальных в каждой конкретной ситуации.

Первую попытку ответить на вызов странных наследников маркграфа Лютер предпринял ещ до того, как его отправили из штаба Адестиса на лечение.

То, что на него напал один из Артефактов, было совершенно очевидно. Один из тех, которым Фуджитсу придал свой собственный образ. Теперь он был повержен, но где— то, возможно, существовали десятки других. Они могли находиться где угодно в пределах солнечной системы, и могли выглядеть совсем не похожими на маркграфа. Было очень даже вероятно, что Артефакты абсолютно не содержат ДНК самого Фуджитсу, хотя мнение, которое Лютер составил о маркграфе, говорило о совершенно противоположном. Конечно, маркграф хотел принять участие в своей мести, а для этого был лишь один способ. Следовательно, Фуджитсу должен был использовать достаточное количество своей ДНК, не взирая на внешний вид Артефактов.

А это, в свою очередь, вызывало щекотливую и непростую проблему: Каким образом Лютеру Брейчису защитить себя от возможных в будущем нападений?

Теперь он готов был признать правомочность претензий Фуджитсу; руки того оказались действительно очень длинными и сейчас они протягивались к Лютеру Брейчису из могилы.

На Земле эта проблема была бы решена легко и просто. Служба карантинов открывала доступ к информации обо всех, кто отправлялся с поверхности Земли. За каждым из них можно было легко установить слежку и быть уверенным на все сто процентов, что система охранной сигнализации не подпустит ни одного из них на расстояние меньше километра не включив сигнал тревоги.

Но что, если Артефакт хранится где— нибудь ещ

Как только Брейчиса выписали из госпиталя, он поспешил проверить оба места. Эту операцию он собрался выполнить самолично. Годива попыталась уговорить его поручить это кому— то другому, объясняя сво'> предложение тем, что он ещ не полностью оправился после перенес

— Это мой долг по отношению к нему. Фуджитсу заслуживает не меньшего, ибо он — один из невоспетых гениев человечества. Если хочешь, можешь отправится вместе со мной.

Годива задрожала, по розовому телу распространился л'>гкий трепет.

— О, ради Бога, только не это! Я готова пойти с тобой, куда угодно, но только не в склепы. Все эти ужасные замороженные полутрупы— и некоторые из них, возможно, даже не настоящие люди! Нет, Лютер, это не для меня.

Брейчис знал, что по таким вопросам спорить с Годивой было бесполезно. И он отправился один. Катакомбы Энцелада были относительно небольшими, а работа там — хорошо организованной. Он смог обследовать их от и до за один марафонский заход, и в конце концов успокоился, что там его не поджидали будущие сюрпризы. Но Брейчис знал, что Склеп Гипериона окажется для него полной противоположностью.

Первые исследователи солнечной системы в большей или меньшей степени игнорировали Гиперион. Седьмой из основных спутников Сатурна представлял собой бугорчатый кусок скалы неправильной формы, чья ч рная, усыпанная кратерами поверхность говорила о том, что он был самым древним из всей свиты Сатурна. Там можно было обнаружить несколько видов крылатых созданий, немного воды, и возможно не представляющие интерес минералы. Таким образом, того, кто первым изучил метеоритные кратеры Гипериона, а возвращаясь оттуда в последний раз заболел и лишился л жным