В дверь постучали. Вошел круглолицый мальчик, мимо которого Гарри прошел на платформе девять три четверти. Мальчик выглядел так, будто вот-вот заплачет.

— Извините, — сказал он. — Вы случайно не видели жабу?

Рон с Гарри покачали головами, а мальчик захныкал:

— Я ее потерял! Она все время убегает!

— Найдется, — пообещал Гарри.

— Да, — выдавил мальчик несчастным голосом, — если вы ее увидите…

И он удалился.

— Чего он так волнуется, не знаю, — поднял бровь Рон. — Если бы у меня была жаба, я бы постарался ее потерять как можно быстрее. С другой стороны, у меня у самого Струпик, так что кто бы говорил.

Крыса посапывала у Рона на коленях.

— Если бы он умер, мы бы не заметили разницы, — с отвращением бросил Рон. — Я вчера пытался перекрасить его в желтый цвет, чтобы он стал поинтереснее, но заклинание не сработало. Вот смотри, сейчас покажу…

Он порылся в сундуке и достал сильно потрепанную волшебную палочку. Она была вся в царапинах, а на конце виднелось что-то белое.

— Шерсть единорога уже почти повылезла. Ну, неважно…

Едва он поднял палочку, дверь купе опять отворилась. Снова вошел мальчик без жабы, но зато, на этот раз, с девочкой. Девочка уже переоделась в форму «Хогварца».

— Жабу не видели? А то Невилль потерял, — сказала она. У нее был начальственный голос, густые каштановые волосы и довольно крупные передние зубы.

— Мы же сказали: не видели, — немного раздраженно отозвался Рон, но девочка уже не слушала, она смотрела на волшебную палочку у него в руке.

— А, значит, магией занимаетесь? Давайте посмотрим.

Она села. Рон был растерян.

— Ну… ладно.

Он прочистил горло.

Он взмахнул палочкой, но ничего не произошло. Струпик остался серым и продолжал спать.

— Ты уверен, что это настоящее заклинание? — спросила девочка. — В любом случае, не очень-то хорошее. Я пробовала несколько простых заклинаний, и у меня все получалось. В моей семье никто магией не занимается, это был такой необыкновенный сюрприз, когда пришло письмо, и я была так счастлива, так счастлива, сами понимаете, это же лучшая школа ведьминских искусств, мне так говорили — я уже все учебники выучила наизусть, надеюсь, конечно же, этого будет достаточно — меня зовут Гермиона Грэнжер, между прочим, а вас как?

Все это она выпалила единым духом.

Гарри посмотрел на Рона и с облегчением понял по его ошарашенному виду, что тот тоже не выучил наизусть всех учебников.

— Я — Рон Уэсли, — пробормотал Рон.

— Гарри Поттер, — сказал Гарри.

— Правда?! — восхитилась Гермиона. — Я, конечно же, все про тебя знаю, у меня были книжки для дополнительного чтения, и про тебя есть в «Истории современной магии», и в «Расцвете и падении темных сил», и в «Великих волшебствах двадцатого века».

— Неужели? — удивился Гарри, чувствуя головокружение.

— Господи, да неужели ты не знаешь, я бы выяснила все досконально, если бы это касалось меня, — сказала Гермиона. — Вы уже знаете, в каком колледже будете учиться? Я тут поспрашивала, надеюсь, меня зачислят в «Гриффиндор», вроде бы он самый лучший; говорят, там сам Думбльдор учился, но, как я полагаю, и «Равенкло» тоже ничего… В любом случае, сейчас надо бы пойти поискать жабу Невилля. А вам обоим, знаете, лучше бы переодеться, по моим расчетам, мы скоро приедем.

Она ушла, прихватив с собой мальчика без жабы.

— Не знаю, в каком я буду колледже, лишь бы не там, где она, — проворчал Рон. Он швырнул палочку назад в сундук. — Дурацкое заклинание! Мне его Джордж дал. Голову даю на отсечение, он знал, что это не заклинание, а ерунда!

— А в каком колледже твои братья? — спросил Гарри.

— В «Гриффиндоре», — ответил Рон. И снова помрачнел. — Мама с папой тоже там учились. Не знаю, что они скажут, если меня зачислят в какой- нибудь другой. Не думаю, что «Равенкло» много хуже, но представь, что будет, если я попаду в «Слизерин».

— Это там учился Воль… то есть, Сам-Знаешь-Кто?

— Ага, — Рон с несчастным видом плюхнулся на сидение.

— Знаешь, мне кажется, кончики усов у Струпика стали заметно светлее, — попытался ободрить его Гарри. — А чем сейчас занимаются твои старшие братья, после окончания школы?

Гарри было интересно, чем вообще занимаются колдуны, закончив школу.

— Чарли в Румынии, изучает драконов, а Билл в Африке по делам «Гринготтса», — сказал Рон. Слышал про «Гринготтс»? Это было в «Прорицательской газете», муглы ее, наверно, не выписывают… кто-то пытался ограбить спецхран.

Гарри расширил глаза.

— Правда? И что? Что стало с грабителями?

— Да ничего, поэтому-то весь и шум. Их не поймали. Папа говорит, что только очень сильный злой колдун может обойти охрану «Гринготтса», хотя, по слухам, оттуда ничего не украли. Это очень странно. И знаешь, все сразу пугаются, когда случается что-то подобное — вдруг за этим стоит Сам-Знаешь- Кто.

Гарри старался переварить эту новость. Теперь при одном упоминании имени Сами-Знаете-Кого у него по спине мурашки ползли от страха. Он полагал, что так и должно быть при вступлении в колдовской мир, однако раньше было проще: он спокойно говорил «Вольдеморт» и при этом прекрасно себя чувствовал.

— А в квидише ты за какую команду? — спросил Рон.

— Эээ… а я ни одной не знаю, — признался Гарри.

— Что! — Рон был совершенно убит. — Ой, ну ты подожди, ты узнаешь, это же лучшая игра на свете… — и он с увлечением принялся объяснять про четыре мяча и про позиции семерых игроков, описывать ход известных матчей, на которых он побывал с братьями, и называть марки метел, которые бы он приобрел, будь у него деньги. Он как раз расписывал Гарри наиболее интересные моменты одной игры, когда дверь купе еще раз открылась, но на этот раз пришел не Невилль, мальчик без жабы, и даже не Гермиона Грэнжер.

Вошли трое ребят, и того, что стоял посередине, Гарри сразу узнал: это был бледный мальчишка из магазина мадам Малкин. Он смотрел на Гарри с куда большим интересом, чем там, на Диагон-аллее.

— Это правда? — высокомерно спросил он. — Все в поезде говорят, что в этом купе едет Гарри Поттер. Так это ты?

— Да, — Гарри окинул взглядом других двух мальчиков. Оба они были плотные и имели злобный вид. Стоя по обеим сторонам от бледного мальчишки, они напоминали телохранителей.

— Кстати, это Краббе, а это — Гойл, — небрежно представил приятелей бледный мальчишка, заметив взгляд Гарри. — А меня зовут Малфой, Драко Малфой.

Рон тихонько кашлянул, похоже, пытаясь скрыть смешок. Драко Малфой презрительно посмотрел на него.

— По-твоему, у меня смешное имя? Между прочим, я тебя знаю. Мой отец сказал, что у всех Уэсли рыжие волосы, а веснушек и детей больше, чем они могут себе позволить.

Малфой снова повернулся к Гарри.

— Ты скоро узнаешь, что некоторые колдовские семьи гораздо лучше остальных, Поттер. Тебе не следует водить дружбу с неподходящими людьми. И тут я мог бы тебе помочь.

Он протянул руку, но Гарри не принял ее.

— Думаю, я и сам смогу отличить неподходящих людей, спасибо, — холодно отрезал он.

Драко Малфой не покраснел, но легкий розоватый отсвет все же появился у него на щеках.

— На твоем месте я был бы осторожнее, Поттер, — медленно проговорил он. — Не будешь вежливым, последуешь за родителями. Они тоже не умели отличить полезное от бесполезного. Будешь общаться с таким мусором, как Уэсли или этот жуткий Огрид, сам запачкаешься.

Гарри и Рон поднялись плечо к плечу.

— Что ты сказал? — процедил Рон. Лицо у него стало такого же цвета, что и волосы.

— Ах, ты собираешься побить нас? — издевательски спросил Малфой.

— Если только вы сейчас же не уберетесь, — сказал Гарри гораздо более храбро, чем на самом деле себя чувствовал: и Краббе, и Гойл были куда крупнее их с Роном.

— А мы не хотим уходить, правда, ребятки? Мы уже все съели, а у вас еще осталось…

Гойл протянул руку к шоколадушке — Рон рванулся, но, еще до того как он успел схватить Гойла, тот издал душераздирающий вопль.