запас сил, который мог бы помочь отразить нападение Йоши. Длинный меч Канеоки сломался от бесчисленных ударов, он отчаянно схватился за свой короткий меч. Поздно! Конец наступил через несколько секунд.
— Ничтожество! Убирайся в темный Йоми, — крикнул Йоши, взмахнув мечом. Голова Канеоки скатилась с плеч в потоках крови.
Йоши не стал задерживаться около убитого. Тело еще дергалось, когда он уже вернулся к Ичикаве. Стрела попала высоко в грудь; Ичикава был не в состоянии двигаться. Он потерял много крови, перед его платья был весь в крови, кровь все текла из раны. Йоши стоял на коленях перед учителем, помочь ему было уже невозможно, и Йоши смотрел, как старый воин боролся с духами смерти.
Все люди Чикары исчезли. На улицах было тихо и пусто, оставались только Йоши, Ичикава и тела убитых. Через некоторое время к одному из трупов в черном платье подошла бурая собака и понюхала кровь. Залаяв, она убежала. Маленькие мальчики вылезли из убежищ, где они прятались, и робко пробирались по улице, в ужасе глядя на картину смерти и разрушения.
Ичикава закашлялся. Изо рта показалась красная пена.
— Не мсти за меня, — прохрипел он. — Возвращайся в Сарашину. Займись моими учениками.
— Ты вернешься со мной, сэнсэй, — слова застряли в горле Йоши.
— Нет, мой век кончен. Будда примет меня в свою великую страну. Я не боюсь. Пожалуйста, обещай мне уйти немедленно. Скоро здесь появится много людей Чикары. Сейчас не время сражаться. Я предвижу другое время, когда вы сойдетесь, — Ичикава опять закашлялся, — и у тебя будет возможность отомстить.
Йоши вытер губы Ичикавы и увидел, что с каждым вздохом у него появляются пузырьки. «К черту месть», — подумал он и молча молился, обещая Будде отказаться от своей клятвы; если его сэнсэй останется жив.
Мальчики ходили вокруг места сражения, появились также горожане, шептавшиеся, прикрывая рот ладонями. Бурая собака пришла опять, и с вею еще несколько собак; они дергали окровавленные платья убитых, лаяли в рычали, если кто-нибудь подходил близко.
Ичикава вздохнул в последний раз, глаза его закрылись, и голова тяжело привалилась к колену Йоши.
Йоши долго стоял на коленях, вспоминая силу и доброту, которые были сутью жизни его учителя. Когда он поднял Ичикаву перед долгой дорогой в гору к замку Окитсу, его щеки были мокры от слез.
ГЛАВА 38
Йоши вернулся в доджо в Сарашине поздним летом. Цвет вишни опал за месяц до этого. Теперь деревья были покрыты густой листвой и полны скоротечной жизни, наполнявшей лето своими звуками. Лягушки, птицы и насекомые квакали, пели в стрекотали из потайных мест в вишневых рощах. Большие черные птицы чистили клювы, сидя на ветвях, и приветствовали прохожих резким предупреждающим криком.
Территория школы была почти в таком же беспорядке, как тогда, когда Йоши в первый раз ее увидел; двор опять зарос сорняками. Йоши остановился у входа, слушая звуки занятий, слабо доносившиеся изнутри. Он постоял, прежде чем войти. У него поднялся комок в горле, когда он вспомнил похороны Ичикавы: буддийский священнослужитель читал молитвы, а от костра поднимался дым, с которым дух Ичикавы должен подняться к небу; запах горящего тела, смешанный с запахом ладана, всегда будет напоминать Йоши о смерти.
Фумио и Нами присутствовали на похоронах, хотя они познакомились с Ичикавой только накануне смерти. Позднее Фумио никак не мог поверить, что зачинщиками боя были не они.
— Вы оба, — сказал он, — очевидно, вызвали нападение. Чикара не знал, что ты здесь, он забыл о твоем существовании. У тебя по отношению к нему просто предубеждение, и это может кончиться только несчастьем. Я знаю Чикару. Он человек чести. Он не может отвечать за то, что его люди напали на вас. Это не в его духе. Он самый, может быть, сильный фехтовальщик во всех десяти провинциях; если бы он желал твоей смерти, он бы вызвал тебя сам.
— Все-таки, дядя, это были его люди. Если он не собирался убить меня, почему же он назначил начальником своих солдат Канеоки — моего злейшего врага?
Факты казались ему неоспоримыми. Ослепленный гневом и горем из-за гибели Ичикавы, он был не в состоянии разбираться в том, насколько убедительны доказательства вины Чикары.
— Может быть сколько угодно причин, — Фумио нетерпеливо поднял руки.
— Я этому не верю. Слишком явное совпадение. У Чикары нет никаких дел в Окитсу. Земли у него отобрали. Зачем ему посылать сюда людей, если не для того, чтобы убить меня?
Фумио не видел логики в рассуждениях Йоши, спор закончился тяжелыми взаимными обвинениями.
— Я тебя не понимаю. Ты — взрослый человек, а в этих вопросах ты как ребенок. У тебя нет ни благоразумия, ни достоинства, — сказал Фумио.
— У нас было бы очень мало достоинства, если бы мы убежали от наших врагов.
— Я не имею в виду, что вам надо было убежать; правда, осторожность иногда так же важна, как достоинство. Ты повторил трагическую ошибку с Генкаем. Ты опять действовал необдуманно и был причиной смерти человека, которого ты любил. Если бы вы постарались избежать схватки, Ичикава был бы жив, а у меня не было бы еще одного повода для ссоры с Чикарой, — Фумио сердито посмотрел на Йоши. — Он муж Нами и близко связан с нашей семьей. Не следует забывать, что, хотя он потерял свои земли, он сохраняет свое влияние при дворе.
— Сохраняет влияние при дворе? — повторил Йоши, повышая голос. — И поэтому мы должны угождать ему? Это ваше представление о достоинстве, дядя?
— Ты говоришь дерзости и оскорбляешь меня, — холодно сказал Фумио. — Ты не хочешь считаться с разумными соображениями. Нашим близким связям с Тайра мы обязаны всем, что мы имеем. — В тот момент, когда Йоши хотел ответить, Фумио раскрыл ему объятия и сказал теплым и сочувствующим тоном:
— Я прощаю тебе непочтительность, потому что знаю, как тебя расстроила смерть Ичикавы.
Ласковые слова Фумио подействовали как ледяной душ. Йоши побледнел. «Будда, помоги мне, — подумал он. — Это так я отплачиваю за доброту дяди? Что я сказал?» — он глубоко вздохнул.
— Ты прав, дядя. — Йоши вполне овладел собой. — Я надеюсь, ты сможешь простить мне мои необдуманные слова.
Фумио правильно разгадал его. Он говорил несдержанно, потому что утрата Ичикавы вызвала у него чувство беспомощности; но он не имел права поддаваться ему. После гибели Ичикавы Йоши стал главой академии фехтования, и он должен с честью выполнять обязанности, связанные с этим положением. Если бы Йоши оказался недостоин учителя, во всем бывшего для Йоши примером, это было бы знаком неуважения к его памяти. Момент, когда Йоши это осознал и принес извинения, стал водоразделом в его жизни. С этого временя он стал сэнсэем — мастером фехтования!
Нами была глубоко огорчена, когда Йоши сказал ей о своем близком отъезде.
— Ты покидаешь семью, которая тебя любит, и сестру, которой ты нужен, — сказала она. — Я одинока, у меня нет друзей здесь, в замке. Моего мужа здесь нет, и, хотя Фумио добр ко мне, я чувствую себя чужой в его доме. Когда ты приехал, больной и беспомощный, у меня появилась цель в жизни. Я думала…
— Что ты думала? — прервал Йоши. — Ты забыла о нашем разговоре перед приездом Ичикавы? Ты замужняя женщина, и твой муж — мой враг — может в любой момент приехать и потребовать тебя к себе. Перед смертью Ичикава сказал мне, что он предвидит: в будущем мы с Чикарой встретимся лицом к лицу. Это время еще не наступило. Во всяком случае, первая моя обязанность — позаботиться об академии. Мне жаль уезжать, но я должен уехать.
