На следующий день, когда госпожа Ван, Баочай, Дайюй и другие сестры собрались в комнате матушки Цзя, вошла служанка и доложила:

— Приехала старшая барышня Ши Сянъюнь!..

В это же самое время вошла Сянъюнь, сопровождаемая толпой служанок. Баочай, Дайюй и сестры бросились ей навстречу. Они не виделись больше месяца, и встреча была желанной и радостной.

Первым делом Сянъюнь справилась о здоровье матушки Цзя, затем поздоровалась с остальными.

— Такая жара, ты сняла бы верхнее платье, — посоветовала матушка Цзя.

Сянъюнь стала раздеваться.

— Зачем так тепло одеваться? — спросила госпожа Ван.

— Тетя велела. Разве я оделась бы так? — ответила, картавя, Сянъюнь.

— Вы просто не знаете, тетушка, — промолвила Баочай, обращаясь к госпоже Ван, — она больше всего любит надевать чужие платья. Помните, в третьем или четвертом месяце прошлого года, когда Сянъюнь жила здесь, она надела халат брата Баоюя, его туфли и подпоясалась его поясом? Сразу ее и не отличить было от Баоюя, только серьги выдавали. Когда она встала за стулом, бабушка позвала: «Баоюй, подойди ко мне, только осторожнее, не зацепись за лампу, а то пыль с бахромы попадет тебе в глаза». Но Сянъюнь только улыбалась и продолжала неподвижно стоять, чем вызвала дружный взрыв смеха. Матушка тоже рассмеялась и заметила: «Переодетая мальчиком, она еще красивее!»

— Это что! — вмешалась в разговор Дайюй. — Вот когда она к нам приезжала на два дня, в первом месяце позапрошлого года, получилось еще интереснее! Выпал снег, а бабушка с тетей только что возвратились из кумирни, куда ездили поклониться табличкам предков[256]. Бабушка сняла свой красный шерстяной плащ и повесила здесь, в комнате. Сянъюнь нарядилась в него, отчего стала казаться выше и больше, подпоясалась и вместе со служанками побежала на внутренний дворик лепить снежную бабу. Но там ненароком упала и вся выпачкалась в грязи!

Все сразу вспомнили этот случай и стали смеяться. Баочай спросила у кормилицы Чжоу:

— Ваша барышня все такая же шалунья, как прежде?

Кормилица улыбнулась.

— Пусть шалит; — сказала Инчунь, — только болтала бы меньше. Даже во сне разговаривает. Вечно что-то бормочет. Или смеется. И откуда только у нее берутся слова!

— Сейчас, я думаю, она стала другой, — заметила госпожа Ван. — Недавно у нее были смотрины, а ведь в доме у мужа не очень-то побалуешься.

— Погостишь у нас или скоро уедешь? — спросила матушка Цзя у Сянъюнь.

— Разве вы не видите, почтенная госпожа, что она привезла все свои платья? — заметила кормилица Чжоу. — Значит, собирается погостить.

— Баоюй дома? — спросила Сянъюнь.

— Только Баоюй ей нужен, больше никто! — воскликнула Баочай. — Если они снова затеют свои игры, значит, Сянъюнь осталась такой, как была.

— Вы уже взрослые, не нужно называть друг друга детскими именами, — сказала матушка Цзя.

В этот момент появился Баоюй.

— Сестрица Сянъюнь у нас? А почему третьего дня не приехала, когда за тобой посылали? — прямо с порога спросил он.

— Бабушка не велит вам называть друг друга детскими именами, а он опять за свое! — рассердилась госпожа Ван.

— Твой брат хочет подарить тебе одну интересную вещицу, — как бы невзначай заметила Дайюй, обращаясь к Сянъюнь.

— Какую? — заинтересовалась та.

— Ты ей не верь! — с улыбкой сказал Баоюй и добавил: — А ты подросла, хотя мы не виделись всего несколько дней!

— Как поживает Сижэнь? — спросила Сянъюнь.

— Хорошо, — ответил Баоюй, — спасибо, что о ней вспомнила.

— Я ей кое-что привезла, — продолжала Сянъюнь, вытаскивая из кармана завязанный узелком платочек.

— Что это? — спросил Баоюй. — Надо было ей привезти пару резных колец из камня с красными прожилками, таких, как ты недавно прислала.

— А это что? — улыбнулась Сянъюнь.

Она развязала узелок, и все увидели четыре колечка, точно такие, как говорил Баоюй.

— Вы только подумайте! — воскликнула Дайюй. — Ведь ты же третьего дня нам присылала подарки! Так не проще ли было с тем же самым слугой прислать и эти кольца для Сижэнь, а не возить их самой? Я думала, у тебя там что-то необыкновенное, а оказывается, кольца! Ну и глупая ты!

— Сама ты глупая! — улыбнулась Сянъюнь. — Послушайте, как было дело, и судите, кто из нас глуп. Подарки я посылала сестрицам, это ясно было с первого взгляда. А если бы захотела послать служанкам, пришлось бы объяснять, что кому вручить. Будь слуга попонятливей, тогда бы ладно, но он бестолковый и мог все перепутать. Да и вообще, зачем знать мальчишке имена девочек? Послать служанку я не могла, потому и привезла сама. Разве непонятно?

Она разложила кольца и сказала:

— Это для Сижэнь, это для Юаньян, это для Цзиньчуань, а это — для Пинъэр. Мальчик-слуга ни за что не запомнил бы все имена, хотя их всего четыре.

— Ты права! — дружно воскликнули все, рассмеявшись.

— Говорить она мастерица, — улыбнулся Баоюй, — никому не уступит!

— Еще бы! Потому и достойна носить «золотого цилиня»! — с усмешкой промолвила Дайюй, поднялась и ушла.

Никто не обратил внимания на ее слова, кроме Баочай, которая, прикрыв рукой рот, скрыла улыбку. Баоюй уже пожалел о сказанном, но, глянув на Баочай, тоже не сдержал улыбки. Баочай тем временем встала и отправилась к Дайюй поболтать.

Матушка Цзя сказала Сянъюнь:

— Выпей чаю, отдохни, а потом навестишь золовок. Хочешь, погуляй с сестрами в саду! Там сейчас прохладно!

Сянъюнь кивнула, завернула в платок три кольца, немного отдохнула и собралась навестить Фэнцзе. За ней последовали мамки и девушки-служанки. Поболтав с Фэнцзе, Сянъюнь отправилась в сад Роскошных зрелищ, побывала у Ли Вань, после чего пошла во двор Наслаждения пурпуром искать Сижэнь.

— А вы пока навестите своих родных, — бросила она на ходу служанкам. — Со мной останется Цуйлюй.

Служанки разбрелись кто куда: одни пошли повидаться с золовками, другие — поболтать с невестками. Сянъюнь и Цуйлюй остались вдвоем.

— Почему не распустился этот цветок? — вдруг спросила Цуйлюй, указывая на нераскрывшийся лотос.

— Время не пришло, — ответила Сянъюнь.

— У нас дома, в пруду, точно такой же, махровый, — продолжала Цуйлюй.

— Наши лотосы лучше этих, — возразила Сянъюнь.

— На той стороне пруда у них растет гранатовое дерево, — промолвила Цуйлюй, — ветви его