следующий день я стойко выдержал визит полковника Уотсона и согласился принять участие в расследовании дела. У меня в руках были почти все нити, ведущие к разгадке. Я знал, что было еще одно завещание, которое, по крайней мере, двое людей страстно желают заполучить. Твое стремление, Ширли, подсказало мне, что завещание составлено в твою пользу. Стремление Коллинза подтверждало мои прежние подозрения, что он с помощью завещания шантажирует Фонтейна. Казалось вполне вероятным, что вторая половина у него. Первым делом надо было доказать подлинность твоего происхождения, но главное – найти вторую половину завещания, которая наверняка существовала. К помощи полиции я не мог прибегнуть, поскольку они бы не стали вести поиски не имеющего никакой ценности обрывка листа. Я отправился в Лондон и попросил своего слугу Питерсона подать заявление о приеме на вакантную должность дворецкого в особняке и снабдил его фальшивым рекомендательным письмом. Это напомнило мне, что вы доставили несколько неприятных минут моему слуге, сержант.

– А! – сказал сержант.

– Вот именно. Я подумал, что, возможно, ему удастся узнать о тайнике, где спрятана вторая половина завещания, но главной причиной для его внедрения в штат прислуги особняка была необходимость иметь человека, наблюдающего за всеми передвижениями Фонтейна. Мне казалось, что со временем Фонтейн обнаружит, кто живет в Айви коттедже, а когда узнает, то всякое может случиться. В тот же день, будучи в городе, я наведался в редакцию «Таймса», чтобы просмотреть старые подшивки газеты и найти сообщение о смерти отца Ширли. И оказалось, что в первый раз на моей памяти ты, тетя Марией, подвела меня. Что касается дат, то твоя память достойна сожаления. Он умер не три, а пять лет назад.

– Утомительная была работа, мой мальчик, – согласилась леди Мэтьюс.

– Согласен. Однако я все же нашел сообщение и записал адрес Фонтейна в Йоганнесбурге. Затем я послал шифрованную телеграмму в сыскное агенство в Йоганнесбург, чтобы они выяснили, остались ли у Фонтейна дети, а если да, то что с ними стало. Надеясь ускорить события, я нанял в Лондоне частного детектива, чтобы он отыскал следы Марка и Ширли Браунов.

Когда я вернулся в Грейторн, то застал там тебя, Энтони. Ты, как всегда не сознавая этого, сообщил мне ценную информацию. Ты случайно узнал, что Фонтейн получил письмо из фирмы, занимающейся разыскной работой, и что это письмо очень расстроило его. Это могло означать одно: он тоже пытался разузнать, остались ли дети у его кузена, и где они могут быть. Тот факт, что он расстроился, говорил о том, что он узнал о существовании Марка и Ширли и о том, что они живут поблизости от особняка. На следующий день ты рассказал мне о ссоре Фонтейна с Коллинзом. Я подумал, что ему, вероятно, пришло в голову, что Коллинз обманывает его. События начали развиваться быстрее, но загвоздка заключалась в том, что пока Коллинз имел на руках основную по важности часть завещания, было почти невозможно предпринимать какие-либо действия.

Частично взяв на себя работу детектива, я отправился повидаться с тобой, Ширли. И тогда мне представился счастливый случай. Ты, уверенная, что Коллинз имеет на руках обе части завещания, решила попытаться выкупить его, для чего пригласила его к себе. Он пришел, потому что думал, что половина Даусона у тебя, а это могло расстроить всю его игру. Я видел, как он выходил из Айви коттеджа. Вы, должно быть, оба очень умно уходили от прямых ответов, поскольку к концу встречи ни ты, ни он не узнали, что второй, пропавшей половины завещания ни у кого из вас нет.

Ширли улыбнулась довольно грустно:

– Действительно, мы даже не упомянули слово «завещание».

– Хотелось бы мне послушать ваш разговор, – заметил Эмберли. – Как только Коллинз ушел, я вошел в коттедж. Ты, возможно, помнишь, как я тогда сказал, что пришел получить от тебя кое-какую информацию. Осмотрев коттедж, я убедился, что ты действительно жила в Южной Африке. Покрывало из шкур шакалов и простодушный разговор с твоим братом подтвердили мою догадку. Это было еще не доказательство, но достаточно важное свидетельство.

Следующий ход в игре сделал Фонтейн, который позвонил мне и попросил прийти к нему. При встречах он всегда держал со мной ухо востро. Он очень нервничал и, как все люди в подобном состоянии, не мог оставаться один. Он попытался навести меня на ложный след. Между собой он и Коллинз придумали совершенно неправдоподобную историю о кругленькой сумме непонятного происхождения на счетах Даусона. Я нашел ей хорошее применение: рассказал о ней инспектору и попросил его все проверить. Это ему очень понравилось, и на какое-то время это безобидное занятие отвлекло его.

Пока я был в особняке, случилось непредвиденное. Марк Фонтейн, разгоряченный выпитым, пришел в особняк с бредовой идеей заставить Коллинза отдать завещание, угрожая пристрелить его. Это поставило Коллинза в затруднительное положение.

– Бог мой, так вот почему он уговаривал Бэзила отпустить парня? – спросил Коркрэн.

– Да, именно поэтому. Поскольку Фонтейн представления не имел, кто такой Марк, то настаивал на вызове полиции, и Коллинзу пришлось открыть, кто он такой. Если ты помнишь, он сказал: «Молодой джентльмен из Айви коттеджда», что очень встревожило Фонтейна. Этот инцидент подтвердил правоту моей теории о письме из сыскного агенства, которое он получил. Во всяком случае, все сходилось. Но дурацкое поведение Марка серьезно все осложнило. Не могу точно сказать, на что надеялся Фонтейн, посягнув на его жизнь. У меня нет причин предполагать, что он из тех людей, которые готовы пойти на убийство. Но представившуюся возможность он не смог проигноривать. Я организовал за Марком слежку, но как оказалось, недостаточно пристальную. С сожалением должен признаться, что надеялся: если Фонтейн узнает о слежке, это отпугнет его. Конечно, это его не устраивало, но не послужило помехой, как я предполагал. Я нанес визит Фонтейну, чтобы намекнуть, что за Марком установлена слежка, а заодно убедиться, что Питерсон хорошо обосновался на своем новом месте.

В тот вечер я получил ответ на мою шифрованную телеграмму из Йоганнесбурга. Сомнений в том, кто ты есть, Ширли, больше не было, и я счел необходимым нанести визит сержанту Габбинсу, чтобы попросить его усилить слежку за Марком. К сожалению, я опоздал. Пока я был в отделении полиции, было получено сообщение о смерти Марка, – он помолчал и посмотрел на Ширли. – Извини, если это расстроило тебя. Но я должен кое-что добавить.

– Продолжай, – сказала она отрывисто. – Марк упал в реку не потому что был пьян. Он, конечно, был пьян, и даже очень, но его столкнули в реку. И утонул он потому, что был пьян. Убийство было так умно спланировано, что я сомневаюсь, что его могли хоть в какой-то степени связать с Фонтейном.

– Пагубное пристрастие Марка было притчей во языцех в Аппер Неттлфоулде. Многие открыто выражали удивление, как это он не свалился в реку раньше. Всем так же хорошо известно, что в это время года в Уилде бывают туманы, которые после темноты усиливаются, особенно в той низине, где дорога проходит вдоль берега реки Неттл. Фонтейну повезло – а может быть, он знал об этом – что Такер следовал за Марком, держась от него на приличном расстоянии. Косвенно ответственность за смерть Марка несет инспектор Фрейзер, потому что он дал понять Такеру, будто его заставили выполнять эту работу только ради моей прихоти.

Сержант кашлянул:

– Надеюсь, вы подадите на него зявление, сэр?

– Конечно, сержант, но не прерывайте. Фонтейн дал понять, что он собирается провести вторую половина дня в Лондоне. И он действительно туда ездил. Если бы ему в тот день не повезло, то нет сомнений, что он попытался бы повторить свой маневр на следующий день. Но ему повезло. Все случилось так, как он ожидал. Он, видимо, оставил машину на одной из боковых дорог, выходящих на шоссе, и лег на берегу, где туман был особенно густым, в ожидании Марка. Когда Марк появился, он просто столкнул его в реку. Не думаю, что это потребовало больших усилий, тем более, что Фонтейн сильный человек. Река в этом месте довольно глубокая. Марк, будучи пьян, не был в состоянии бороться за жизнь и утонул.

– Да, но предположим, что он не утонул бы? – возразил Энтони.

– Для Фонтейна это было бы досадно, но не опасно. Если бы Марк сказал, что его кто-то столкнул, кто бы поверил ему?

– Ты бы поверил, – сказал Энтони.

– Возможно, но хотя Фонтейн с подозрением относился ко мне, он до конца не знал, что и в какой мере мне известно. Нет, весь замысел его был довольно прост и сработал. Будь туман не таким густым, не потеряй Коллинз из виду Марка – план его не воплотился бы. Но Коллинз запоздал и не смог спасти жизнь Марку, хотя нет сомнений, что он приложил нечеловеческие усилия для его спасения. С того момента, когда