Фрэнсис успеет спуститься вниз.

– Ну что ж, мадам, должен признать, вы поступаете мудро, не обращая особого внимания на подозрения, которые, скорее всего, не имеют под собой никаких оснований, – похвалил Джон. – Когда я сам начинаю спокойно размышлять над этим, то думаю: уж не делаем ли мы из мухи слона?

Такое замечание, естественно, не могло понравиться юному мистеру Карлиону, и он хотел уже затеять спор с братом на эту тему, но ему помешало появление Фрэнсиса Чевиота. Когда Фрэнсис спустился на ужин, его поведение только подтвердило прозаические мысли Джона Карлиона. Мистер Чевиот вышел во всем черном, не забыв засунуть в карман платок, обшитый по краю крепом. На его лице застыла такая печаль, что его трудно было заподозрить в притворстве. Казалось, сейчас его голова занята двумя бедами: смертью близкого друга и начинающейся простудой, причем трудно было сказать, что печалит его больше. Когда Фрэнсис вспоминал о Луи Де Кастре, то сразу замолкал и только тяжело вздыхал. Однако большей частью мистер Чевиот обсуждал свое больное горло, которое, как он надеялся, не покраснеет и не станет гноиться. Он съел совсем мало пирога с фазаном, немного попробовал миндального крема и с печальным видом отказался от запеченого сыра.

Ники, которому очень хотелось заставить кузена разговориться и выдать себя неосторожным словом, рассказал о том, что была найдена потайная лестница, но единственной реакцией, которую вызвал этот рассказ, явилась сильная дрожь и слезливое обращение к миссис Чевиот с просьбой покрепче заколотить дверцу в саду. Ники был вынужден согласиться, что из его затеи не вышло ничего путного. Тот же самый эффект имел разговор о бумагах Эустаза Чевиота. Фрэнсис не сомневался, что они находятся в крайнем беспорядке, но настоятельно попросил не обращаться к нему за помощью.

– У меня сейчас голова занята совсем другим, мой дорогой, совсем другим! Ваш достойный брат намного лучше меня наведет в них порядок. Как я рад, что Карлион, а не я, является душеприказчиком завещания несчастного Эустаза!

Когда после ужина компания перебралась в гостиную, Фрэнсис Чевиот тут же почувствовал сквозняк и попросил Ники закрыть щель ширмой. Но даже ширма не помогла, и, извинившись перед миссис Чевиот, Фрэнсис послал Ники за Кроули.

– Если я простужусь, мне придется остаться в Хайнунсе на месяц, – с серьезным видом сообщил он. – А мысль о том, что я доставляю миссис Чевиот такие большие неудобства, очень меня смущает.

Элинор оставалось только надеяться, что выражение ее лица не выдало полного согласия с этими словами. Мисс Бекклс предложила какие-то лекарства. Через несколько минут появился Кроули. Он закутал Фрэнсиса в плащ и пообещал приготовить горячую ванну с горчицей для ног перед сном. Прошло совсем немного времени, и мистер Чевиот решил отправиться спать.

После его ухода Ники только развел руками и воскликнул:

– Наш кузен Фрэнсис – самый мерзкий и отвратительный тип на свете! На мой взгляд, он даже хуже Эустаза… Как можно бояться такого человека? Фу!

Даже мисс Бекклс согласилась с пылким восклицанием Ники и решила больше не связывать ночью ручки дверей Ники и Фрэнсиса бельевой веревкой. Баунсера привязали в холле у лестницы, и положили коврик, на котором он мог лежать. Однако эта идея не имела успеха, поскольку энергичное животное не могло смириться с заточением и принялось так настойчиво и громко лаять, что Ники пришлось освободить его.

После этого в доме воцарилась тишина. И лишь рано утром, когда слуги взялись за уборку, ее прервал грохот совков для мусора и щеток.

Едва Элинор успела позавтракать и встать из-за стола, как к ней спустился Кроули с очень скорбным лицом. Лакей сообщил ей довольно печальным тоном, что его господин чувствует себя очень и очень неважно и попросил вызвать доктора. Миссис Чевиот пообещала послать доктору Гринло записку и выразила надежду, что мистер Чевиот найдет в себе силы хотя бы немного позавтракать.

– Спасибо, мадам. Разве что совсем немножко овсяной каши, почти жидкой, – ответил Кроули. – Я набрался смелости и попросил кухарку приготовить для моего хозяина немного джема из аррорута, который он отведает чуть позже.

– Из баранины и трав можно приготовить суп, очень помогающий при разных болезнях, – с надеждой предложила мисс Бекклс.

Лакей мистера Чевиота вежливо поклонился, но покачал головой.

– Большое вам спасибо, мисс, но мой хозяин никогда не любил баранину. Перед выездом из Лондона я на всякий случай положил в саквояж укрепляющий свиной студень доктора Ратклиффа и попытаюсь убедить господина время от времени принимать его хотя бы по ложке.

Расспросы на кухне подтвердили рассказ Кроули. Миссис Чевиот пришлось выслушать язвительную речь миссис Барроу по поводу капризов молодого джентльмена, которым, по ее твердому убеждению, нельзя потворствовать.

– Что-то не помню, чтобы когда-нибудь видел мистера Фрэнсиса здоровым, – бесстрастно пробурчал Барроу. – Если мне не изменяет помять, однажды он растянул лодыжку. Когда его внесли в дом, у него было такое выражение лица, будто он сломал как минимум ногу. Боюсь, мистер Чевиот останется в Хайнунсе надолго и здорово нас всех потерзает!

– Клянусь Юпитером, я не допущу этого! – решительно заявил Ники, когда ему передали мрачный прогноз дворецкого. – Я прекрасно вижу его игру, кузина. Чевиот собирается торчать в Хайнунсе до тех пор, пока мы не потеряем бдительность, но ничего у него из этого не выйдет! Я сам отправлюсь за Гринло… к тому же Руфусу хороший галоп пойдет только на пользу… и приложу все силы, чтобы уговорить его поднять Фрэнсиса из постели сегодня же. Пусть немедленно возвращается обратно в Лондон!

– Мне бы очень хотелось, чтобы мистер Чевиот побыстрее вернулся в Лондон, – кивнула Элинор, – но не знаю, возможно ли это.

В глазах юноши заплясали веселые огоньки.

– Не знаете, возможно ли это? Конечно, возможно! Можно, например, придумать, будто в деревне вспыхнула оспа!

Миссис Чевиот непроизвольно рассмеялась, но выразила сомнение, что ему удастся уговорить пожилого респектабельного врача пойти на такую ложь.

– О, нет ничего легче! – заверил ее Ники. – Я всегда мог веревки вить из старого Гринло. Я вижу единственное неудобство – боюсь, мне придется долго поискать его. Скорее всего, доктор сейчас отправился навещать своих пациентов. Его двуколку знают все в округе.

Юный мистер Карлион отправился на конюшню. За ним было увязался Баунсер, но Ники вернул пса в дом и запер. Пес несколько минут громко царапался во входную дверь. Не добившись никаких результатов, он разразился таким горестным лаем, что мисс Бекклс была вынуждена заманить его с помощью кости в задние комнаты. Приняв подношение, пес через некоторое время выпрыгнул в низкое окно, которое, к его счастью, оказалось открыто.

Элинор заметила Баунсера из окна второго этажа и строгим голосом приказала ему вернуться в дом, но пес проигнорировал команду. Баунсер не так уж часто наслаждался утренней пробежкой и старался никогда не упускать такую возможность.

Элинор признала поражение и закрыла окно. Она спустилась на кухню, где состоялось длительное совещание с миссис Барроу. Кое-как избавившись от болтливой кухарки, миссис Чевиот отправилась в библиотеку писать письмо с неубедительными извинениями тете Софии, которая, как предупредила одна из кузин, вбила себе в голову послать своего робкого супруга в Сассекс, чтобы тот узнал всю правду о таинственном замужестве нерадивой племянницы.

Элинор сидела за письмом, когда в библиотеку заглянула мисс Бекклс со списком белья, находящегося в доме. Список был написал ее мелким каллиграфическим почерком, напротив каждой вещи находилось подробное описание дырок, заштопанных и протершихся мест. Миссис Чевиот поблагодарила свою маленькую компаньонку и пообещала самым внимательным образом ознакомиться со списком, на чем очень настаивала ее бывшая гувернантка. Получив обещание, мисс Бекклс энергичной походкой вышла из библиотеки, полная решимости составить другой список, на этот раз маринадов, варенья, сухих фруктов и домашних лекарств, хранящихся в кладовке.

Элинор закончила письмо, сложила его и, запечатав, отложила в сторону, чтобы передать лорду Карлиону и попросить отправить. После этого девушка выполнила данное мисс Бекклс обещание и