наверняка ужасно дорогая и редкая. Собственность какого-нибудь музея, это точно! Ты можешь вот так запросто разрезать ее на части!

– Я могу, и я разрежу, если только не найду иного способа вытащить тебя из проклятой паутины и завершить свадебную церемонию тем, что должно было уже случиться несколькими часами раньше.

– Ох, ну ладно, – вздохнула Андреа. – Подай мне мою сумочку, она лежит на туалетном столике.

Нетерпеливо схватив ее, она вытряхнула на кровать все содержимое и принялась рыться в куче вещей. Брент первым заметил кусачки и потянулся за ними, но Андреа перехватила его руку.

– Нет, не так быстро, мой нетерпеливый возлюбленный. Я придумала способ, как сохранить в целости пояс девственности и избавить от дальнейших мучений мое нежное тело. Благодаря твоей горячности, я вся покрылась синяками.

– Прости, – пробурчал он. – Если у тебя есть другой план, я готов его выслушать.

– Мы воспользуемся самыми маленькими, – сообщила Андреа, встряхнув у него перед носом своим пресловутым набором отмычек. – Я очень надеюсь, что одна из них подойдет к замку.

– Тебе следовало подумать об этом гораздо раньше и избавить нас обоих от ненужных мучений, – рявкнул он, грозно глядя на нее.

– Ах, но ведь ты взял с меня страшную клятву не прикасаться больше к этим вещам, помнишь? – лукаво улыбнулась она. – Твоя жена не будет воровать, врать и вскрывать чужие замки.

– Но ведь это исключительное обстоятельство, и ты могла сделать исключение.

– Ах, вот как, – промурлыкала она. – Стало быть, когда тебе этого очень хочется и служит твоим интересам, я могу лгать, воровать и взламывать замки с твоего позволения. И это будет правильно и законно?

– Отчасти, – кратко прервал он ее излияния, беря в руки отмычки. – А теперь ложись и дай мне посмотреть, смогу ли я освободить тебя.

– Поскольку я в некотором роде лучше знакома с этими предметами, не лучше ли предоставить это мне? – предложила она.

– Позволь мне не согласиться, – с ехидной вежливостью отвечал он. – Я меньше всего хотел бы заставить тебя нарушать данную мне клятву… ах, черт, я сломал ноготь!

Хотя Бренту пришлось изрядно попыхтеть над замком, в конце концов он поддался его усилиям. В тот же миг у жениха и невесты вырвался вздох облегчения, слившись в один. И в тот же миг Андреа попыталась вывернуться из его объятий, опасаясь, что потерявший терпение Брент набросится на нее, как дикий зверь.

Однако у него уже возникла иная идея. Схватив ее за руку, он долго смотрел ей в глаза своим завораживающим взглядом тигриных глаз.

– Нет, не спеши, маленький чертенок. Раз уж ты начала эту игру, значит, я должен довести ее до конца. Ты вдоволь поиздевалась надо мною в этот вечер, теперь моя очередь.

Одним движением руки он смахнул на пол ее сумочку и кучку высыпанных из нее вещей.

– Вот так, моя милая. Давай-ка ложись обратно и веди себя как послушная добрая женушка.

– Ч-ч… Что ты намерен со мною делать?

– Я намерен заставить тебя сгореть от желания, мое робкое сердечко, – сообщил он, нависая над нею с демонической улыбкой на устах. – Я намерен заставить тебя хотеть меня так сильно, что никто иной не сможет удовлетворить твое желание – только один я. И я заставлю тебя дожидаться окончательной, чудесной развязки не меньше, чем мне пришлось дожидаться тебя. И, прежде чем я снизойду к твоим просьбам, ты не один раз будешь умолять меня сжалиться и обещать мне в награду все, что я захочу.

В то время, как он говорил все это, он успел сбросить с себя всю одежду и предоставил ей возможность полюбоваться на свое обнаженное тело с восставшей, жаждущей любви плотью. До сих пор единственным обнаженным мужчиной, которого довелось увидеть Андреа, был Фредди, и он, конечно, не выдерживал никакой конкуренции с идеально сложенным Брентом.

И вот рот Брента приблизился к ее губам настолько, что они полуоткрылись, ожидая поцелуя.

– Что? У вас нет комментариев, моя дорогая? – низким завораживающим голосом осведомился он.

Она с трудом перевела дыхание, у нее вдруг совершенно пересохло в горле, и ответ был едва слышен.

– Ты неподражаемо уверен в себе, не так ли? – пискнула она.

– Это у меня в натуре – доводить до совершенства все, за что я ни возьмусь, – невозмутимо сообщил он. И вот наконец его губы припали к ней в требовательном нетерпеливом поцелуе. Никаких нежностей и игр. Просто поцелуй мужчины, собиравшегося получить то, что принадлежит ему по праву. Его язык раздвинул ей губы и коснулся ее языка. Горячий, нетерпеливый. Откровенно говорящий о намерениях Брента. Его зубы легонько покусывали и теребили ее нижнюю губу.

Ее руки обвились вокруг его шеи, привлекая его прижаться теснее, но он действовал согласно собственному плану. Прежде всего он скинул с нее ночную рубашку, обнажив ее плечи и грудь. Затем он взял в одну руку ее запястья и заставил ее закинуть руки за голову, придерживая их своей сильной мускулистой рукой.

– Моя очередь вести игру, – напомнил он, обволакивая ее золотистым огнем своих глаз. – И правила здесь мои, – промурлыкал он так, что по всему телу ее пробежал чувственный трепет.

Его свободная рука не спеша ласкала основание ее девичьей груди, разжигая в ней жажду дальнейших ласк, так что она едва могла дождаться его следующих движений. В конце концов она вся выгнулась, стараясь подставить свой сосок для завершающей ласки.

– Говори со мною, – прошептал Брент. – Я хочу услышать, как ты сама просишь о том, чего хочешь.

– Моя грудь, – прошептала она в ответ. – Приласкай ее. Поцелуй ее. Пожалуйста.

Его пальцы стали двигаться по ее груди все сужающимися кругами. Розовый бутон на вершине напрягся, умоляя Брента смилостивиться над ним. И все это время Брент не сводил взгляда с ее лица, внимательно следя за тем, как ее глаза становились все темнее и неистовее от снедавшего ее ожидания. Наконец, по всей видимости, удовлетворившись ее реакцией, Брент склонил свою темноволосую голову над молочно-ма-товой полусферой. Его влажный язык наконец-то коснулся ее трепетавшей плоти, лаская сосок легкими, едва уловимыми прикосновениями. Этого оказалось достаточно, чтобы Андреа под ним всхлипнула и содрогнулась от наслаждения. И тут он сменил едва уловимую ласку на более чувствительную, взяв ее сосок в рот. Андреа тихонько вскрикнула от острой вспышки чувственности.

Он хмыкнул с выражением человека, предвкушающего обильную изысканную трапезу, и она почувствовала его возрастающий аппетит, отозвавшийся в ее теле. С каждым сосущим движением его рта в ней разгорался огонь желания, пока вся ее целомудренная плоть не обрела какую-то необъяснимую легкость, словно была соткана из тумана.

Он снова обратил внимание на остававшуюся на ней ночную рубашку. Легким движением он стянул с нее легкую ткань, обнажая живот и ноги. Теперь на ней не оставалось ничего, кроме медной сетки пояса девственности, все еще закрывавшего от него ее наиболее сокровенные местечки. Его золотистые глаза неторопливо пробежались по всей ее фигуре, словно перед ним была неподвижно распростертая некая языческая принцесса, восхитительная и недоступная.

– Ты божественна, – хрипло прошептал он.

По чести сказать, Андреа в данный момент не ощущала в себе ничего божественного. Она ощущала себя уязвимой как никогда. Обнаженной. Беспомощной. Трепещущей от смеси ожидания и возбуждения. Ее сердце билось какими-то бешеными неровными толчками, дыхание стало прерывистым.

Словно чтобы разрешить ее последние сомнения, Брент отпустил ее руки и принялся ласкать ее медленными, нежными движениями, пробегая пальцами по всему ее телу. Он ласкал ее словами и взглядом. Он будоражил ее тело легкими поцелуями.

И через несколько минут она осмелилась отвечать ему, стараясь поймать своими губами его губы, приподнимаясь под ним так, чтоб касаться сосками его теплой груди, пробегая по его чувствительной коже кончиками пальцев. Он оторвался от ее губ и поцеловал ее в ушко, тихонько потеребив прозрачную мочку. Она вздрогнула и громко засмеялась: