Андреа показалось, что остаток дня пролетел словно один миг, однако Брент был другого мнения. Он извелся во время бесконечного обеда со всеми традиционными тостами и дележом торта между женихом и невестой. После десятого по счету тоста Брент не выдержал и умолял друзей и родственников сжалиться над ними, дабы новобрачные не оказались слишком пьяны в первую брачную ночь.
Он отодвинул подальше от Андреа ее бокал с шампанским и прошептал ей на ухо:
– Одно дело слегка расслабиться и совсем другое быть пьяной, любовь моя. Я желаю, чтобы ты прочувствовала все до мелочей в нашу первую ночь.
– Я тоже, – с чувством заверила Андреа, также отодвигая его бокал. В ее фиалковых глазах промелькнул озорной блеск. – А теперь пойдем танцевать, милый. Чем скорее наши гости займутся собственными развлечениями, тем скорее мы сможем заняться своими делами.
ГЛАВА 19
Несколько позже их экипаж уже несся по улицам по направлению к отелю. На запятках болталась пара старых башмаков, как и полагалось по обычаю. Они и впрямь задержались гораздо дольше, чем им бы того хотелось. Удрать незамеченными не удалось, и вот Андреа заставили бросать свой свадебный букет в толпу юных девиц, а Брента отдать подвязку Андреа на растерзание десятку молодых холостяков. Щедро посыпанные рисом, который и теперь пребольно кололся под платьем, новобрачные наконец-то смогли покинуть бал.
– Я надеюсь, что твои родители хотя бы немного утешатся, – сказала Андреа. – Ведь мой букет поймала твоя сестра, а подвязка досталась Дэну. Это должно развеселить их, как ты считаешь?
– Не беспокойся об этом, Андреа, – отвечал он. – Конечно, их шокировала столь скороспелая свадьба и возникшие в результате этого неловкости, но они скоро успокоятся. Особенно когда мы через год-пол-тора предъявим им очередного внука.
– Мы можем им предъявить в качестве внука и Стиви, – напомнила Андреа, – по крайней мере я на это надеюсь.
– И я тоже верю в это, – подтвердил Брент, поудобнее устраивая ее головку у себя на плече. Прежде чем она успела впасть в меланхолические чувства, он поторопился переменить тему беседы: – О чем это вы так оживленно шептались с Мэдди перед самым отъездом? – поинтересовался он.
– Ах… ну просто кое о каких дамских делах, – пробормотала она с раскрасневшимся лицом.
– Ах, да, я понимаю, – хмыкнул он. – Последние наставления по поводу брачной ночи, я полагаю?
– Нечто подобное, – шепнула она и невольно поежилась, стараясь избавиться от неприятных ощущений, доставляемых зернышками риса в складках платья.
– Что это ты вертишься?
– Похоже, на меня высыпали столько риса, что им можно было бы накормить целый полк, – пожаловалась она. – И он ужасно колется!
– Если бы он уже был сварен, я сам собрал бы все зернышки до единого! – рассмеялся он. – Вот уж наелся бы до отвала! И вполне возможно, это было бы самой восхитительной трапезой в моей жизни. Можно, я все-таки попытаюсь, любовь моя? Ведь твое пышущее жаром тело вполне способно довести этот рис до готовности! – предложил он игривым тоном.
– Держи свой язык и свои зубы при себе, ненасытный волчище! – хихикнула она. – По крайней мере до той поры, пока мы не сможем уединиться.
И в очередной раз Мэдди превзошла самое себя. Войдя в комнату Брента, они обнаружили, что там все убрано цветами, в ведерке со льдом их ожидает бутылка шампанского, а сервировочный столик уставлен всевозможными закусками. Кровать была застлана свежими белоснежными простынями, слегка спрыснутыми любимыми духами Андреа, и край одеяла отогнут в полной готовности. Прикрученные до минимума газовые светильники заливали комнату мягким рассеянным светом. Словом, обстановка была вполне романтичной и завораживающей.
Брент подошел к изножью кровати, где обнаружил черный атласный мужской халат, разложенный подле изящного шелковистого полупрозрачного дамского ночного туалета лилового оттенка.
– Напомни мне поблагодарить утром Мэдди за ее хлопоты, – с чувством произнес он, теребя тончайший шелк ночной рубашки, словно воочию представив тело своей невесты, манящее его из полупрозрачных складок ткани.
– Я… хм… да, хорошо, – смутилась Андреа. – Я напомню тебе.
– Не надо так нервничать, мое робкое сердечко, – нежно заверил он. – Нам предстоит пережить одно из самых восхитительных мгновений в жизни, а вовсе не взойти на помост гильотины, и ты это должна знать.
Он вручил ей ночную рубашку, повернул к себе спиной и сноровисто расстегнул пуговицы на подвенечном наряде. Запечатлев легкий поцелуй у нее на шее, он подтолкнул ее в сторону туалета.
– Почему бы тебе не переодеться, а тем временем постараться успокоиться и собраться с духом. Я подожду тебя здесь.
Она радостно приняла его предложение, и ожидание Брента растянулось настолько, что он уже начал гадать, решится ли она выйти оттуда вообще, как вдруг дверь распахнулась и она вошла в комнату. Он всегда считал ее красивой, но теперь она показалась ему еще прекраснее. Полупрозрачная рубашка с низким вырезом выгоднейшим образом подчеркивала изящную девичью грудь и тонкую талию, целомудренно полускрывая в своих складках нижнюю часть тела. Ее волосы, распущенные и расчесанные, заливали водопадом роскошных локонов плечи и спину.
– Ты прекрасна, – выдохнул он, пораженный. – Ты просто божественна.
– Мне не надо было так много есть, – смущенно заявила она. – У меня желудок готов вывернуться наизнанку.
– Подойди же, мой ангел, – низко рассмеялся он, простирая к ней руку. – Позволь мне облегчить твои страдания, – и он усадил ее рядом с собою так, чтобы иметь возможность ласкать ее полуобнаженные плечи. – Помнишь ту ночь в твоем номере, когда я массировал тебе шею? Я было и впрямь подумал, что Мэдди пристрелит нас обоих! Она превращается в маленькую фурию, когда приходит в ярость.
Андреа блаженно вздохнула и наклонила головку набок, чтобы подставить горло для его поцелуев.
– Она мала ростом, но очень отважна, – согласилась она, вздрагивая от его прикосновений. – Ах, это восхитительно! Не останавливайся, умоляю…
– И не подумаю, – промурлыкал он ей на ушко, вызывая новый сладостный трепет. Нежные, легкие прикосновения его губ опускались по ее шее к обнаженному плечу. – Ты оставила для меня хоть немножко риса? – спросил он. – Или мне придется насладиться одной твоей восхитительной плотью, без гарнира?
Шелковые тесемки развязались как бы сами собой, и ворот ночной рубашки распахнулся, открывая его жадному взору прелестных очертаний спину и грудь. Она поудобнее устроилась в его объятиях, охватив руками его шею и прижимаясь к нему все плотнее и плотнее, повинуясь разгоревшемуся в ней желанию.
– Возможно, тебе повезет найти пару зернышек в каком-нибудь укромном месте, – многозначительно прошептала она. – Только искать придется очень внимательно.
– Я обещаю обследовать каждый дюйм твоего неповторимого тела, – заверил он, слегка охрипнув от нарастающего возбуждения. Не в силах долее медлить, он припал к нежной груди и долго ласкал ее языком, прежде чем охватил губами розовый бутон соска.
Андреа не сдержала низкого стона, с необычайной остротой реагируя на движения его губ и языка. Ей казалось, что даже сама матка запульсировала в глубине ее естества, в одном ритме с его ласками. Кровь бурлила в ее жилах, разнося радость в каждую клеточку тела.
Наконец, когда, казалось, уже прошла целая вечность, он оторвался от одного соска – с тем лишь,
