приглашение отказом, это ничего не изменит, и при этом решение будет ее, а не Уорбека.

– Да вы не в своем уме! Не могу же я разъезжать с вами по стране! Это неприлично?

– Вы всегда так строго придерживались приличий, мадам, что я просто не посмел бы выставить вас в ложном свете, – ядовито произнес Корт, окинув Филиппу взглядом, исполненным превосходства. – Вдовствующая герцогиня любезно согласилась сопровождать нас в поездке. Таким образом ваша безупречная репутация не пострадает.

– Какая неожиданная деликатность со стороны того, кто в прошлом не постеснялся вывалять мою репутацию в грязи!

Лицо Уорбека окаменело. Когда он заговорил, голос его был тих и потому еще более страшен.

– Я сказал, что готов забыть прошлое, но не дразни меня, Филиппа… – Он сжал в кулак левую руку. – Мое терпение не безгранично. Еще одна провокация с твоей стороны – и ты получишь то, что следовало бы сделать еще в «Четырех каретах»:, я перекину тебя через колено и так высеку, что ты неделю не сможешь сидеть!

Филиппа отступила: В серебряно-серых глазах ясно читалась абсолютная уверенность в том, что она заслуживает наказания, и готовность осуществить угрозу. Что было делать? Настаивать на своей невиновности? Но это равнозначно попытке успокоить разъяренного быка с помощью красной тряпки. Филиппа предпочла иной вариант.

– Вы не можете увозить Кита без согласия Тобиаса, – спокойно напомнила она.

Все это звучало так правильно – и так бессильно! Она храбрилась, но чувствовала себя во власти чар злого колдуна.

– Я уже говорил с Рокингемом, и он не нашел никаких препятствий к поездке, – с едва скрытым злорадством ответил Уорбек. – Перед тем, как наведаться сюда, я заезжал в поместье виконта. Я, Кит и леди Августа выедем в следующую среду. По моим предположениям, поездка займет неделю. Я уже отдал мисс О'Дуайер распоряжение собрать все необходимое. Если вы намерены ехать с нами, у вас есть три полных дня на сборы.

У Филиппы упало сердце. Она не позволит забрать ее дорогого мальчика куда бы то ни было без нее. Но провести целую неделю бок о бок с Уорбеком… после того, что произошло между ними сегодня… Она поняла, что проиграла, но поглубже вдохнула и заставила себя говорить спокойно:

– Что ж, раз все решено… я успею собраться.

– Вот и отлично, – ледяным тоном произнес Уорбек. – Прошу передать Киту мои глубочайшие сожаления: я не смогу остаться на обед. Перед отъездом мне нужно закончить неотложные дела. Кстати, я намерен рассчитать старшего управляющего и кое-кого из младших.

– Но Сэнди доверял этим людям! – не выдержала Филиппа, потрясенная до глубины души. – Почти все они работали на Сэндхерстов долгие годы! У них семьи, которые нужно кормить! На что же они будут жить?

– Я не разделяю мнения, что нужно держать дурных слуг только потому, что у них есть семьи. Не знаю, что тому виной, бесчестность Стэнли Томпкинсона или его бездарность, но его управление дорого обошлось поместьям Сэндхерстов. Если еще хоть пару лет он останется на своем месте, мне нечего будет преумножать, останется один титул.

– То есть вы не считаете нужным затруднять себя, выясняя, бесчестен мистер Томпкинсон или просто некомпетентен? Для вас это не составляет разницы, не так ли? И в том, и в другом случае людей можно просто выбросить на улицу? Впрочем, чему тут удивляться! Вы заслужили репутацию безжалостного дельца, хищника и, должно быть, гордитесь ею!

Филиппа вложила в эти слова все свое негодование, но Уорбек не поднял брошенную перчатку. Его губы слегка сжались, не более того. С минуту они молча смотрели друг на друга, потом он небрежно пожал плечами, как если бы только что выслушал вздорного ребенка.

– Это все, ваша милость? – процедила Филиппа сквозь зубы.

– Да, леди Сэндхерст, на сегодня у меня к вам все, – с холодной вежливостью ответил Уорбек. – Разрешаю вам удалиться.

Кровь бросилась ей в голову, и, боясь не совладать с собой, она рывком повернулась к двери и бросилась прочь.

Элегантная и удобная карета герцога Уорбека мягко катилась по дороге, ведущей к побережью. Вокруг зеленели покрытые цветущим вереском холмы. Достаточно было посмотреть в окошко кареты, чтобы понять, почему Кент называют «садом Англии»: долины с отлогими склонами порой представляли собой сплошные рощи вишен, яблонь, сливовых и грушевых деревьев. Просторные луга тянулись вдаль и вширь, легкий бриз гнал по траве волны, серо-синие от шелковистых метелок, с разноцветными барашками пены, оказывавшейся вблизи то дикими маками, то лютиками, то васильками. Кое-где еще сохранились остатки лесов, некогда дремучих, а теперь перемежающихся полянами, сплошь поросшими белым клевером, отчего казалось, что в середине июля чудом выпал снег. Созерцая всю эту красоту, Филиппа порой забывала, что напротив нее сидит герцог Уорбек, безмятежный и возмутительно довольный собой.

Рано утром состоялся торжественный отъезд из Сэндхерст-Холла. Леди Гарриэт нимало не возмутил тот факт, что Уорбек похищает у нее внука на целую неделю, наоборот, она была в восторге, что Кит снова увидит море. Согласие Филиппы сопровождать его казалось ей совершенно естественным: ведь все приличия соблюдены, леди Августа едет с ними. Леди Гарриэт провозгласила, как некое откровение, что морской воздух полезен для здоровья, потом тепло обняла и поцеловала каждого из отъезжающих, в том числе Уорбека. Все это время Филиппа мучилась мыслью, что ее свекровь начисто лишена интуиции.

– Мама! Правда, мои солдатики, как настоящие? – спросил Кит, прерывая течение ее мыслей.

Мальчик сидел рядом с ней, держа на коленях подаренную Уорбеком коробку, с которой не пожелал расстаться.

– Они совсем как живые, – сказала Филиппа и улыбнулась, как она надеялась, радостной улыбкой.

Она дала себе слово сделать все возможное, чтобы поездка на побережье стала для сына настоящим праздником. Помни, мрачно повторяла себе Филиппа, человек должен вести себя так, как он хотел бы себя чувствовать: словно он счастлив, в ладу с самим собой – и тогда все так и будет. Но как следовать этому благому намерению, если маршрут поездки в точности повторяет маршрут их свадебного путешествия?

– Это капитан «летучего эскадрона» драгун, – говорил Уорбек. – Что это за отряд! Стремительный в бою – как молния! Позже, когда драгуны прославили себя беззаветной храбростью, принц Уэльский взял их в свою личную охрану и переименовал в – королевских гусаров. Вместо гладкоствольных ружей они вооружены мушкетами, точность попадания которых гораздо выше. Кстати сказать, мушкеты нам очень пригодились в Португалии.

– Можно мне посмотреть на твоего блестящего офицера. Кит? – вступила в разговор леди Августа.

Мальчик с готовностью протянул ей солдатика. Престарелая леди взяла его своими длинными изящными пальцами, поднесла к глазам лорнет и начала осмотр.

– Хм, – сказала она спустя некоторое время, – этот парень может вскружить голову.

– Его милость герцог подарил мне и этого, и всех остальных, – объяснил Кит, указывая на коробку. – Эти солдатики не из магазина, signore сам играл в них, когда был маленьким. А мой папа сражался против него.

На несколько секунд взгляды Уорбека и его бабушки встретились, оба непроницаемые и поразительно схожие, потом леди Августа улыбнулась мальчику.

– Мне это известно, милый. Артур Бентинк и Тобиас Говард были лучшими друзьями моего внука. В детстве они часами играли оловянными солдатиками, и приходилось запирать это сокровище в сундук, чтобы усадить их за стол.