— Мм-м, вкусно пахнет! — сказал детектив на пороге. Они решили есть на маленькой, жаркой от работающей духовки кухне. Максим ловко опрокинул тяжелую стеклянную крышку кастрюли, и обжигающий пар поднялся над тушеным мясом.

— Я ваши фильмы не видел, месье Дорин, скажу вам честно, и никак не могу судить, какой вы режиссер, — говорил Реми, оттопырив щеку и отдуваясь от слишком горячего куска. — Но повар вы отличный. Это строганофф?

— Да нет, — усмехнулся Максим. — Это просто тушеное мясо. Меня мама научила нескольким простым рецептам для хронических холостяков…

— Надо будет у вас переписать, — промямлил Реми, жуя. — Я не то чтобы хронический, но пока еще холостяк. А готовить вот не умею, меня мама не научила, она думала, что я всю свою жизнь женатым проживу и буду перманентно иметь горячие обеды и глаженые рубашки…

Максим поднял рюмку с водкой. Реми потянулся к морозильнику, нашел лед и, выковыряв два кубика, кинул их себе в стакан с водкой. Максим посмотрел на него осуждающе. Вадим, заметив его взгляд, провокаторски улыбнулся и налил себе в стакан с водкой апельсиновый сок.

— Добро переводить только, с вами русскую водку пить! — возмутился Максим. — Теперь я понимаю, почему у вас в магазинах продается какая-то недоделка в тридцать семь градусов. Вам больше и не нужно.

— С меня на всю жизнь хватит нашего с тобой каннского распития, — сказал Вадим.

— У меня тоже кое-какой опыт имеется по части русской водки, — произнес Реми. — И я за рулем.

— Слабак, — снисходительно сообщил Максим. — Слабаки. Но, как вы есть французы, я вас прощаю, так и быть. Чин-чин, ваше здоровье. Так что там у вас, Реми, что нового?

— Встретился я с таинственной женщиной, которая навещала вашего дядю.

Это такое молочно-белое создание с веснушками и рыжеватыми кудряшками, с акварельными зеленоватыми глазами и умилительной простотой провинциалки. Зовут ее Пенни Синклер, ей тридцать четыре года, она англичанка по происхождению и говорит с очаровательным акцентом. — И что у нее общего с Арно?

— Массаж.

— То есть?

— Она его массажистка.

— Потрясающе, — сказал Максим. — И только?

— Нет, не только. Между ними… Она не знала об исчезновении Арно и очень плакала, когда я ей об этом сказал, и что-то говорила по-английски, только я из всего понял одно слово — «лав»(Любовь (англ.).).

— Это она приходила тогда вечером?

— Нет.

— Вот те на!

— Во всяком случае, она утверждает, что была у себя дома и смотрела телевизор. Назвала мне передачи, которые шли в это время.

— Это можно было узнать и из программки.

— Разумеется. Алиби, что называется, у нее нет. Впрочем, его нет и у Мадлен. Она тоже утверждает, что была дома.

— Можно попытаться встретиться с мужем Мадлен, чтобы проверить, — предложил Вадим.

— Спасибо за совет. Я уже попытался: он в двухнедельной деловой поездке по Азии.

— Что касается меня, то я не представляю, зачем могла приходить Мадлен в квартиру Арно, — сказал Вадим. — Массажистка же, Пенни или как ее там, могла, напротив, прийти за какой-нибудь вещью, оставленной в квартире.

— В том-то и дело, что здесь вы не найдете никаких дамских предметов!

Мы с Максимом облазили все углы. К тому же, если ей верить, она не знала о пропаже Арно — какой ей был смысл бежать в квартиру забирать свои вещи?

— Что-то мне не верится, — сказал Вадим, — в то, что она не знала.

Информация была во всех газетах.

— Но не все газеты читают. И даже новости по телевизору не все смотрят.

Не забывайте, она иностранка, французский знает довольно плохо, так к чему ей утомлять себя чтением газет?

— Тоже верно, — согласился Вадим. — Ай да Арно, — добавил он. — Значит, у них «лав стори»?

— Ничего удивительного, — неожиданно серьезно ответил Реми. — Это первая женщина, которую он увидел после выхода из запоя. К тому же молодая, миловидная. К тому же не просто, не вообще женщина, а та, которая прикоснулась к его телу, хотя бы и в процессе массажа, после долгого, как мне представляется, перерыва…

— Как вам удалось ее разыскать? — спросил Максим.

— Не так уж сложно. Помните, мадам Вансан предположила, что женщина эта приходит пешком?

— Да.

— Я взял это предположение за основу. Она могла быть либо соседкой, либо работать где-то поблизости. В его ежедневнике были пометки о встречах с врачом и о сеансах массажа… Я начал с врача. Тот мне подсказал, кто и где делал ему массаж — это он направил Арно на массаж, чтобы привести его в форму перед съемками,. Ну а уж после этого найти Пенни не составляло труда.

— Действительно. Значит, эта Пенни утверждает, что она сюда не приходила?

— Да.

— И Мадлен тоже?

— Да.

— Здорово. Мы опять в тупике? Реми только пожал плечами в ответ.

— А что все-таки Мадлен вам рассказала?

— Мадлен на все отвечает «нет». Ничего не знает, ничего не видела, не слышала. Она что-то скрывает, я уверен. Но что? У нее есть дом на юге, но вряд ли Ксавье мог похитить Арно и смотаться в Ла Сьота, чтобы спрятать его там, а на следующий день вернуться в Париж: Мадлен встречалась с ним в воскресенье.

Пенни тоже ничего не знает. Арно ее просил не звонить и не приходить, пока племянник будет жить у него: он стесняется их связи, потому что она намного моложе его. Вот она и не звонила и не приходила. Я записал голоса обеих на магнитофон — может быть, вы узнаете, Максим, один из них в роли Сони? Реми поставил кассету.

— Нет, — прослушав, покачал головой Максим. — Ничего общего. Впрочем, та, которая звонила мне, хорошо подделала ее голос. Так что узнать ее будет очень трудно.

Реми грустно убрал магнитофон.

— Кстати, — сказал Вадим, — надо сказать о звонках, Максим!

— Какие звонки? — поинтересовался Реми.

— Мне за это время раза три-четыре звонили и вешали трубку.

— Проверяли, дома ли вы?

— Может быть, это какой-нибудь отдаленный знакомый, который рассчитывал застать Арно и вешал трубку на незнакомый голос?

— Маловероятно. Скорее всего кто-то проверяет, дома ли вы… Ваша визитерша, например. Ей зачем-то нужно сюда попасть. Хотел бы я знать, зачем.

— Да… — безнадежно протянул Вадим. — Что же вы теперь делать будете?

Что мы теперь делать будем? Уже неделя, как Арно исчез.

— Замок менять будем, вот что!

В стенном шкафу нашелся ящик с инструментами. На шум выглянула мадам Вансан. Ее собачка зашлась от лая, прячась за отечными ногами своей хозяйки.