Облизав пересохшие губы, я заговорила хриплым чужим голосом:
— Как будто мне вкатили хорошую дозу лауданума.
— Он спасает от боли.
— Благодарю. Но не думаю, что мне понадобится новая доза. Как вы знаете, к нему можно привыкнуть.
Тревор улыбнулся.
— Нет, если принимать его с осторожностью. Но как вам будет угодно.
Он осторожно опустился на край постели и продолжал:
— Я рекомендую постельный режим, по крайней мере на неделю.
Как только Вельзевул спрыгнул с кровати и бросился к двери, я на мгновение закрыла глаза, чтобы передохнуть.
— Как, собственно, это случилось?
— Должно быть, зацепилась за что-то.
— Вы продолжаете выгораживать его. Зачем? Я открыла глаза.
— Ник пытался убить вас, а вы защищаете его.
— Не знаю, о чем вы толкуете.
Его черты исказились от гнева. Он встал с кровати и направился к двери, но оглянулся с порога.
— Если это не может вас убедить, что Ника следует изолировать и обезопасить от него окружающих, то, я полагаю, ничто вас убедить не может.
Через несколько минут после ухода Тревора в комнату впорхнула Адриенна. Прежде чем я упросила ее сесть, она несколько минут металась по комнате, расхаживая туда и сюда. Наконец она опустилась на край стула.
— Вы бледны, как статуя, — сказала я ей.
Ее белые руки теребили ткань платья, а синие глаза были устремлены куда-то через комнату, по- видимому, в окно.
— Сейчас я получила весьма тревожные известия и не знаю, чего теперь ждать. Я получила письмо от леди Грей. Ее муж только что вернулся из Франции…
Слова замерли на устах. Фраза осталась неоконченной. Она снова посмотрела на меня. Но я не могла ответить. Обезболивающее действие лауданума начинало проходить, и я все сильнее теперь ощущала боль в ушибленном теле.
Адриенна поднялась со стула и теперь стояла над моей постелью. Глаза ее смотрели на меня с сочувствием, прохладными руками она приглаживала , мои волосы, отводя их от горячего лба.
— Вы не хотели бы сменить ночную рубашку — спросила она меня. — Я принесла вам свежую.
Я кивнула. Адриенна осторожно сняла с меня рубашку, стараясь не причинять лишнюю боль, и освежила мои руки, шею и плечи прохладной губкой, смоченной в воде. Она принялась вытирать меня, но вдруг прервала свое занятие и провела пальцами по внутренней поверхности моей руки над локтем. Потом сказала:
— Как любопытно!
Я посмотрела на шрам на своей руке, который она рассматривала, и вздрогнула.
— Это похоже на клеймо, — сказала она тихо, будто разговаривала сама с собой.
Вырвав руку, я прижала ее вплотную к боку и попыталась объяснить как можно спокойнее:
— Это всего лишь шрам от давнего ожога.
— Но это похоже на…
— Ожог, — повторила я, досадуя на собственную беспечность.
Схватив чистую ночную рубашку, я попросила:
— Пожалуйста, помогите мне переодеться, прежде чем кто-нибудь войдет.
Адриенна прекратила разговор и выполнила мою просьбу. Разгладив одеяло и подоткнув его, она сказала:
— Матильда горит желанием прислать вам чаю и пирога, если вы не против.
Я с улыбкой поблагодарила ее, но, когда она уже повернулась, чтобы выйти, я спросила:
— А где были вы и Тревор, когда я упала? Лицо Адриенны оставалось невозмутимым, но глаза казались странно холодными.
— Играли в карты, — ответила она. — Мы услышали ваш крик, но, когда прибежали, увидели вас лежащей у подножия лестницы, а над вами склонился Николас.
Она вышла, а я снова опустилась на подушки. Как обычно, Николас снова заронил семена сомнения в мою душу, и, хотя разум настойчиво предупреждал меня не поддаваться им, они так и остались во мне. Кто-то все-таки столкнул меня с этой чертовой лестницы. Если верить в невиновность моего мужа, то я должна считать, что моей смерти желал кто-то другой. Но кто и почему?
Скоро появилась Матильда с чаем и булочками.
— Тилли, — спросила я, — ты знаешь, где были Адриенна и Тревор, когда я упала с лестницы?
Лицо ее посерьезнело — было видно, что мой вопрос вызвал работу мысли, и она передала мне чашку чаю на блюдце, прежде чем ответить.
— Они играли в карты в большом зале, мэм.
— Ты уверена?
— Я была с ними, когда вы закричали.
Я маленькими глотками пила чай, а Тилли сновала по комнате, прибирая и вытирая пыль. Она казалась чем-то сильно расстроенной. Покончив с чаем и отставив чашку, я не утерпела и спросила:
— В чем дело, Тилли?
С заговорщицким видом Матильда посмотрела на дверь и, понизив голос, сказала:
— Его светлость дал мне строжайшее приказание не расстраивать вас, но вы должны это знать. В последние несколько дней служанки от нас уходят одна за другой. Вчера ушла Кейт, сегодня утром Полли.
Глядя на ее шевелящиеся губы, я старалась понять смысл слов. Но они доходили до меня, как слабое эхо, тотчас же рассеивающееся в воздухе, и я не успевала схватить суть. Мысли мои не подчинялись мне и блуждали.
— Несколько странных происшествий последовали одно за другим — сначала ваше падение с лестницы, потом сегодня утром Тревор обнаружил, что в его приемной все оказалось перевернутым вверх дном. Кто-то что-то искал. Все это, все эти тиг… тиг…
— Тигли, — подсказала я.
— Верно. Все они были разбросаны по полу, книги валялись где попало… Я заметила, что у меня из кладовой пропала еда. И Полли… Я знаю, что она всегда была страшно суеверной, так вот она клянется, что видела женщину…
Перед моими глазами все начало расплываться. Я смотрела на чайную чашку и пыталась удержаться в сознании, не уплывать в пучину забвения, где не было ответов на мои вопросы.
Глава 21
Бороться с действием опиума бесполезно, а возможно, у меня не хватало на это духу. Сколько времени прошло, я не могла бы сказать, потому что один час походил на другой. Время было заполнено чьими-то голосами и смутными образами, слишком разрозненными для моего отуманенного сознания, чтобы я могла их понять и оценить.
Мне снилось, что над моей кроватью стоит Би, что лицо ее всего в нескольких дюймах от моего, так близко, что я могла бы сосчитать поры у нее на носу, и я явственно ощущала ее смрадное дыхание.
— Я вас предупреждала, — хрипела она, но, как только я замахнулась на нее, она исчезла, оставив меня метаться в постели и звать на помощь.
Появлялся и исчезал мой муж. Его прохладные руки прикасались к моему лицу, гладили по волосам,
