Но сейчас Лангар настаивал.

— Я серьезно говорю: это — политика.

А политика — дело сильно грязное... Это тебе на любой зоне скажут. Лучше не связываться...

А что ты, кстати, с этим сыщиком делать думаешь?

Паша поднял брови.

— Ничего не думаю делать. Он что, за шиворот мне нагадил? Пусть своими делами занимается, а я — своими. Если доведется схлестнуться, тогда уж пусть на себя пеняет.

— Тогда зачем тебе его адресок?

— Я же думал — это мент... Хотел поговорить при случае. А что мне “частник”? В этом куражу нет. Но в квартирку и к нему можно заглянуть... Из чистого любопытства. Может, у него водка в холодильнике хорошая?

— Ладно.

Лангар согласно кивнул. Он хорошо знал, что с Пашей Гальцевым в рукопашной лучше не сходиться. Тот не просто был когда-то хорошим каратистом, не в этом дело — он по характеру проигрывать не умеет.

Когда бьют в лоб, следует выбирать одно из двух — либо уворачиваться, либо надеяться на крепость самого лба. Я ударил — то бишь, спросил. И после моего лобового вопроса об отношении к Александре Чанышевой мой клиент Гоша Осоченко сильно смутился и выбрал первый вариант — поспешил ретироваться вместе со своим рыжим котенком, скомкав таким образом мой план допроса заказчика и свидетеля в одном лице, но подтвердив одновременно и мои подозрения. Вернее, не подозрения, а понимание ситуации. Так будут точнее сформулированы наши взаимоотношения.

И тем не менее он дал мне новую версию убийства. Уже ни для кого не секрет, что выборы в любую Думу, а уж тем более в Думу государственную, обрастают таким количеством грязи и преступлений, что остается только удивляться. Само использование в предвыборной кампании хакера говорит о том, что кандидат искал, мягко говоря, нетрадиционные пути к депутатскому мандату. И на этом пути могло что-то произойти.

Во-первых, самый очевидный вариант — Валентин Чанышев в дебрях компьютерных сетей забрался туда, куда допуск был нежелателен. Кто-то, дорожа своей репутацией, этого сильно не желал. Носителя информации убрали, даже не зная, что он на кого-то работает. А может быть, потому и убрали, что знали — на кого.

Во-вторых, Чанышев выполнил заказ. Но что-то дало возможность заподозрить его в нечестной игре. Чтобы “сохранить лицо”, заказчик и убрал Валентина.

В-третьих, информацию хакер может получить разную. В том числе и такую, которая позволяет ему шантажировать кого-то, даже заказчика. Шантаж бывает делом прибыльным.

Но только тогда, когда самого шантажиста вычислить не могут. А если могут, то его положение зачастую становится похожим на поездку на буфере трамвая по стиральной доске — риск неоправданный. И здесь вывод весьма даже очевиден.

По крайней мере, еще десяток вариантов набрать можно, если постараться. И любой из них ставит под угрозу жизнь Чанышева.

В этом случае возрастает вероятность невиновности объекта моего внимания — Саньки Чанышевой. Я не знаток поведения наркоманов, но мне кажется, что должно было бы что-то в голове у нее остаться после убийства. Хоть отдельные эпизоды она должна помнить... Существуют и методы разбудить воспоминания.

Специальные. Но это целиком зависит от желания клиента. Если он сам согласится. Потому что в противном случае эти показания не являются уликами в суде. Делается это так: человека могут по его просьбе ввести в состояние гипнотического транса, в котором сведения вытаскиваются путем виртуального повторения ситуации. Достают воспоминания прямо из подсознания.

Виртуального?.. Это что-то, кажется, еще и из компьютерного мира... Вот и я заговорил языком, близким языку Осоченко. Теперь он меня понял бы.

Стоп!

Еще один существенный вопрос, который умный прокурор не преминет задать. Я в своих размышлениях отталкиваюсь от того, что в памяти Александры Чанышевой должно нечто остаться. Но ведь и преступник обязан подумать точно так же? Однако в таком случае он бы просто убрал свидетеля. Или убийца рассчитывал основательно подставить Саньку?

Ситуация возникает, скажем так, “магазинная”. Как на весах — что тяжелее? То есть что важнее? Попытаться свалить убийство мужа на жену? Или не оставить свидетеля? В этом случае все зависит от интеллекта.

Конечно, я имею, кажется, основания думать, что не совсем дурак. Да, преступник может оказаться глупее. Он может не просчитать варианты, как просчитываю их я. Но опираться при создании версии на заведомо предвзятое мнение об умственных способностях оппонента — это уже само по себе глупо.

Вопрос следующий. Убийца уже побывал в квартире. Но потом посылает туда квартирного вора. Зачем? Он же мог взять необходимое сразу? Или это не убийца послал Гальцева?

Или убийца был низкого интеллектуального уровня и не сумел найти, что требовалось?

Тогда и пошел в работу домушник. А у этого домушника, интересно, какой интеллектуальный уровень?

Что я уперся в этот самый интеллект? Может возникнуть множество различных вариантов. Хотя мне по-прежнему кажется, что убийство связано с компьютером.

Он в комнате Чанышева стоял на видном месте. Но как-то неровно стоял, с развинченным, сдвинутым, но не снятым до конца кожухом. И монитор — в стороне. Корпус такого компьютера, насколько я знаю, называется “деск-топ”, то есть горизонтальный, плоский.

На такой корпус, как правило, ставят монитор. Очевидное удобство в работе. Если бы корпус был “мини-тауэр” — вертикальный, то монитор был бы расположен рядом. Это естественно.

Есть вариант, что Валентин Чанышев занимался вечером накануне убийства ремонтом электронного приятеля. И для этого он снимал кожух. Но часто ли ремонтируют компьютеры? И насколько велика вероятность ремонта именно в тот день?

Надо полагать, обыск на квартире уже закончен. И есть какие-то результаты. Неплохо было бы знать их и выложить свою версию майору Лоскуткову. Однако у него — серьезный допрос. Для него, конечно, операция по поимке Лешего сейчас — на первом месте, потому что все начальство ждет результата и трясет бедного опера за воротник ежечасно. Дела о серийных убийствах всегда находятся под контролем Генеральной прокуратуры.

— Раздевайся... — приказал Лоскутков.

— Что? — не понял возмущенный задержанный.

Непонятливый какой — едри его в корень! — попался. И как только матери таких рожают?

Не по-английски же с ним разговаривать. Но возмущение и непонятливость — это пройденный этап, привычный. Поначалу они все такие. И все вопросы дурацкие любят задавать.

Это потом уже привыкают. А если хорошо “подучить”, то в рот будут заглядывать, чтобы очередное слово не пропустить.

— Раздевайся. Тебя осмотрит врач. Не переживай, “опускать” тебя здесь никто не собирается.