к несчастью, мало мне помогли. Пековер видел нас с Кристианом, но нашего разговора не слышал; не слышал он и того, о чем мы говорили с Нельсоном на следующее утро.

Затем начался допрос плотника Перселла. Я относился к этому старому морскому волку с большим уважением. Трудно было ненавидеть Блая сильнее, чем он, однако, когда дело дошло до исполнения долга, плотник, ни секунды не сомневаясь, последовал за капитаном. В своем рассказе Перселл перечислил семнадцать человек, у которых он видел в руках оружие. Первый вопрос суда был таков:

— Вы сказали, что просили мистера Байэма убедить Кристиана дать Блаю баркас вместо шлюпки. Почему вы обратились с этим к Байэму? Вы считали его одним из мятежников?

Перселл. Никоим образом. Я просто знал, что он дружен с мистером Кристианом. К тому же, Кристиан меня недолюбливал и не стал бы слушать мою просьбу.

Суд. Вы считаете, что шлюпку заменили баркасом, благодаря вмешательству подсудимого Байэма?

Перселл. Да, и не получи мы баркас, ни один из нас больше не увидел бы Англию.

Суд. Назовите, кто еще, по-вашему, был дружен с Кристианом?

Перселл. Пожалуй, мистер Стюарт. Больше я не могу назвать никого, мистер Кристиан был не из тех, с кем легко завязать дружбу.

Суд. Вы полагаете возможным, чтобы мистер Кристиан не поделился своими планами в отношении мятежа с мистером Байэмом, своим ближайшим другом?

Вопрос этот поначалу озадачил плотника, но он быстро собрался с мыслями и, нагнув голову, словно бык, ответил:

— Да, я считаю, что это возможно. Мистер Кристиан был не из тех, кто втягивает друзей в беду, и знал, что мистер Байэм останется верен своему командиру.

Суд. Не считаете ли вы, что подсудимые Байэм и Моррисон побоялись сесть на баркас с капитаном Блаем и спустились вниз, чтобы избежать необходимости покинуть корабль?

Перселл. Не считаю. Должно быть, им помешали. Они не такие трусы, как мистер Хейворд и мистер Халлет.

Суд. Учитывая все обстоятельства, считали ли вы, что мистер Байэм бунтовщик?

Перселл. Я считал, что он замешан в бунте.

Суд. А мистер Моррисон?

Перселл. Его я бунтовщиком не считал.

Воцарилось молчание. Через несколько мгновений лорд Худ проговорил:

— Подсудимые могут задавать вопросы свидетелю.

Я. Как глубоко сидел баркас, когда в нем находились уже все?

Перселл. Высота надводного борта была около семи с половиной дюймов.

Я. Мог ли, по-вашему, еще кто-нибудь сесть в баркас, не угрожая безопасности остальных?

Перселл. Больше никого взять было нельзя. Капитан Блай сам просил, чтобы больше никого на баркас не посылали.

На следующее утро 14 сентября давал показания Томас Хейворд. Мы ждали этого с нетерпением. Хейворд стоял вахту с Кристианом и был на палубе, когда начался мятеж. Мне было очень интересно, совпадет ли его рассказ с тем, что мне поведал Кристиан, пригласив к себе в каюту. Однако Хейворд даже не упомянул о том, что спал на палубе, в момент захвата корабля. Он сказал, что стоял на корме и следил за акулой, а к нему подошел Кристиан и попросил присмотреть за кораблем, пока он сходит вниз.

— Несколько минут спустя, — продолжал он, — к моему величайшему удивлению, я увидел Кристиана, Черчилля, Беркитта, Самнера, Куинтала, Маккоя, Мартина, Хиллбрандта и Смита, двигавшихся к корме с мушкетами и штыками в руках. Я пошел навстречу и спросил Кристиана, что это значит, но он приказал мне придержать язык. Мартина оставили на палубе часовым, а остальные направились в каюту к мистеру Блаю. Вскоре я услышал крик мистера Блая «Убивают!» и голос Кристиана, который приказал принести кусок линя. Джон Миллз отрезал часть лот-линя и понес бунтовщикам. Эллисон, стоявший у руля, покинул свой пост и вооружился штыком. Матросы высыпали гурьбой на палубу. Как только баркас был спущен на воду, Джону Самьюэлу, Джону Халлету и мне приказали садиться в него. Мы попросили, чтобы нам позволили собраться, и это было разрешено. Примерно тогда же я обратился не то к Стюарту, не то к Байэму — кажется, к Байэму — и посоветовал ему присоединиться к нам, но не помню, что он мне ответил. Когда я снова поднялся на палубу, то увидел, что одним из часовых к капитану Блаю приставлен Эллисон. Нас заставили сесть на баркас. Я помню, как Тинклер, садясь, крикнул: «Ради бога, Байэм, скорей!» Когда нашу посудину тянули к корме корабля, я видел Байэма и Моррисона, стоявших у гакаборта среди других мятежников. Вид у них был вполне довольный. Беркитт грязно бранился, а Миллворд насмехался над капитаном Блаем. Это все, что мне известно о бунте на корабле его величества «Баунти».

Суд приступил к вопросам:

— Вы сказали, что Беркитт грязно бранился. Кого именно он осыпал бранью?

Xейворд. По-моему, вообще всех, находившихся на баркасе.

Суд. Сколько вооруженных людей видели вы на борту в день мятежа?

Xейворд. Восемнадцать.

Суд. Слышали ли вы разговор между Кристианом и Байэмом о замене шлюпки на баркас?

Xейворд. Нет.

Суд. Выходили ли вы на палубу в ночь накануне мятежа?

Xейворд. Нет.

Суд. Вы знаете, в котором часу подсудимый Байэм лег в ту ночь спать?

Хейворд. Да. Я случайно проснулся как раз в ту минуту и слышал, как склянки пробили половину второго.

Суд. Откуда вам известно, что это был именно Байэм?

Xейворд. Его койка висела рядом с моей.

Суд. Расскажите все, что вы помните о поведении Моррисона.

Хейворд. Я помню, как он помогал вынимать ямс и другие припасы, хранившиеся на баркасе, перед тем как тот был спущен на воду. Был он тогда вооружен или нет — не помню.

Суд. Вы хотите сказать, что позже видели его вооруженным?

Хейворд. Кажется, да, но утверждать не берусь.

Суд. Как, по-вашему, судя по его поведению, он помогал мятежникам или же только исполнял приказания?

Хейворд. Если хотите знать мое мнение, он помогал мятежникам. Моррисон спускал вместе с другими баркас, потому что ему хотелось поскорее от нас избавиться.

С у д. А теперь расскажите об Эллисоне.

Xейворд. Когда начался мятеж, Эллисон стоял на руле, потом взял в руки штык, и его поставили охранять капитана Блая.

Суд. Расскажите о Маспратте.

Хейворд. Я помню, что он стоял у борта с мушкетом в руках.

Суд. Что вы можете сказать о Беркитте?

Хейворд. Я видел, как он вслед за Кристианом и Черчиллем шел арестовывать капитана Блая, неся в руках мушкет. Когда баркас находился за кормой корабля, он стоял у гакаборта и мерзко поносил всех нас.

С у д. А что делал Миллворд?

Хейворд. Он был одним из вооруженных часовых. Потом он, как я уже говорил, насмехался над капитаном Блаем.

Суд. Есть ли у вас основания думать, что подсудимого Байэма не пустили бы на баркас, захоти он в него сесть?

Хейворд. Нет.

Суд. Где он находился, когда баркас отводили к корме?

Хейворд. Не могу сказать, но немного спустя он стоял у гакаборта вместе с мятежниками.

Суд. Он что-нибудь при этом говорил?

Хейворд. Не могу сказать.