– Да, она беседует со всеми, кто обращается к нам за работой, а потом уже психолог тестирует их. Чтобы выяснить, понравится ли им работа у нас. Ведь им придется собирать эти маленькие транзисторные штучки, такая работа требует большого терпения.

– Еще бы, – сказал Клинг.

– Они приходят сюда, и сначала с ними несколько минут говорит она, старается выяснить их образование и происхождение, а затем, если они проходят это собеседование, наш психолог проводит с ними кучу тестов. У Синди очень ответственная работа. Она занималась психологией в колледже. Наш начальник отдела кадров не будет и говорить с соискателем, если Синди и наш психолог скажут, что он не пригоден для работы.

– Похоже на подбор команды на подлодку, – сказал Клинг.

– Что? А, да, видимо, да, – сказала девушка и улыбнулась.

Она повернулась посмотреть на человека, который шел по коридору. Он, кажется, был доволен и даже вдохновлен первой беседой с помощником психолога компании. Он улыбнулся секретарше, затем Клингу, подошел к входной двери, повернулся, еще раз улыбнулся им обоим и вышел.

– Думаю, что она освободилась, – сказала секретарша. – Позвольте, я проверю. – Она снова подняла трубку, нажала на кнопку и подождала. – Синди, я могу уже прислать его к тебе? О’кей. – Она опустила трубку. – Вы можете идти. Номер четырнадцать, пятая дверь налево.

– Спасибо, – сказал Клинг.

– Не за что, – ответила девушка.

Он кивнул и мимо ее стола вышел в коридор. Двери слева начинались с номера восемь и шли в возрастающей последовательности. Число тринадцать отсутствовало. На его месте сразу после двенадцати находилось четырнадцать. Клинг подумал, не суеверна ли помощница психолога этой компании, и постучал в дверь.

– Входите, – сказал женский голос.

Он открыл дверь.

Девушка стояла у окна спиной к нему. Одной рукой она держала телефонную трубку, ее светлые волосы были откинуты. На девушке были темная юбка и белая блузка. Жакет висел на спинке стула. Девушка была очень высокой, с красивой фигурой и приятным голосом. “Нет, Джон, – говорила она в телефон, – мне кажется, что там не было того, что тебя интересует. Ладно, если ты настаиваешь. Я тебе перезвоню позднее. Сейчас ко мне пришли. Хорошо. Пока”. Она повернулась, положила трубку на место и взглянула на Клинга.

Они мгновенно узнали друг друга.

– Какого черта вы здесь делаете? – сказала Синди.

– Значит, это вы Синди, – сказал Клинг. – Синтия Форрест. Черт возьми!

– Почему они прислали вас? Неужели в вашем участке нет других полицейских?

– Я сын босса. Я ведь вам уже раньше объяснял это.

– Раньше вы мне многое говорили. А теперь идите и скажите вашему капитану, что я предпочитаю говорить с другим...

– Лейтенанту.

– Кем бы он ни был. Я действительно не хочу говорить с вами, мистер Клинг. Я думаю, что существует такое понятие, как оскорбление потерпевшего. Вы так со мной обращались, когда убили моего отца...

– По-моему, тогда было много недоразумений, мисс Форрест.

– Да, и большей частью по вашей вине.

– Нам тогда приходилось нелегко. В городе на свободе где-то болтался снайпер...

– Мистер Клинг, большинству людей приходится нелегко большую часть времени. По-моему, полицейские являются гражданскими служащими и...

– Вы правы.

– А вы, вы вели себя отвратительно. У меня отличная память, мистер Клинг.

– У меня тоже. Вашего отца звали Энтони Форрест, он стал первой жертвой того снайпера. Ваша мать...

– Послушайте, мистер Клинг...

– Вашу мать зовут Клэрис, и у вас есть...

– Клара.

– Правильно, сестра Клара, и у вас есть младший брат Джон.

– Джеф.

– Правильно, Джеф. Вы тогда выбирали специализацию в колледже...

– Я выбрала психологию уже на первом курсе.

– В университете Рамси. Вам было девятнадцать лет...

– Почти двадцать.

– ...и это было почти три года назад, значит, сейчас вам двадцать два.

– Мне исполнится двадцать два через месяц.

– Колледж вы уже окончили.

– Да, окончила, – сказала Синди сухо. – Я прошу прощения, мистер Клинг...

– Мне поручили расследовать эту жалобу, мисс Форрест. Подобные происшествия не относятся к числу самых важных в нашем городе, так что могу вас заверить, что лейтенант не назначит на это расследование другого человека, просто потому, что вам не понравилось мое лицо.

– И многое другое тоже.

– Что ж, очень плохо. Вы не хотите рассказать мне, что произошло здесь вчера?

– Я ничего не хочу вам рассказывать.

– А вы хотите, чтобы мы нашли человека, который приходил сюда?

– Хочу.

– Тогда...

– Мистер Клинг, разрешите мне сказать вам со всей откровенностью. Вы мне неприятны. Вы мне не понравились при той нашей встрече, и с тех пор ничего не изменилось. Боюсь, я из тех, кто не меняет своих мнений.

– Это скверно для психолога.

– Я еще не психолог. Я только по вечерам готовлюсь к защите диплома.

– Секретарь сказала мне, что вы служите помощником...

– Да. Но квалификационного экзамена я еще не сдавала.

– Вам разрешено практиковать?

– В соответствии с законом этого штата – мне казалось, что вы могли и знать его, мистер Клинг, – никто не может получить лицензию...

– Нет, я не знаю.

– Так вот. Никто не может получить лицензию на психологическую практику, если у него нет диплома психолога, степени доктора философии и удостоверения о сдаче квалификационного экзамена в комиссии штата. Я не практикую. Я только провожу собеседование и иногда помогаю при тестировании.

– Слава Богу, – сказал Клинг.

– Что это значит, черт побери?

– Ничего, – сказал Клинг и пожал плечами.

– Послушайте, мистер Клинг, если вы не уйдете сейчас же отсюда, дело снова закончится скандалом. Насколько я помню, в нашу последнюю встречу я пожелала вам сдохнуть.

– Верно.

– И что же вы?

– Не могу, – сказал Клинг. – Так уж устроен. – Он улыбнулся, сел на стул рядом с ее столом, устроился поудобнее и очень сладким голосом произнес: – Будьте добры, мисс Форрест, расскажите мне, что у вас произошло здесь вчера.