Женя поморгала. Потерла виски. Что-то она ничего не понимает. Федор Степанович между тем вернулся в привычную оболочку. Принял обличье старичка-добрячка. Заквохтал:
— Ну, как твоя голова? Может быть, все-таки поедешь домой?
— Голова почти прошла, — твердо сказала Женя. — Но я хочу знать, что происходит!
Федор Степанович устало откинулся на своем стуле. И неожиданно раздраженно сказал:
— Олег Петрович очень расстроен тем, что Юля исчезла внезапно. Ничего не сказала, никого не предупредила. Он опасается — вдруг ее переманили конкуренты.
— Конкуренты? — недоверчиво фыркнула Женя. Такой версии она просто не ожидала. — Зачем Юлька нужна конкурентам? — совершенно искренне удивилась она.
Бухгалтер еле уловимо передернул плечами. А Женя впервые подумала: не все очевидно в агентстве «Глобус». И, кажется, отнюдь не Дубов здесь настоящий главарь. Для реального, обладающего властью босса Олег Петрович слишком прост, примитивен. Совсем не исключено, что главный мафиози в «Глобусе» — этот милый старичок. Кофеек, обедики, сюсю-пусю. Однако в чем, в чем, а в железной выдержке ему не откажешь…
— Ты правда никогда не приезжала к Юле? — между тем непринужденно спросил Федор Степанович.
«Вот, кажется, ключевой вопрос! В третий раз за сегодняшний день…»
Женя горячо сказала:
— Да нет же! Я даже не знаю, где она живет!
«Что-то я совсем запуталась, — безнадежно подумала она. — Все вокруг смешалось, переплелось. Не поймешь, кто плохой, кто хороший…»
Женя жалобно взглянула на Федора Степановича:
— Так я действительно могу идти и работать?
Он тепло улыбнулся:
— Конечно, иди. Если, конечно, твоя голова прошла…
— Голова в полном порядке, — заверила она его.
Женя встала. Бухгалтер с доброй улыбкой смотрел на нее. Она улыбнулась в ответ и поспешила прочь из столовой.
«Прошу тебя, Пахом, миленький, посиди здесь еще… И не проверяй карманы своего пиджака!»
В то же самое время. Кева.
Из подъезда, где проживала девчонка, выползли Кевины бритоголовые соратники.
Лица обоих выражали полное довольство — насколько вообще их чуждые эмоциям лица способны были что-либо выражать.
Они подошли к «девятке» — Кева приоткрыл стекло. Потоптались рядом, но внутрь без приглашения лезть не решились.
— Мы нашли кошака, — заявил один через окно.
— Браво, — снисходительно молвил Кева.
— Она ушла через чердак, — сказал второй.
— Не части. По порядку, — осадил его Кева.
— Она взяла у комендантши ключ от верхней двери. На чердак… Сказала, кот туда залез… В щелку… — стали рассказывать помощники, перебивая друг друга и помогая сами себе руками. — Потом оставила кота комендантше. Сказала, что уезжает на неделю… Просила присмотреть… Корм для кошака оставила… Ключ от чердака тоже… Потом та вечером поднимается на девятый этаж, зырит — а дверь на чердак не заперта. Ну, думает, эта сучка просто забыла запереть. А я так думаю — она не забыла, а просто убежала через чердак.
— Она была одна?
— Чего? — машинально переспросил один из бритых.
— Девка одна была? Или кто-то с ней был еще?
Помощнички переглянулись.
— Вроде одна… — заявил первый.
— Комендантша никого больше не видела, — сказал второй (тот вообще был сообразительней).
— Слазьте на чердак, — приказал Кева. — Там наверняка пылищи полно — так что остались следы. Посмотрите: одна была девчонка? Или с ней — еще кто-то? И кто? Мужчина, женщина? Все ясно?
— Так точно. — Кажется, помощникам доставляло удовольствие поиграть в Шерлоков Холмсов. Они повернулись и потопали к подъезду.
Кева закрыл оконце машины. Откинулся на сиденье. «Все сходится, — подумал он. — Тот, кто предупредил девчонку, — явный непрофессионал… Точнее: та женщина, что предупредила девчонку… И еще: эта Юлька явно ее ждала… Гостья даже в дверь не звонила. Ждала… Значит, та ей сказала о своем визите раньше. Когда и как?»
Кева достал из бардачка кассету, предшествующую той, что он только что слушал. На ней имелась отметка: «01. 03. 0* года. 18.00 — 21.00».
Вставил кассету в магнитофон. Включил ускоренное воспроизведение.
Обычные (но раза в полтора ускоренные) шумы, что издает в квартире одинокий человек. Бульканье кипящего чайника, размешивание ложечкой чая, вдруг включившийся телевизор, сигналы микроволновой печи, закончившей программу… Скорее, скорее…
Вот — в 19.52, если судить по метке на дисплее магнитофона, — телефонный звонок. Голос женский — но пожилой, замедленный… И хозяйка явно старается от нее отделаться: «Да, мама… Хорошо, мама… Нет, мамуль, вот этого я не буду делать никогда…»
Дальше, дальше! Кева снова включил магнитофон на ускоренное воспроизведение. В 20.32 еще один звонок.
Голос — мужской, и ответы девчонки, сучки Юльки, — сухи, усталы и односложны… «Нет, Васечка… Может быть, в выходные… Но точно я не знаю…»
И ни в единой фразе этого самого Васечки — ничего, что можно понять как предупреждение об опасности или намек, что сегодня вечером он заявится к Юле домой.
Дальше, дальше…
А дальше — ничего. Кассета крутилась, но… Ничего подозрительного, ничего интересного.
Запись кончилась.
Что теперь? Прослушивать предыдущую кассету? Но тогда секретутка была на службе. Ехала на своем «фордике» домой. В то время ее, конечно, мог предупредить кто угодно…
Но почему она тогда не стала убегать сразу же, как пришла домой? Почему спокойно кипятила чайник, грела пищу, болтала по телефону? Почему убежала позже? После того, как к ней пришла неизвестная женщина?
Женщина, изъясняющаяся исключительно шепотом, знаками или (наверное) путем взаимной переписки.
«Значит, — подумал Кева, — две телки сговорились в другое время. И в другом месте. Где сговорились? И как?.. Ну, например, на работе… На работе…»
Из подъезда снова выползли двое бритоголовых. На этот раз они были довольны сами собой до чрезвычайности. Гордо подошли к «девятке».
— Мы взяли ключ у комендантши… — начал издалека один.
Второй нетерпеливо перебил:
— На верхотуре двое следов! Там ходили две козы… Ну, то есть телки… — сбился он, поправился: — то есть — две девки…
— Откуда решил, что — девки? — сразу спросил Кева.
— Размер ботинок очень маленький, — показал урод руками, разведя большой и указательный палец. — Номер тридцать пятый — тридцать шестой. У обеих.
