— Ну ты даешь, — протянул Михаил. — Как же тебе удалось? «Глобус» вложил в свою систему безопасности чертову тучу денег. А ключ от кабинета шефа просто висит в холле?

— Н-ну, обычно охранник сидит там как приклеенный. К тому же дверь в кабинет Дубова видна отовсюду. С «ресепшена», с каждого стола в нашей большой комнате… Но вчера — день такой был. Народу в офисе — почти никого. Все после кладбища, на нервах… Пошли пить в кабинет к бухгалтеру. Охранник — тоже.

— Человеческий фактор. И — совковое разгильдяйство, — подытожил Бобров.

Женя пожала плечами.

— Да, повезло… Еще, — продолжила Женя, — на столе у Дубова я видела довольно странный договор с каким-то фондом… — Она потянулась к сумочке, достала бумажку, где записала название фонда, фамилию его директора и сумму договора. Протянула записку Мише. Тот быстро проглядел, бросил бумажку в пепельницу, щелкнул зажигалкой, поджег.

— Ничего интересного? — спросила Женя — ее слегка кольнула досада.

— Напротив. Все очень интересно. И очень полезно… Только, — Бобров озабоченно посмотрел на нее, — не надо — пожалуйста! — ничего больше записывать. И не надо больше совершать таких партизанских вылазок, как вчера. Ладно?

— Боишься потерять агента? — усмехнулась она.

— Боюсь потерять — тебя, — строго и печально проговорил он.

«Если б действительно боялся — отпустил бы меня с богом», — вертелось на языке у Жени. Но сказала она другое:

— А что это за «РАФССП», о котором идет речь в договоре?

— Не знаю, — быстро ответил Бобров. — Но будем проверять… Информация правда ценная… Только ты, пожалуйста, больше не рискуй…

— Как скажешь, — пожала плечами Женя и принялась за еду.

Шашлык из осетрины оказался нежным, сочным и совсем не жирным. Вино — явно благородным, но кислым. Женя отошла к стойке салат-бара и из сорока блюд набрала себе одной капусты.

Когда Женя вернулась к столику, Бобров спросил с непритворной тревогой в голосе:

— Дубов мог догадаться о твоем вторжении?

— Мог, — браво ответила Женя. — И догадался…

— Что?!

— Дубов что-то заподозрил. Не конкретно меня. Всех тех, кто вчера был в офисе.

— Почему ты так думаешь?

— Сегодня он вызывал к себе в кабинет меня. А потом — секретаршу Юльку. А потом, поочередно, — дизайнеров. Вел разные разговоры… Но, что интересно, во время всех бесед — и со мной, и с Юлькой, и с дизайнерами — к Дубову заходил охранник Жора. Тот, который у нас служит инкассатором…

— Вот как? — поднял свои холеные брови Бобров.

— Да. Мне кажется, это неспроста…

— Почему? — быстро спросил Миша.

— Дубов всегда разговаривает по работе с глазу на глаз. Особенно о чем-то важном… Или денежном…

— А что, он говорил о деньгах?

— С Жорой — да. О чем еще говорят с инкассатором «черного нала»?

— Что же Дубов Жоре говорил?

— Велел тому ехать в какой-то фонд… В понедельник, к часу дня.

— Вспомни, пожалуйста, поточнее, что именно говорил Дубов? Какими словами он говорил?

— Ну… что-то вроде: «Сегодня работы нет. А в понедельник к часу поедешь в фонд. Привезешь, как обычно».

— А раньше ты подобные беседы слышала? — продолжал пытать ее Миша.

— Нет. Никогда… Но самое интересное — другое… — Женя сделала интригующую паузу. — Сегодня меня подвозила секретарша Юля. Мы с ней разговорились… В том числе — об этой беседе у Дубова… И она сказала мне — знаешь, что?..

— Ну?..

— При ней Дубов тоже велел Жоре в понедельник ехать в какой-то фонд. Только — не к часу дня. А к пяти вечера.

— Вот как… — пробормотал Бобров. И устало добавил: — Эх, Женька, Женька, что за кашу ты заварила…

— Думаешь, проверка?

— Похоже. Никто не мог видеть, как ты проникла в кабинет Дубова?

— Вроде нет. — Уверенности в голосе Жени не было. — Все сидели у бухгалтера. Пьянствовали.

— А охранники?

— Тот, что у стойки с ключами, сначала пил вместе со всеми. Потом вернулся на пост. А другой все время оставался у себя в будке. На КПП.

— А нет ли в кабинете Дубова телекамеры внутреннего наблюдения?

— Нет. Я специально присматривалась. И в нашей комнате — тоже нет. И мониторов, куда бы они передавали изображение, я тоже нигде не видела… Ни у охранников, нигде…

— Ну, Женя… Что-то ты разошлась… Нужно быть осторожней…

— Могу вообще ничего не делать! О'кей?

— О'кей. Пока — ничего не делай. Я за тебя очень беспокоюсь…

— Знаешь что, Миша, — внезапно раскипятилась Женя. — Смени пластинку, а? Заботливый ты мой! Интересно, где была твоя забота, когда ты заставлял меня на тебя работать? Шпионить для тебя?

— Знаешь, я поговорю с начальством… Наверно, мы будем выводить тебя из игры. Ты оказалась слишком рисковой. Неразумно рисковой…

— Десять тысяч долларов не верну, — быстро сказала Женя.

— Деньги обратной силы не имеют, — усмехнулся Бобров. — Что получено — то получено. Ладно, поехали… — Он жестом позвал официантку. — У меня еще полно дел…

— В пятницу вечером? — усмехнулась Женя. — У тебя назначено еще одно свидание? Тоже с агентом?

— Дела у меня появились сейчас. После нашего с тобой разговора.

Утром в субботу Женя отправилась в «Глобус». Век бы его не видеть, конечно, — но там во дворе стояла — замерзала «Ока».

Пришлось ловить в аллеях Петровского парка частника, уговаривать охранника пустить их на территорию фирмы и «прикуривать» от «крокодилов» левака. Затем тащиться домой, боясь заглохнуть на каждом светофоре…

Добралась, слава богу, благополучно и оставшиеся выходные провела дома. Сосед сверху зарядил (за пятьдесят рублей) аккумулятор «Оки», сам установил его. А Женя — стирала, гладила, пылесосила, мыла полы… Физическая работа помогала ей отвлечься от тревожных мыслей, загнать их поглубже.

Временами выглядывала в окно, на безрадостный февральский двор. Снег все основательней засыпал бритвинский «Фольксваген». Казалось, белый саван так же надежно укрыл Димину машину, как кладбищенские сугробы — его тело.

Никто — ни родные Бритвина, ни «глобусовцы» — ни разу не вспомнил о «Фольксвагене», стоявшем возле Жениного дома. Ключи от Диминого авто по-прежнему лежали у Жени в глубине сумочки…