Она едва не потеряла самообладание при звуках этого непривычно нежного голоса. За все время их пребывания в охотничьем домике он ни разу не говорил с ней так мягко.

Сабрина молча кивнула. Слова не шли с языка.

— Как, милорд, неужели вы знакомы? Вот уж не предполагала! — воскликнула Анисса, удивляясь, отчего Сабрина вмиг превратилась в холодную, немую, бесчувственную статую.

— Встречались всего однажды, миледи, — пояснил Филип, стараясь смотреть не на Сабрину, а на ее тетушку, старую злобную ведьму, которую всегда старался раньше избегать как чумы. — На рождественском вечере, в Морленде.

— А, в загородном поместье Чарлза Аскбриджа! — кивнула леди Берсфорд. — Его милая сестрица Маргарет стала супругой сэра Хью Дрейкмора! Рада слышать об этом, поскольку бедняжка немного не вышла ростом и ее матушка уже отчаялась найти младшей дочери достойного мужа! Как она поживает в браке, милорд?

Филип вспомнил сияющее личико Маргарет, когда Хью, человек, который, можно было бы поклясться, так и сойдет в могилу холостяком, прибыл в Морленд за день до Рождества. Он подхватил жену на руки и, смеясь, осыпал поцелуями.

— Я сказал бы, что она вполне свыклась со своим новым положением, мадам.

Но тут маленький оркестр, расположившийся в дальнем конце залы, заиграл жизнерадостный быстрый сельский танец.

— Леди Сабрина, удостойте меня чести.

— Охотно, милорд.

Сабрина, не глядя на него, подала руку.

— Можно, тетя?

— Конечно, дитя мое, веселись.

Но когда молодая пара отошла, у Аниссы сжалось сердце от дурного предчувствия. Спору нет: виконт молод, красив, богат — словом, завидная партия, но, по общему мнению, верткая рыбешка, которую никому еще не удавалось поймать в сети. Непременно следует предупредить Сабрину, что он никогда на ней не женится. Он еще в том возрасте, когда рано беспокоиться о наследнике, хотя стоило бы помнить, что все люди смертны. Но джентльмены отчего-то редко об этом задумываются. А жизнь человеческая так скоротечна! Дети — вот что может обеспечить бессмертие. Да, она обязательно поговорит с Сабриной. Не стоит зря тратить время. Странно, правда, что она знакома с человеком, подобным Мерсеро. Интересно, в каких они отношениях?

— Жаль, что вы не можете вальсировать, — пробормотал Филип, почти касаясь губами уха Сабрины.

— Отчего же не могу?! Дедушка нанял учителя танцев как раз перед свадьбой Элизабет.

Но она еще ни разу не имела случая танцевать вальс в Лондоне.

— Я не это имел в виду. Нужно получить разрешение танцевать вальс.

— От кого?

— От патронесс «Олмэкса»[2]. Ваша тетя добилась разрешения на посещение этого достославного места?

— Не знаю. Она ничего не сказала.

Какое счастье, что она встретила Филипа во всеоружии! Сабрина задохнулась и подалась вперед, едва не коснувшись его грудью. Он поспешно отстранился.

— Не могу, Сабрина, как страстно ни желал бы, но не могу.

Сабрина недоуменно посмотрела на него, испытывая в эту минуту почти физическую боль. Перед глазами все плыло. Такого она не ожидала. Что с ней творится? Откуда эти странные ощущения?

— Почему?

Она близко, слишком близко. И эта чертова одежда! Правда, Сабрина и в ней выглядит обольстительной. Неотразимой. Прелестной. Но он помнил каждый дюйм ее белоснежного тела.

До него, как сквозь туман, донесся ее голос. «Почему?»

— Потому что джентльмен не должен поддаваться чарам леди из опасения, что она его скомпрометирует. Должен признаться, что держусь из последних сил, так что вам лучше не искушать меня.

— Я ничего не понимаю в искушении.

— Естественно, — вздохнул Филип. — Я пригласил вас на танец, желая серьезно поговорить.

Танцующие разбились на четверки, и их тут же разлучили. Сабрина, растянув губы в улыбке, присела и протянула руку сначала одному, потом другому кавалеру. И хотя все это казалось не слишком утомительным, к концу танца она с трудом переводила дыхание.

— Похоже, вы еще не оправились как следует и быстро устаете, — заметил Филип.

— Да. Но с каждым днем мне становится лучше.

— Не хотелось бы возвращать вас тете. Нам действительно нужно потолковать. Не выпьете ли пунша, чтобы немного освежиться?

Сабрина кивнула и взяла Филипа под руку. Они направились через бальную залу к столовой, где длинные столы были уставлены самыми разнообразными блюдами, от пирожков с устрицами до яблочных пирожных.

— Вы голодны?

Девушка покачала головой. Филип протянул ей бокал и взял с подноса у проходившего лакея бокал с шампанским.

— За Лондон и ваш очевидный успех.

Сабрина пригубила пунш, показавшийся ей чересчур сладким. Поморщившись, она отставила бокал.

— Лучше выпьем за мир, который не нуждается в переменах. Мой успех далеко не столь очевиден, как вы считаете.

— Ах, Сабрина, здешнее общество еще не успело узнать…

— И вы намереваетесь их просветить?

— Это совершенно ни к чему. Вы и сами не понимаете, что живете в стеклянном доме. Всего один камень, чей-то грязный язык, и все разлетится вдребезги.

— Какая чушь! Во всем этом нет ни малейшего смысла! Я никому ничего не сделала плохого, а здесь стараюсь не открывать рта. Тетушка болтает за двоих. Я всего лишь улыбаюсь, киваю и послушно выполняю ее повеления. Нет, Филип, для такой злобы вовсе нет причин.

— Вы поразительно наивны, — грустно улыбнулся Филип. — Рано или поздно это произойдет. Кстати, вы получили мое письмо?

— Да, сегодня утром. Спасибо, Филип. Я в огромном долгу перед вами.

— Надеюсь, вы перестали волноваться.

— Почти.

— Лжете, впрочем, это не важно. Как я писал, здоровье вашего деда постепенно улучшается. Он крепкий орешек. Боюсь, ваш кузен одряхлеет, дожидаясь своей очереди стать графом. Да, кстати, я не сообщил вам, на случай, если тетушка Берсфорд сунет нос в письмо, но графу теперь не угрожает никакая опасность со стороны Тревора.

Сабрина нахмурилась, поняв скрытый смысл его слов.

— Что вы натворили?

— Поехал в Монмут-Эбби, повидался со змеенышем и постарался все ему разъяснить.

— Что?! Что вы сказали, Филип? В самом деле ездили туда? Видели Тревора? Стреляли в него? О Господи! Надеюсь, что вы промахнулись и не попали в сердце!

— Признаться, — рассмеялся Филип, — я рассчитываю месяцев через шесть снова побывать в