Наш флот взял курс на Тицино. Мы продвигались медленно из-за буксируемых галер, которые в нормальных обстоятельствах проще было бы пустить ко дну, но я намеревалась использовать их — как и людей Нора — на самом острие атаки.

По ходу дела между плывущими кораблями сновали шлюпки, перевозя доски на поврежденные корабли, людей, припасы туда, где они требовались.

Я была занята. Я сказала Базане, что мне нужны пять кораблей с самыми храбрыми матросами. Он подумал минуту и сказал, что я могу взять эскадру капитана Иезо. Экипаж этой эскадры — сплошь уроженцы островов, полностью разграбленных Сарзаной, а семью самого Йезо Сарзана казнил много лет назад, еще в годы своего первого правления.

Я слишком много слышала разговоров о храбрости этих людей, но видела ее мало, поэтому сказала Базане, что прежде посмотрю на эту эскадру сама. Я посетила каждый корабль капитана Йезо. В тот момент я не очень доброжелательно относилась ко всем конийцам, но мне показалось, что эти парни-добровольцы подходят, хотя, конечно, судить можно было только после битвы. Хорошо бы иметь батальон стражниц или хотя бы разместить на каждом корабле по небольшому отряду для моральной поддержки, но такой возможности не было.

Я удостоверилась, что каждый матрос знает, что должен делать, и понимает, что скорее всего никто из них не увидит следующего дня. Никто не отступился. Люди Нора на больших галерах составят острие тарана, а эти ребята окончательно распахнут дверь для всего флота.

Я вызвала к себе самого искусного плотника и дала ему инструкции. Кстати, это был убийца Сайт, земляк Фина. Я начала объяснять, почему я хочу того, чего я хочу, но он уже и так это знал.

— Этот сын чумной шлюхи наслал на нас свою магию, — сказал он. — Будет только справедливо, если она обернется против него.

Он взвесил в руке кусок мягкого дерева, потом пробормотал что-то неразборчивое и приступил к работе.

Позже у себя в каюте Гэмелен попробовал использовать свои возвращающиеся способности. Я помню, с каким удовольствием он простер руки надо мной, нахмурил брови и прочитал заклинание:

Потом он коснулся моей головы и плеч веткой лиственницы и вздохнул.

— Если ко мне вернулись способности и если я хорошо помню это детское заклинание, ты получила некоторую защиту от архонта, по крайней мере от его чар.

Он сам улыбнулся своей шутке, а я засмеялась, не столько от его слов, сколько от радости, что Гэмелен становится прежним, таким, каким был до Конии. Хорошо бы его способности вернулись поскорее, иначе он снова может впасть в депрессию.

Его улыбка исчезла, и он спросил тревожно:

— Что ты ощущаешь, Ради?

Его заклинание было совсем простое, но я подумала, что оно очень толково составлено. Он внес небольшие изменения в чары архонта, которыми тот скрыл в тумане «черепах», и теперь новое колдовство требовало гораздо меньше материалов и энергии. Оно делалось невидимым только для магического зрения, что еще больше упростило его. Если воскреситель будет смотреть в то место, где нахожусь я, его глаза станут болеть и их будет щипать, словно в них попала вода. Гэмелен, когда придумывал заклинание, побрызгал водой в глаза Памфилии. Волшебнику будет легче и приятнее смотреть куда-нибудь в другую сторону, и он быстро забудет про боль в глазах.

— Как я могу сказать? Я не очень хорошо умею видеть. Может быть, найти архонта и спросить его? — развеселилась я.

— Ну, ну, чары должны работать. Кстати, не перепишешь ли завещание на меня, на тот случай, если это не так?

Мы расхохотались и приступили к следующему этапу. Я спросила, на что был бы похож мир, где совсем бы не было магии.

— Это невозможно, — фыркнул Гэмелен. — Легче вообразить мир без воды или без воздуха.

Следующая моя мысль была не менее странной.

— Большая часть боевой магии не работает или работает плохо в неразберихе защитных заклинаний с обеих сторон. Что, если идти в битву без всякой магии?

— Ты никогда не нагревала пустой винный бочонок на огне, а потом, прежде чем он остынет, не затыкала его пробкой?

— Я сделала так однажды, бочонок взорвался, и отец отправил меня в мою комнату, оставив без обеда. Амальрику больше повезло, он потом рассказывал, что пробку втянуло в бочонок с громким звуком.

— Именно это и произойдет, если начнешь битву без воскресителей и без их магии, хоть она и кажется неэффективной. Огонь забирает что-то из бочонка, и образующаяся пустота втягивает пробку. Так и вражеская магия будет притянута пустотой — отсутствием защиты, и твои войска уподобятся стайке миног, на которых накинута сеть.

— Значит, будут заклинания, и контрзаклинания, и контрконтрзаклинания, и…

— Рали, нам надо работать.

И мы начали работать. Но я все раздумывала, на что будет похож мир без магии. Война была бы гораздо проще, если бы приходилось рассчитывать только на ум, мышцы и меч. В таком мире, наверное, не было бы армий, они оказались бы не нужны, а мужчины и женщины решали бы споры, как наши первобытные предки, — в простом бою один на один.

Когда мы все подготовили, мы пригласили оставшихся в живых конийских магов на свою галеру. Их осталось всего четверо — остальные погибли при взрыве галеры адмирала Трахерна. Мы получили четырех подмастерьев, потому что конийцы в магии здорово отстали от Ориссы. Мы отыскали четыре не открытых еще мешка с ветром и наложили на них чары, чтобы ветер из них не только был попутным, но и управляемым и чтобы его направление и силу можно было контролировать.

Для этого я предложила положить у горловины каждого мешка по маленькому шлюпочному компасу. Заклинание произносили конийцы, а я закрутила стрелки пальцем, придав им быстрое вращение. Один из конийцев сказал, что в результате ветер будет дуть во всех направлениях или будет циклон. Я не обратила на выскочку внимания.

По мере того как мы приближались к Тицино, ветер, насланный архонтом, стихал, и это было хорошо — если бы он следил за нами магическим способом, он бы передвинул шторм вслед за кораблями.

Был уже полдень, когда мы заметили первый остров. Я снова превратилась в стаю крачек и полетела на разведку. Опасности быть обнаруженной даже в этом знакомом врагу образе не было, так как я держалась далеко от главного острова. На маленьких островках большинство наблюдательных постов были сняты, людей, наблюдавших за нашим бегством, отправили назад в Тицино. Оставшиеся наблюдатели вряд ли ревностно несли службу. Чтобы полностью обезопасить себя, мы применили еще одно заклинание. Никаких случайностей и расчетов на удачу быть не должно. Хорошо, что день был облачный, хотя, думаю, я справилась бы, даже если бы небо было чистым. На палубе мы установили пять жаровен на высоких треножниках по углам пентаграммы. В жаровнях сожгли ароматные порошки, чтобы ублаготворить конийских богов воздуха, потом в огонь бросили лавр, монастырник и горицвет, которые должны были добавить нам магической силы, что бы там ни решили насчет нас боги.

В середине пентаграммы Гэмелен нарисовал мелом волшебные символы. Я развела маленький костер на углях в пентаграмме и встала возле него на колени. В огонь я бросила корень одуванчика и подорожник, а потом поставила котелок кипятиться. Когда вода забулькала, я прочитала по бумажке какие-