приступить к делу. Капитан галеры повел меня к адмиралу. Он был внизу, в каюте, роскошью почти не уступавшей покоям Трахерна. Он стоял спиной к двери и смотрел через круглый иллюминатор на корму, где лежали погибшие. Не поворачиваясь, он сказал:

— Я идиот.

— Верно, — согласилась я. — И даже хуже. Вы струсили.

Он обернулся.

— Сначала я позволил втянуть себя в эту авантюру, а потом при атаке не мог управлять своими кораблями. — Я молча смотрела на него. — Клянусь, я не струсил. Я видел сигналы с корабля Трахерна, приказывающие мне отступить.

Я все так же молчала, и он поник плечами.

— Вы вряд ли поверите мне. Я прошу только возможности самому заплатить за свою ошибку.

— Как вы это сделаете?

— Отправлюсь на небо. — Его пальцы сомкнулись на рукоятке кортика. — Я хотел сделать это раньше, но капитан Ойрот меня остановил. Он сказал… Впрочем, не важно, что он сказал.

— Однажды вы уже бежали, — презрение стекало с моих слов, как кровь с меча, — вы еще раз хотите бежать? Где ваше самолюбие? — Краска бросилась ему в лицо. — Вы можете убить себя, навесить на себя медали или воткнуть мачту себе в задний проход, но только после того, как выполните мои приказания. Понятно?

Когда честь солдата потеряна, он становится мягким, как размоченная глина. Фокус тут был в том, чтобы не стыдить его дальше, он не должен был быть окончательно унижен. Этого я не хотела.

— Вот что мы будем делать теперь… — И я подробно объяснила ему его задачу.

Через час на флагмане собрались все капитаны. Всего их было сто семьдесят четыре, поэтому они стояли не только на фордеке, но и в проходах вдоль бортов. Среди них был адмирал Борну, который был цел и невредим, как и его корабль. В отличие от Базаны, он не проявлял никаких признаков раскаяния. Я решила, что он должен стоять на палубе вместе с простыми капитанами. Разговоров в толпе почти не было — все были не в лучшем настроении. Кроме того, они внимательно разглядывали конструкцию, сооруженную моими плотниками. Она стояла на возвышении.

Я стояла на трапе, который вел к главной рубке верхней палубы. Рядом со мной были Холла Ий, Корайс, Ксиа, Гэмелен и Базана. За нами стояли стражницы.

Мы молча вышли из полуразрушенной рубки и остановились в ожидании. Нас не сразу заметили, а когда заметили, гул разговора постепенно утих. Молчание тянулось и тянулось, пока не стало невыносимым. Только усиливающийся ветер жалобно скрипел в вантах и волны били в борт галеры.

— Сегодня Сарзана победил нас, — сказала я. — И мы бежали от него, как стайка сельдей бежит от акулы. Можем ли мы вернуться в Конию с таким позором? Что мы расскажем родным? Какими трусами мы были? И посоветуем им подготовиться к ужасному приходу Сарзаны?

— А что еще? — раздался голос из задних рядов. Послышался одобрительный гул. Я снова дождалась тишины.

— Что еще? Мы вернемся в Тицино! Война не закончена.

— Когда? — задал вопрос офицер в переднем ряду. Я его не знала. — Когда придут подкрепления из Конии? Через месяц? Через два?

— Мы вернемся в Тицино завтра. Завтра ночью, — сказала я.

— Это невозможно! — воскликнул Базана.

— Нет ничего невозможного, — ответила я.

— Черт бы вас побрал! — сказал он и закричал, обращаясь к капитанам: — Мы потерпели тяжелое поражение. Нас победили магией и силой оружия. Мы не можем больше сражаться. Нас слишком мало. Вся проклятая война с самого начала обречена на поражение! Вообще не надо было ее начинать. Нужно было дать Сарзане подойти к Изольде и разбить его там, на родной земле, в наших морях!

Одобрительные крики.

— А может, лучше, — ехидно сказала я, — просто сдаться без всяких сражений?

Ответом мне было мертвое молчание.

— Может быть, удастся заключить какое-нибудь соглашение с ним, — нерешительно сказал Борну. — Мы могли бы предложить ему…

— Что предложить? — перебила я. — Ваших дочерей? Жен? Золото? Честь свою вы не можете предложить, потому что, судя по вашим словам, у вас ее нет.

Борну вцепился в рукоятку меча. Я услышала шорох за спиной. Это Локрис или другая лучница доставала стрелу из колчана. Я спустилась на одну ступеньку ниже.

— Ах, адмирал, вы только сейчас потянулись за мечом. Это хорошо, а то он ржавел в ножнах целый день.

— Это безумие, — сказал он, убирая руку с оружия.

— Да ну? Послушайте, вы все. Прислушайтесь к ветру. Разве он не усиливается с каждым часом? Вы что, думаете Сарзана и его союзник-архонт отпустили нас? Теперь, когда они выгнали нас в открытое море, с ослабленной волей, с сердцами, наполненными страхом, неужели они не воспользуются моментом, чтобы нанести окончательный удар? Думаете, они позволят вам вернуться домой, чтобы восстановить силы и снова напасть на них? Если вы в это верите — это и есть безумие!

Впрочем, не важно, что вы думаете. Вы — воины. Вы поклялись защищать Конию до последней капли крови. Те из вас, которые сдержали клятву и не потеряли своей чести, лежат на корме, зашитые в парусиновые мешки, с монетами во рту и чугуном, прикованным к ногам.

А остальные? Что вы сами о себе думаете? Сколькие из вас бежали, не выпустив ни одной стрелы, не метнув ни одного копья? Теперь вы должны выполнять мои приказы! Мы снова нападем на Сарзану. И на этот раз уничтожим его!

— Выполнять ваши приказы? Приказы женщины! Чужестранки! — с насмешкой выкрикнул Борну.

Я обернулась к Ксиа. Она вышла вперед.

— Я принцесса Ксиа Канара. Мой отец — член Совета очищения. Я говорю от его имени. Кто из вас не согласен с этим?

— Вы еще ребенок, принцесса, — ответил Борну. — Я не приносил вам клятвы.

— Но вы будете подчиняться мне. И я приказываю вам беспрекословно выполнять приказы капитана Антеро, которая лучше всех знает врага. Это признал даже Совет. Нам всем должно быть стыдно, что с самого начала ей не доверили командование экспедицией.

На меня это произвело впечатление — я проинструктировала Ксиа, что говорить, но последнюю фразу она включила в свою речь сама.

Борну хотел что-то сказать, но тут вперед выступил адмирал Базана.

— Адмирал, послушайте, обе женщины правы. Сегодня — несчастливый день, но мы должны отомстить. Я знаю, что не выше вас по званию, но вы должны подчиняться принцессе и капитану Антеро.

— Я адмирал Непеан Борну, и мой род сотни лет служил Конии. У меня тоже есть долг. И мой долг — в целости отвести в Конию оставшиеся корабли, где они будут участвовать в последней, самой важной битве. Чтобы я подчинялся вам, младшему по званию, чужестранке-волшебнице, которая освободила Сарзану и, может быть, сама сотрудничает с ним? Или я должен слушаться эту девчонку, которой чужестранка вскружила голову? Нет! Я отказываюсь.

— Я приказываю вам еще раз, адмирал. — Голос Ксиа был суров и повелителен не по годам.

— У меня есть долг, который для меня превыше всего.

— Принцесса, — сказала я, — я тоже клялась вашему Совету уничтожить Сарзану. Должна заявить, что слова этого человека — измена.

В толпе офицеров нарастал ропот. Несколько голов повернулись в сторону моей конструкции.

— Это не просто измена, это тягчайшее преступление, потому что он выступил против Совета очищения.

— Это измена, и он будет наказан, — заявила Ксиа.

Борну дико огляделся по сторонам. До того, как он успел опомниться или позвать кого-нибудь на