– А сейчас – веришь?

– Да, да!

Артур встал на колени рядом с Ужинским и, практически касаясь щекой его подбородка, зашептал:

– Я тебя медленно-медленно мучить буду... А потом, когда ты падалью станешь – выкину на помойку, и тебя там крысы обглодают. Я одно такое укромное местечко знаю – за пару часов без остатка все сожрут...

Ужинский заплакал в голос – страшно, с подвывом. Он был на грани безумия. Харламов одобрительно закивал:

– Жа-алко себя... Пожалей, пожалей, тут тебя никто больше не пожалеет!

Артур, уже почти слетая с катушек, рявкнул:

– Фамилию, имя, телефон! Все конкретное о подельнике! Ну, сука!!!

Ужинский отчаянно завыл:

– Не зна-а-а-ю!!!

Тульский переглянулся с Харламовым, взял задержанного под мышки и начал усаживать обратно на стул. Последним усилием воли Артур заставил себя не сорваться и почти спокойно выдохнул:

– Сразу трудно сказать – понимаю! Успокойся... ну... все хорошо... Итак – как его звали?

Тульский почти перешел на шепот, и Ужинский таким же шепотом откликнулся:

– А... Артем.

– Правильно!.. А фамилия, фамилия какая?

– Токарев.

Артур со всего маху ударил Ужинского ногой по лицу. Тот откинулся навзничь и, не долетев до пола, успел еще поймать удар Харламова. Задержанный свернулся на полу и захрипел.

– Ы-ты, рыбина какая! – довольно проворчал Степа. – Крученая!

Опера мгновенно решили, что Ужинский выдал себя: раз говорит про Артема, значит знает их мир, и блатной мир знает, и названное имя – это вроде издевки.

Они уже начали стервенеть и потому не сообразили, что никак Ужинский на блатного не тянет.

В этот момент зазвонил телефон, Тульский схватил трубку – звонил Артем.

– А, – тяжело дыша сказал Артур. – На ловца и зверь... Тут один упырь говорит, что ты с ним Светку убил: как тебе?

– Какую Светку? – ошарашено спросил Токарев-младший.

Тульский сообразил, что Артем ведь еще ничего не знает, и ответил неопределенно:

– Ты подгребай... Когда будешь?

– Через пять минут...

Когда Токарев-младший влетел в кабинет, Ужинский лежал, забившись в угол. Волосы его были липкими и мокрыми, потому что Харламов облил его почти кипятком.

– Мужики, вы чего это...

– Здорово, Артем – откликнулся Артур, глаза у которого блестели нездоровой сумасшедшинкой. Он пнул Ужинского по голени и спросил:

– А вот и твой подельник, узнаешь?

Тульский наклонился и повернул Ужинского лицом к Артему. Правый глаз у задержанного уже заплыл и ничего не видел.

– Нет!!!

– Как это – «нет»?! Вот он – и Артем, и Токарев – все, как ты сказал!

– Мужики, вы чего! – начал буквально кидаться на оперов Артем. – Вы же его покалечили!

Артур усмехнулся страшно:

– Ну, так надо сначала спросить – за что?

– За что?! – механически переспросил Токарев-младший.

– Он Светку заколол, – деланно-спокойно ответил Тульский.

– Какую Светку?

– Ту самую! – сорвался на крик Артур. – Барышникову! Нашу Светку!

У Артема округлились глаза и подломились ноги. Он без слов плюхнулся на диван. Ужинский снова завыл в своем углу. К нему подошел Харламов и пнул ногой:

– Поплачь, поплачь. Меньше ссаться в камере будешь.

– Прекратите! – Артема всего трясло.

– А мы еще и не начинали! – гаркнул Тульский, пытаясь подскочить к лежавшему, но Токарев- младший успел его перехватить:

– Артур, погоди, успокойся... Ведь только два дня назад... Ты что – такой же вариант, как с тем «казанским» хочешь? Ты помнишь, что Варшава нам сказал?! Очнись, Артур!

Тульский стал вырываться:

– Тогда был другой случай, а эта гнида...

– Ребята, ребята... погодите вы!

С трудом Артему удалось прервать избиение. Он заставил оперов все подробно ему рассказать с самого начала – и в деталях. По окончании рассказа Токарев-младший сел за стол, в тоске обхватил голову руками и почти простонал:

– Ни-че-го не по-ни-ма-ю!!!

– Что ты не понимаешь? – возбужденно спросил у него Артур.

Артем, не отвечая, выглянул на послышавшийся шум в коридор – там загалдели вернувшиеся из бара, судя по интонациям – довольные, Василий Павлович, Ткачевский и другие оперативники. Слава Богу, они были без прокурорских. Дело в том, что Токарев-старший кратко изложил на месте измотанному следаку суть «Харламовского прорыва», и тот пообещал подъехать к утру – допросить задержанного и «спустить» на трое суток.

Тульский увидел, как Артем плотно закрыл за собой дверь, и услышал (уже приглушенно) вопрос Василия Павловича:

– Ну, как тут у вас? Есть результаты? Послышался голос Токарева-младшего:

– Сейчас там... Ребята... Давай мы сейчас – через пару минуток к тебе в кабинет – и все доложим.

Последовала странная пауза, а потом Василий Павлович уже с другой интонацией ответил:

– Ждем. Две минуты.

Артем открыл дверь в кабинет, посмотрел на Артура, на Степу, на Ужинского и устало сказал:

– Пошли. Все равно придется... Я постараюсь как-то объяснить...

К этому времени Тульский начал уже остывать, он переглянулся с Харламовым и почувствовал какую-то неуверенность.

...В кабинете у Василия Павловича говорили все по очереди: сначала Артем, потом Артур, потом все с самого начала, то есть с разговора с Тимовым – объяснял Харламов. Постепенно вопросов задавалось все меньше, а напряжение в кабинете, наоборот, возрастало. Наконец, после минутной звенящей паузы Токарев-старший обреченно спросил:

– Можно я зайду в тот кабинет?

Ему никто не ответил. Василий Павлович поднялся, вышел в коридор, дошел до кабинета Тульского. Осторожно заглянул внутрь, молча посмотрел с минуту, также тихо закрыл дверь, вернулся к себе и сел за стол, закрыв лицо руками. Ткачевский также тихо вышел на улицу перекурить. Остальные опера молчали. Василий Павлович снял телефонную трубку и набрал номер:

– Сергей, извини, что в ночь. Срочно приезжай, надо осмотреть человека.

Через полчаса приехал Сергей – одноклассник и друг Токарева-старшего, классный хирург. Он долго возился с Ужинским, а потом, уже в кабинете Василия Павловича, диагностировал:

– Сотрясение мозга – само собой, не в счет. Два-три ребра – подозрение на перелом, но, в общем – срастется. Остальное в гематомах – заживет через месяц... Для клиента – ничего такого смертельного, но другим врачам показывать я не рекомендую. А вообще, Вася, если бы я тебя не знал... это фашизм.