поблизости нет. Да и знать бы наверняка, что он дома… Кроме того, ты улавливай разницу между ним и черным. На шалимовские презентации в «Невский палас» шушеру не приглашают. Лихо, однако, парнишка за полтора года приподнялся. Не всякий сумеет.

— Больше его нигде нельзя хапнуть? Может, он тут раз в месяц появляется?

— Есть какая-то «Ракушка», где его «тачка» подвешена. Я пробивал обычная коммерческая структура. Наверняка Шалим — «крыша».

— Так, может, прямо у Шалима и спросить, что за фраерок? У него ж прежде всего интерес.

— Я хочу сначала сам с парнишкой пошептаться. Поэтому и брать его надо по-тихому, без рекламы «Херши». А по-тихому и одного можно только здесь. Если дать ориентировку по городу, про нее через полчаса будут знать — все кто ни на есть, даже кошки подвальные. Хреново, время поджимает. Черт его знает, когда он тут нарисуется.

— А, тебе ж в отпуск скоро. Проставляться собираешься?

— Проставлюсь. Ладно, пойдем, поговорим с людьми. Вон, в той хате вроде ничего мужик живет, чекист по жизни, может, разрешит у себя посидеть пару деньков. И окна у него как раз по двор выходят, приготовиться успеем.

— Толку-то, Вовчик? У нас людей — ты да я. Сидеть в засаде — роскошь по нынешним временам. Тем более, скоро конец полугодия. Надо карточки из прокуратуры выбивать.

Занятие для настоящих мужей. Чак Норрис припух бы со своим карате.

— Поговорим с Музыкантом, еще кого-нибудь найдем. Люди — не проблема. Посвящать не будем. Их задача — хапнуть и доставить.

— Ну, тогда можно.

— Парень, кстати, резкий, бывший боксер, да и кто знает, что у него в башке. Очень уж необычная биография. Все, докуривай, пошли к мужику. Побольше пыли в глаза — и разрешит, никуда не денется. Главное, чтоб Игорек объявился.

— Держи, держи крепче, а то выпадет раньше времени. Давай быстрее.

— Тише! Чего орешь на весь дом? Все, я пошел. Жилет идиотский, под мышками жмет. А ты дистанцию держи, главное.

— Выдержу. Идет, идет, давай…

…Игорь закрыл машину, нажал на кнопочку сигнализации и устало направился к своему подъезду. Неделю его не было дома, он вернулся в город и мечтал сейчас только об одном — дотащиться бы до кровати и отоспаться, чтобы к утру быть свежим и бодрым.

Он не стал, по обыкновению, ставить машину на стоянку, решив бросить ее во дворе.

Перед выходом из тачки, он достал из миниатюрного тайника пистолет и переложил в карман. Дома тоже имелся тайник, сделанный им самим в толстом подоконнике. Так, на всякий случай.

Он зашел в тихий подъезд и начал восхождение по крутой лестнице старого дома.

Лифт давным-давно пришел в негодность, но даже когда он еще работал, Игорь предпочитал подниматься пешком.

Сверху спускался парень в мешковатой куртке с огромным тортом в руке. Парень придерживался за перила, потому что явно притупил свой вестибулярный аппарат изрядный дозой «Херши».

Игорь посторонился, прижимаясь к стене. «Скорее, скорее, пропускаю ведь».

Неуклюжий субъект все же зацепил его своим идиотским тортом, причем так неудачно, что веревка, стягивающая коробку, лопнула и кулинарный шедевр полетел под ноги.

Торт действительно был очень красивым. Игорю даже стало немного жаль парня, который, чуть не плача, присел на корточки и стал собирать разлетевшиеся по ступенькам кремовые цветы.

— Извини, мужик, но ты сам…

Он тоже присел, чтобы помочь. Хотя торт теперь можно было нести только в мусорный бачок.

Парень без перерыва бубнил под нос: «Во, бля, непруха…» — и рисковал покатиться по лестнице вслед за своим тортом.

Переляпавшись в креме, он полез в карман за платком. Игорь протянул руку за веревкой, но в эту секунду сильный толчок отбросил его — он даже не смог выпрямиться.

Локоть неуклюжего парня прижал шею к стене, а в переносицу уперся ствол пистолета.

Еще мгновение спустя кто-то слетел с третьего этажа, прижал коленом его руку к полу и защелкнул наручники.

— Мужики, вы чего?

— Тс-с! Производится экологически чистое задержание без выброса в атмосферу пороховых газов. Короче, милиция. Сплошное беззаконие.

— Ты извини, мужик, если что не так, — произнес второй. — Но береженого Бог бережет.

Лицом к стене, ноги врозь.

Игорь поднялся со ступенек. Наручники сковали запястья за спиной. Первый парень ловко ощупал его пиджак.

— О, какая штуковина. Смотри, Вовчик, ты как чувствовал. Давай-ка понятых, из любой квартиры.

Парень повертел в руках пистолет, затем снова положил его в карман Игоря.

— Ты пойми, старик, по закону надо с понятыми. Сейчас они подойдут, и мы изымем. Хорошо? А то ведь ты потом кричать будешь, что «пушку» тебе менты подсунули. Любите вы, коммерсанты, это дело. Ты, кстати, не дергайся, под «стволом» все ж. Боксер, значит? Я вот тоже люблю на виолончели поскрипеть иногда.

При чем здесь виолончель, Игорь не понял. Из квартиры вышли мужчина с женщиной, из-за их спин выглядывал второй парень.

— Чистая формальность, господа, чистая формальность. Пара минут, не больше. Давай, Серега.

Музыкант по-новой извлек пистолет, разрядил его, положил на ступеньки, туда же складировал ключи от машины и квартиры и бумажник.

— Остальное мелочевка. Действуйте, коллега.

Белкин достал свернутый листок, положил его на коробку с тортом и принялся писать акт изъятия пистолета.

— Вот здесь, пожалуйста, чирканите. Благодарю. Всем спасибо, съемки окончены.

Понятые ушли в квартиру.

— Парень, ничего, если мы на твоей «тачке» до отдела доедем, а? У нашей пропеллер полетел.

На улице Белкин шепнул Музыканту:

— Ты что, с тортом поаккуратнее не мог? Будь наш, черт с ним. А то ж хозяйский, мужик нас больше никогда к себе не пустит.

— А ты что, собираешься сюда возвращаться? Ха-ха. Давай ключи, да сваливаем. Дверь захлопнул?

— Да.

— Ну и все. Едем. Я и так целый день потерял.

— Почему потерял? Как раз сегодняшний день я бы не назвал потерянным. Он очень находчивый. Каламбур-с…

— Ты что, думаешь, я тебя колю? Мне это не очень-то надо, Игорь. Я если и не знаю чего, так это только деталей. Я честно говорю, что «мокруху» Мотылевского нам тебе никогда не вменить, если ты про нее сам не расскажешь. Такие убийства процессуальным порядком не раскрываются. Но иногда это и не