Ингитора смущенно усмехнулась.
— А как ты сумела? Ты колдунья?
— А ты не боишься колдуний? — Ингитора кинула на него лукавый взгляд. И Торварду стало весело, как будто разом исчезли все его прошлые и будущие трудности.
— Я не боюсь колдуний! — уверенно ответил он, вспомнив мать, кюну Хёрдис. — Я с самого рождения живу в одном доме с колдуньей. И я знаю, что они не опасны, если обращаться с ними уважительно. А ты можешь рассчитывать на мое уважение. Клянусь Мйольниром!
— Хорошо, — сказала Ингитора. — Я пойду с тобой.
Огромный волк бежал через ельник, опустив морду к земле и принюхиваясь. Маленькая ведьма на его спине, крепко держась за пряди густой шерсти на загривке, напряженно прислушивалась к чему-то далекому.
Волк замедлил шаг, потом остановился, подался чуть назад, закружил по полянке.
— Опять нет? — спросила Дагейда.
Жадный повернул голову и виновато покосился на нее.
— Ничего, мой Жадный! — Ведьма ласково потрепала его по шее. — Поищи чуть получше — и найдешь. Не могла девчонка так запутать следы, чтобы ты не нашел. Просто они остыли.
Волк вздохнул совсем по-человечески. Он не хуже своей хозяйки знал, что с легкостью находит следы многодневной давности. А здесь прошло не больше одной ночи и одного дня, а он то и дело сбивается! След петляет, разрывается, пропадает под кустом, а находится опять под корягой, в трех широких волчьих прыжках сбоку. Человек не может, не умеет так ходить. След был развеян и запутан колдовской силой. Какой? До сих пор Дагейда не имела соперников среди обитателей Квиттинга.
— Я знаю, что ей помогает кто-то из светлых альвов! — утешающе бормотала Дагейда, пока Жадный ходил кругами, отыскивая пропавший след. — Там, в усадьбе, где она проходила, так и пахнет колдовством Альвхейма. Но он ведь не окажется сильнее нас с тобой, ведь правда, Жадный?
Волк остановился под стволом толстой ели, обернулся к хозяйке и кивнул на моховую кочку. Дагейда пригляделась: кочка была примята.
— Здесь она отдыхала, ведь так? Значит, она устала и не могла уйти далеко. Да и как ей не устать? Пойдем же, Жадный, скоро мы ее нагоним.
И волк побежал дальше через ельник. Дагейду гнало вперед прежде всего любопытство. Конечно, она не стала бы утруждать себя и Жадного ради того, чтобы вернуть Бергвиду сбежавшую женщину, но ей хотелось узнать, каким же образом пленница сбежала. Что она собой представляет, какие силы в ней заключены? Дагейда еще с первой встречи учуяла в Ингиторе эти силы и теперь хотела разобраться: безусловно ли эта дева из племени слэттов враг ей или можно обратить ее силы себе на пользу?
Всадница Мрака выехала из леса к морю. На опушке Жадный вдруг споткнулся, повернул вбок и скоро уже обнюхивал руну обмана.
— Вот оно что! — Дагейда соскользнула на землю и старательно затерла руну, чтобы больше об нее не спотыкаться. — Теперь-то мы легче найдем ее!
По берегу Жадный побежал увереннее и скоро привез хозяйку к площадке, на которой и безо всякого колдовства видны были следы двух пар человеческих ног. Увидев следы, Дагейда вздрогнула и нахмурилась. Тут же и Жадный обернул к ней морду и коротко рыкнул что-то.
Ведьма мгновенно скатилась с его спины, встала на колени на влажном песке и нагнулась, по- звериному обнюхивая следы. Когда она подняла голову, на лице ее было смятение.
— Он здесь? — медленно выговорила она, повернувшись к Жадному. Ее большие глаза раскрылись шире, взгляд застыл в неподвижности. Потом она крепко сжала в ладонях волчью морду и тряхнула ее. — Он опять здесь, Жадный, ты понимаешь!
Оттолкнув голову волка, Дагейда в растерянности и досаде села на песок. Такого она не ждала. Внезапное, не предчувствованное и не предсказанное возвращение брата потрясло ее так, что она даже забыла о девушке из племени слэттов.
Жадный ласково боднул ее лбом. Как во сне, Дагейда подняла руку и погладила волка по морде.
— Ничего, Жадный, — бормотала она, глядя в никуда и уже что-то обдумывая. — Он и раньше приходил сюда. И уходил ни с чем. И теперь…
Волк тонко и коротко проскулил что-то. Странно было слышать это нежное щенячье поскуливание из пасти такого чудовища.
— Да, еще она, — вспомнила Дагейда. — Ты говоришь, они встретились? И ушли вместе?
Внезапно, будто проснувшись, она вскочила на ноги.
— Мы пойдем за ними! — воскликнула она. — Я знаю, знаю, куда они направились! К Великаньей Долине! И мы пойдем туда! Но только тихо! — Ведьма приложила тонкий бледный палец к пасти Жадного. — Пусть они пока ничего о нас не знают. Мы покажемся, когда захотим. Правда, Жадный?
Волк высунул длинный красный язык и по-собачьи горячо лизнул щеку своей хозяйки.
Ночью Ингитора долго не могла заснуть. Целый день они с фьяллем шли через ельник. Спина и ноги ее ныли и стонали от усталости, казалось — упасть бы прямо на землю, на прохладный мох, и заснуть, как медведь, на полгода. Лежанка из еловых лап, покрытая листьями папоротника, чтобы не кололись, казалась мягче самого роскошного ложа из мехов с подушкой из куриных перьев. Но ей не спалось.
В сумерках им пришлось пересечь открытую вересковую пустошь. Здесь Ингиторе стало не по себе, и она часто оглядывалась. На память ей пришел второй ее вечер на Квиттинге, когда дружина Бергвида ночевала на такой же пустоши. Ветер покачивал ветви деревьев в перелесках, шуршал вереском, а Ингиторе казалось, что это мелькает под еловыми лапами тень огромного волка с рыжеволосой ведьмой на спине.
Ингитора посматривала на своего спутника, но он казался спокоен, как деревянный идол Видара в святилище Эльвенэса. Он как будто не хотел признавать троллей, ведьм и прочей нечисти, и они не имели сил его напугать. Рядом с ним Ингиторе делалось спокойнее. Теперь она и подумать не могла без ужаса, как шла бы по таким местам одна. Нет, добрые боги вовремя послали ей этого фьялля. Как когда-то Хальта.
Мельком вспомнив хромого альва, Ингитора не огорчилась тем, что он так и не подал голоса с их утренней ссоры под елью. Сейчас ей было не до него.
Пустошь уперлась в новый ельник, вернее продолжение прежнего, и здесь фьялль решил устроиться на ночлег, нарубить веток и набрать папоротника, пока совсем не стемнело. Стена деревьев надежно защитила их маленький костерок от человеческих глаз. А от нечеловеческих не защитят и стены дома.
Поблизости нашлось заболоченное озерко, и Торвард надергал камышовых корней. Запеченные в золе мягкие сладкие корни показались изголодавшейся Ингиторе отличной едой. Фьялль с некоторым удивлением наблюдал, с какой охотой она грызет камышовый корень, пачкая подбородок золой.
— Я бы не подумал, что такая знатная флинна будет так охотно есть еду пастухов и охотников! — насмешливо сказал Торвард, перехватив ее взгляд.
— Ах, так во Фьялленланде, оказывается, не бывает голодных годов! — ехидно воскликнула Ингитора в ответ. — А у нас бывают! Счастлив же ваш конунг!
При этих словах оба они усмехнулись с тайной горечью — каждый своему. Но как же перекликались их мысли!
— Это хорошо, что знатная флинна не привередлива! — с одобрением сказал Торвард. — На Квиттинге много болот и озер — камыш не даст нам умереть от голода.
— Ты очень умен! — в ответ одобрила его Ингитора. — Знавала я одного фьялля, который требовал только мяса, а травы называл козьей едой.
— Должно быть, этот фьялль нечасто ходил в походы, — отозвался Торвард. Из всех людей на свете ему меньше всего пришло бы в голову отнести эти слова к Ормкелю Неспящему Глазу. А его-то и имела в виду Ингитора.
Доев остатки камыша, они улеглись каждый на свою охапку лапника. Фьялль мгновенно затих, а
