Гранкель, его товарищ. Он был одет богаче всех, и оринги посчитали его предводителем. Ему на ногу надели железное кольцо и приковали к мачте железной цепью. Разомкнуть кольцо или цепь никак не удавалось. И тогда Гранкель сам отрубил себе ступню. Он говорил потом, что лучше жить на воле хромым, чем целым остаться в плену. С тех пор Торвард стал одеваться ярко и богато — чтобы больше никто не принял за него другого.
— А что стало с тем Гранкелем? — сочувственно спросила кюна Аста. — Он выжил?
— Да, он выжил. Он и сейчас живет в Аскргорде. Он стал скальдом. И его зовут Гранкель Безногий Скальд.
Вальборг подняла голову. Лицо ее было задумчиво, со следами скрытого волнения. Вся дорога этой повести пролегла так близко к ее сердцу, что она сама удивлялась этому. Торвард конунг, которого ей сейчас надлежало ненавидеть, казался ей достойным совсем других чувств.
— Граннель потерял ногу, но стал скальдом? — переспросила она. Взгляд ее упал на Ингитору. — Так значит, чтобы стать скальдом, нужно сначала что-то потерять?
Ингитора тихо вздрогнула в своем углу.
— Да, выходит, что так, — негромко, с тайным вздохом подтвердил Рагнар. — Ты верно рассудила, кюн-флинна. Боги ничего не дают даром. И особенно такое сокровище, как искусство стихосложения. В обмен они берут немало.
Ингитора не шелохнулась, хотя могла бы сказать в подтверждение этого намного больше.
У Торварда конунга было при себе только два корабля, но эти корабли были готовы к битве задолго дотого, как Эгвальд подплыл к горловине Аскрфьорда.Когда дозорные на мысах увидели в море четыре «Ворона» с красными щитами на бортах, два «Козла» вышли им навстречу. Сам Торвард стоял на носу «Ясеневого Козла», того самого, на котором плавал на Квиттинг. На нем был красный плащ с золотой отделкой и золоченый шлем. Подобного наряда не было больше ни у кого в его дружине. Кюн-флинна Вальборг поняла бы почему, если бы могла сейчас его увидеть.
Скоро корабли сошлись на расстояние голоса. Впереди шел большой корабль, железные шлемы сверкали на палубе один к одному. Опытный глаз и без подсчета видел, что на этом корабле двадцать шесть скамей для гребцов и не меньше ста хирдманов. На его переднем штевне была вырезана голова ворона; весь штевень был покрыт позолотой, а клюв ворона окован железом.
— Не слишком-то вы осторожны — идете к нам с красными щитами, когда видите боевые корабли! — закричал Торвард конунг. — Кто вы?
— Я — Эгвальд ярл сын Хеймира, конунга слэттов! — крикнул ему в ответ человек на носу переднего из кораблей. Торвард сразу разглядел, что противник моложе его лет на десять и заметно ниже ростом, но крепок и ладно сложен. — Всегда полезно знать имя того, кто отправит тебя к Хель!
— Люди, которых убивают на словах, часто живут долго! — ответил Торвард. — А я слишком крепко стою на ногах, чтобы упасть от одних слов!
— У меня не только слова есть в запасе! — весело ответил Эгвальд, показывая широкую секиру, от обуха до лезвия украшенную золотой насечкой. — Мою секиру зовут Великанша Битвы. Думаю, уже завтра ее будут звать Убийца Торварда. Ведь это ты — Торвард Рваная Щека? В таком ярком наряде тебя трудно с кем-то спутать!
— Я ношу такой наряд как раз для того, чтобы меня нельзя было ни с кем спутать! — ответил Торвард. — И мне скорее думается, что завтра твоя секира станет сиротой.
— Ее имя будет знать тот, кто останется в живых. И мне думается, что тебе не придется рассказывать об этой битве. Вот тебе мой первый дар!
И Эгвальд метнул копье в корабль Торварда. Бросок был так силен, что копье пролетело над кораблем и попало в кормчего, пробив его насквозь, и застряло в спинке сиденья. Крики ярости взлетели над морем — в дружине Торварда любили кормчего Ульва. Тут же над волнами взметнулись копья, полетели стрелы. Корабли стали сближаться.
На Зорком Мысу виднелась одинокая фигура высокой женщины. Этот мыс прозвали Зорким оттого, что все море перед горловиной Аскрфьорда было видно с него как на ладони. Женщиной этой была кюна Хёрдис. Не сводя глаз с кораблей, она подняла руки над головой и стала быстро двигать пальцами, как будто плела что-то и завязывала множество невидимых узелков. Ветер дул от мыса к морю. И кюна выкрикивала на ветер:
«Ворон» с треском ударился в грудь «Ясеневого Козла», его железный клюв сильно поранил резную козлиную морду. Несколько фьяллей мгновенно перепрыгнули на корабль Эгвальда вынуждая его защищаться. Второй корабль слэттов в это же время подходил к корме «Козла». Эгвальд рубил своей Великаншей направо и налево, сбросил фьяллей со своего корабля и уже готов был шагнуть на «Козла», как вдруг замер с занесенной секирой. Баульв метнул в него копье, и оно пронзило бы Эгвальда насквозь, не качнись корабль на волне. Копье пролетело мимо плеча Эгвальда и словно разбудило его, разрубило невидимые узы, сковавшие его к собственному его изумлению. Встряхнувшись, он бросил взгляд назад: многие из его хирдманов, только что наступавшие, падали на днище корабля, пронзенные и зарубленные.
— Вперед, племя Воронов! — во весь голос закричал Эгвальд. К нему бросился какой-то фьялль, он секирой отбил удар его меча.
Кюна Хёрдис выхватила с пояса нож и перерезала горло козе, лежащей связанной возле ее ног. Торопливо ловя горстями горячую кровь, вдова великана бросала ее вниз, в морские волны, и кричала все громче и громче:
Кровь темно-красным дождем падала и пропадала в серых волнах. И вода вокруг шести кораблей, бьющихся перед горловиной фьорда, на глазах краснела от крови.
Ормкель Неспящий Глаз, старший на втором корабле фьяллей, метнул крюк на ближайший к нему борт. Здесь предводительствовал крепкий слэтт с красным лицом и белыми от седины волосами. Он был на носу и не сразу заметил крюк. А Ормкель немедля перепрыгнул на корабль слэттов и с ходу зарубил мечом первого, кто бросился к нему. С другого корабля метнули копье; Ормкель даже не видел его и вдруг ощутил сильный удар в спину. Обернувшись, он увидел возле себя лежащее на скамье копье с широким наконечником. Не задумавшись даже, каким же образом не оказался он сам пробит насквозь, Ормкель
