— Ладно, опусти меня вниз, — попросил Ху Хао.

Юнъэр снова прочитала заклинание, и скамейка плавно опустилась на пол.

— Опасные у тебя шуточки, — сказал Ху Хао. — А вдруг упадешь? Даже если не разобьешься насмерть, синяков набьешь предостаточно!

— Отец, тебе в самом деле нужны деньги? — как ни в чем не бывало спросила Юнъэр.

— Неужто сама не понимаешь? Вот уже три дня, как мы голодаем...

— Ну, раз так, тогда дай мне две веревочки, и я на первый случай сотворю две связки монет, — сказала Юнъэр.

«Один гость, как говорится, не причинит хлопот двум хозяевам. Воспользуюсь-ка я случаем, что дочка подобрела, и дам ей побольше веревочек. Пусть уж сразу сотворит несколько сотен связок. Ну, а там, если даже кто и донесет властям, как-нибудь выкручусь».

Порывшись в изголовье кровати, Ху Хао нашел только три веревочки и побежал к знакомому торговцу Цзоу Далану, который держал лавку в ближайшем переулке.

— Не найдется ли у вас, Далан, большого мотка тонкой бечевки? — спросил он.

— Для чего она вам? — удивился тот.

— Монеты нанизывать.

— Неужто их у вас так много? — улыбнулся торговец. — Или вы снова разбогатели? Впрочем, бечевка найдется, платите.

— А вот денег я с собой не захватил, — сказал Ху Хао, снимая старый халат, чтобы оставить его в залог.

«Какие это деньги он собирается нанизывать на бечевку, если у него даже нечем за нее заплатить? — удивился Цзоу Далан. — Видно, врет! Должно быть, бечевка нужна ему совсем для другого! Еще натворит чего-нибудь, выйдет скандал, а я — отвечай!»

Далан немного подумал и сказал:

— Простите, лавка у меня маленькая, прибыль ничтожная, так что я вынужден продавать только за наличные. Ваш халат мне не нужен.

— Примите хоть на самое короткое время, — упрашивал Ху Хао. — Я сейчас же его выкуплю.

Цзоу Далан не соглашался, и Ху Хао так и ушел ни с чем.

«Если уж мой знакомый так со мной обошелся, то незнакомых и просить незачем. Отнесу-ка я дочке то, что есть, пусть хоть три связки монет сотворит...»

Он торопливо вернулся домой и полез под изголовье кровати за веревочками, однако их там не оказалось. Глядя на него, жена и дочь не могли удержаться от смеха.

— Чего ты там роешься, старый дурень? — спросила жена.

— Да вот положил тут три веревочки и не пойму, куда они девались, — отвечал Ху Хао.

— Я отдала их дочке, и она сотворила три связки монет, — сказала жена. — А ты куда бегал?

— Я хотел попросить дочку, чтобы она сотворила сразу связок сто, — объяснял Ху Хао. — Побежал в лавку Цзоу Далана, хотел купить у него моток бечевки, так он наотрез отказался давать в долг. Предлагал ему в залог халат — не взял.

— Не будь таким жадным, — сказала жена. — Одной-двух связок нам на день вполне хватит.

— Где же деньги? — спросил Ху Хао.

— Под одеялом.

Обрадованный Ху Хао в тот же день истратил все монеты на провизию и дрова и на следующий день опять попросил Юнъэр сотворить немного денег...

С этих пор Юнъэр каждый день сотворяла по связке монет, и вскоре на них уже можно было не только прокормиться, но даже и одеться поприличнее.

Однажды Ху Хао вышел за покупками, а когда вернулся, дочь сказала ему:

— Отец, я хочу тебе кое-что показать.

С этими словами она вынула из рукава слиток серебра и протянула отцу. Тот взвесил его на руке — примерно лянов двадцать пять.

— Где ты взяла этот слиток? — спросил он.

— Утром мимо нас проходил старик — торговец жертвенными деньгами и благовониями. У него были также подделки под серебряные и золотые слитки[1]. Я купила у него один поддельный слиток и превратила в настоящий.

— Против такого слитка сотня связок медяков — мелочь! — воскликнул Ху Хао. — Вот бы нам их побольше, глядишь — снова сделались бы богатыми и уважаемыми...

Ху Хао отправился в лавку ритуальных принадлежностей, накупил на все деньги золотой и серебряной бумаги и, вернувшись домой, сказал дочери:

— Одним слитком, дочка, дела не поправишь. Преврати-ка всю эту бумагу в слитки, и мы заживем припеваючи.

Юнъэр тотчас же разложила на полу золотые и серебряные бумажки, прикрыла их снятой с себя юбкой, прочитала заклинание, брызнула водой и воскликнула: «Живо!» Когда она убрала юбку — под ней лежали кучи настоящих серебряных и золотых слитков.

При виде такого богатства Ху Хао несказанно обрадовался и стал советоваться с женой:

— Теперь, когда у нас есть деньги, мы можем подыскать в любом месте подходящее помещение и открыть торговлю шелками. Что ты об этом скажешь?

— Мы почти всю зиму голодали и жили на подаяния, и если ты вдруг сейчас откроешь лавку, боюсь, как бы люди не заподозрили неладное, — возразила жена.

— Пустяки, — сказал Ху Хао, — я сначала обойду моих знакомых и расскажу им, что, мол, объявился некий чиновник, которому я в свое время оказал услугу, и ссудил меня деньгами. Потом закуплю у посредника за наличные половину товара, а вторую половину возьму в рассрочку. Будь уверена, никто ничего не заподозрит.

— Тоже верно, — согласилась жена.

В тот же день, одевшись получше, Ху Хао отправился по знакомым рассказывать о благородном чиновнике, а в конце добавлял:

— Хочу открыть небольшую лавчонку. Не поможете ли мне в этом? Половину товара я оплачу наличными, а вторую — возьму в рассрочку.

— Ну, конечно, конечно! — отвечали ему. — Можете на нас рассчитывать!

Так Ху Хао сделался торговцем. Часть товара он приобрел за наличные, за другую часть обязался уплатить в будущем. Однако сделал он это лишь для отвода глаз, ибо надеялся только на Юнъэр. Если покупатель заходил в лавку, просил какого-либо товара, Ху Хао шел к дочери, которая в это время сидела в комнатке позади лавки, и вскоре выносил оттуда все необходимое. Так как товар доставался ему бесплатно, то и продавал он его дешевле других торговцев. Когда его просили уступить побольше — он уступал. К тому же товары в его лавке были самыми лучшими, и потому от покупателей отбоя не было.

Торговля ширилась, состояние семьи росло. И уже вскоре Ху Хао смог нанять в лавку управляющего и двух приказчиков, а в дом — двух служанок. Не прошло и трех лет, как он снова прослыл богачом.

На месте пожарища появился новый дом, ничуть не хуже старого. Кто несколько лет назад не пожелал водить знакомство с обедневшим юаньваем, теперь вновь добивался его дружбы, приходил с поздравлениями и подарками. Одним словом, Ху Хао опять стал уважаемым человеком.