снова превратилась в Диану. Она медленно потянулась и опустилась на стул. Теперь в каюте царила атмосфера покоя; напряжение, витавшее в ней прежде, исчезло, как духота после грозы.

— Какого дьявола ты все это устроила? — рявкнул Сайленс.

— Дженни, спору нет, стерва, но она умеет обделывать дела, — заметила Диана, ничуть не задетая его тоном. — И я чувствовала, что ашраи появятся лишь тогда, когда возникнет действительно сложная ситуация. Мне необходимо было услышать их ответ.

— Вы его услышали, — произнес Кэррион. — Надеюсь, вы не сожалеете, что ради этого ответа пробудили гнев ашраев.

— Лично мне нужен переводчик, — процедил Сайленс. — Я никакого ответа не слышал. Только кошмарную музыку, от которой у меня едва не лопнули барабанные перепонки. Так что же это означало?

— Они знают о Матер Мунди, — пояснила Диана. — И они испуганы. Ее существование… тревожит их. Они согласны явиться по моему зову, но я не уверена, что они сумеют мне помочь. Теперь, когда они лишились своих лесов и своего мира, сила ашраев значительно убыла.

— Не стоит их недооценивать, — проронил Кэррион. — Смерть для них — всего лишь путешествие, переход в иное состояние. Они по-прежнему могущественны.

— Но они мертвы слишком давно, — возразила Диана. — Теперь с миром живых их связываете только вы, Кэррион.

— Может, вам они и пригодятся, — проворчал Сайленс. — Но мне призраки не по душе. По моему мнению, мертвецам лучше оставаться мертвыми.

— А мне не слишком по душе мысль о том, что Матер Мунди настолько могущественна, что пугает даже мертвецов, — сказала Диана. — Судя по всему, мне нужно гораздо больше союзников, чем я полагала раньше. Придется обратиться к тебе, папа.

— Что ты имеешь в виду? — недовольно протянул Сайленс. — Совсем недавно ты деликатно заметила, что у меня слишком мало сил, чтобы выступать в одной лиге с Матер Мунди. Я готов сделать для тебя все, что могу. Но я всего лишь один из капитанов Имперского Флота, мое дело — выполнять приказы и отправляться туда, куда мне предписано. Например, прямо сейчас я направляюсь в Черную Бездну. И не имею ни малейшего понятия, когда вернусь оттуда и вернусь ли вообще.

— Ты обязательно вернешься, — веско произнесла Диана. — Ты и не из таких переделок выходил живым. И ты обладаешь огромной силой, хотя сам предпочел не использовать и не развивать ее. Я не вижу причин, которые мешают тебе стать столь же могущественным, как и все те, кто прошел через Лабиринт. Я не хочу осложнять тебе жизнь и втягивать тебя в собственные передряги. Но, может статься, у меня не будет другого выбора. Скажи, папа, ты любишь меня? Любишь достаточно сильно, чтобы ради моей защиты стать чем-то большим, чем человек?

— В прошлом я подвел тебя, — отчеканил Сайленс. — В будущем не подведу. Но я не…

— Лабиринт изменил тебя, — перебила Диана. — Он сделал тебя другим. Не бойся новых возможностей. Расскажи мне о Лабиринте. О том, что он сделал с тобой.

— Я ничего не знаю, — отрезал Сайленс. В его голосе звучало неприкрытое раздражение. — Не знаю, кто я теперь. Не знаю, кем стану в будущем. Одно могу сказать: перемены, которые произвел во мне Лабиринт, еще далеки от завершения. Иногда я вижу во сне нечто странное. Слышу голоса, рассказывающие удивительные, невероятные вещи. Один раз ко мне приходила Фрост. Она пыталась предупредить меня, рассказать о Лабиринте, о том, что он делает со мной. Но я не смог ее понять.

— Тогда расскажи мне о Лабиринте, — попросила Диана. — Как он выглядит внутри? Что испытываешь, когда туда входишь?

— Он… он непостижимый, — медленно произнес Сайленс. — Его невозможно описать словами. Никогда прежде я не видел ничего подобного. И я думаю, он живой… в некотором смысле. Но это недоступно нашему пониманию. Находиться внутри Лабиринта — все равно что разгуливать посреди оживших видений. Знаешь, бывают такие сны, когда кажется, что ты нашел ответы на все вопросы, но стоит проснуться, как эти ответы ускользают. Там, в Лабиринте, все иначе. Там все реально. Слишком реально для некоторых из тех людей, что вошли туда вместе со мной. Их смерть была ужасна. Думаю, дело в том, что их сознание не обладало достаточной… гибкостью и не могло пережить изменений, которые Лабиринт желал произвести с ними.

— А почему ты покинул Лабиринт? — продолжала допытываться Диана. — Почему не прошел его до конца, как сделал Оуэн и его люди?

— Я испугался, — сквозь зубы процедил Сайленс. — Почувствовал, что не могу. И я видел, что Лабиринт убивает Фрост. Я схватил ее и бросился прочь. А вскоре мы стали замечать, что с нами происходят перемены.

— Как ты думаешь, что это такое — Лабиринт? — не отставала Диана. — Какова его цель?

Сайленс насмешливо фыркнул.

— Люди, которым я в подметки не гожусь, ломали головы в поисках ответа на этот вопрос, да так и не придумали ничего толкового. Все равно что расспрашивать у муравья, что представляет собой огромная статуя, по которой он ползет. Мы посетили и покорили тысячи планет, но ни на одной из них не встретили ничего подобного Лабиринту. Его цель враждебна нам и, возможно, вообще недоступна человеческому пониманию.

— Ты ощутил на себе его прикосновение, — напомнила Диана. — Как ты считаешь, что это было?

— Возможно… учебная машина, — после паузы ответил Сайленс. — Предназначенная для тех, кто способен к обучению. Но все это уже не имеет значения. Я уничтожил Лабиринт, сжег его дотла лучевой пушкой. От него не осталось и следа. Да, он был единственным в своем роде, уникальным явлением, возможно, во всей Вселенной нет ничего подобного. Но если бы мне пришлось вновь принимать решение, я без малейшего колебания отдал бы тот же самый приказ.

— Что ты болтаешь о каких-то переменах, капитан, — усмехнулся Кэррион. — Ты все тот же. И никогда не изменишься.

— А после Восстания ты встречался с кем-нибудь из тех, кто вышел живым из Лабиринта? — спросила Диана. — Ты не делился с ними своими впечатлениями?

— Нет, — отрезал Сайленс. — С тех пор как мы с ними пытались убить друг друга, прошло не так много времени. Какая-то часть моего сознания до сих пор хочет их убить, отплатить за все, что они сделали. Кроме того… Не думаю, что у нас найдутся общие темы для разговора. Они… не похожи на меня. И на других тоже. В них есть что-то нечеловеческое. Что-то от призраков. Или от пришельцев. Если мы с ними действительно идем по одной тропе, они вырвались далеко вперед. Скрылись из виду. Честно говоря, мне их даже жаль. Судя по всему, полученные сверхспособности не сделали их счастливее. Они просто стали чем-то еще. Не только людьми.

— Возможно, чем-то вроде меня? — уточнил Кэррион.

— Нет, Шон. С тобой все проще. Я по-прежнему тебя понимаю, понимаю, какие побуждения тобой движут. Но я не имею представления о том, что творится в головах у Оуэна и его друзей. Догадываюсь только, что они больше не руководствуются обычными человеческими соображениями. И поэтому они опасны — может быть, опасны не только для Империи, но и для всего человечества. Это — одна из причин, по которой прошедшим через Лабиринт не сообщили о миссии, которую нам предстоит выполнить. Парламент им больше не доверяет. Не исключено, что, узнай они о наших намерениях, они попытаются вмешаться и остановить нас.

— А что ты рассчитываешь обнаружить в Черной Бездне? — поинтересовалась Диана.

— Понятия не имею. Вполне вероятно, там скрывается нечто, достаточно могущественное для того, чтобы контролировать прошедших Лабиринт. Или остановить, если они слишком далеко зайдут.

— И ты уверен, это необходимо? — вмешался Кэррион. — Ты хочешь уничтожить этих людей? Так, как ты уничтожил Безумный Лабиринт?

— Ты привел удачные примеры, — кивнул головой Сайленс. — Мой долг — служить Империи и человечеству. Защищать их от опасностей любого рода. Ты сам видишь, прошедшие Лабиринт не считаются ни с кем, кроме самих себя. Если они говорят «да», не находится никого, кто сказал бы «нет». И с каждым днем они становятся сильнее. Что будет, если кто-то из них сочтет, что решения Парламента направляют