Своего рода жест грозного предупреждения оставаться на месте. Я нисколько не сомневался, что после окончания моего разговора с Корначем мнение милиционеров, считающих сидящего перед ними мужика в мокрой рясе и со всклокоченными волосами и бородой кровавым убийцей, кардинально изменится.

– Слушаю, – произнес в трубку бывший командир «Белых барсов».

– Доброй ночи, генерал. Страшно рад, что застал вас при исполнении служебных обязанностей. Это я, Аверин. Здесь у нас небольшая проблема, так что слушайте внимательно...

Мне понадобилось около двух минут, чтобы коротко обрисовать Корначу ситуацию. Я рассказал обо всем, начиная с подземелья и заканчивая своим нынешним положением. Молча выслушав меня, Корнач сказал:

– Передай трубку старшему из милиционеров. И жди, за тобой приедут. Я звоню в Вологду.

– Возьмите, это вас! – Я облегченно вздохнул, бросил ставший бесполезным нож на пол «обезьянника» и, прислонив начинающего шевелиться капитана к обшарпанной стенке, посмотрел на замершего, как я и предполагал, в изумлении омоновца. Кивком предложил ему подойти и взять из моих рук телефонную трубку. – Некрасиво заставлять ждать генерала ФСБ, старшина. Поговорите... чтобы окончательно понять, что произошло... Вы же слышали, что я ему рассказал...

Помедлив секунду, коренастый мужик в камуфляжной форме опустил приведенный в боевую готовность автомат, подошел к клетке и осторожно взял протянутую мною сквозь прутья решетки трубку. Поверил! Слава Богу, поверил! – ликовал я в душе.

– Старшина Кондратов слушает... – произнеся эту фразу, омоновец замолчал надолго и лишь по меняющемуся выражению его скуластого лица и по тому, как он периодически бросал на меня оценивающие взгляды, можно было судить о характере отдаваемых генералом Корначем инструкций. В помещении поста ГАИ повисла напряженная тишина, время от времени разбавляемая лишь бормотанием еще не до конца проснувшегося капитана и тихим покашливанием одного из сержантов.

– Я все понял, товарищ генерал, – решительно произнес наконец омоновец.

– Сделаю все, что смогу.

Он положил трубку, обвел глазами вопросительно глядящих на него гаишников, покачал головой, усмехнулся, видимо еще не полностью переварив полученную от генерала информацию, и произнес:

– Ну и ну! Прямо детектив какой-то!.. Ладно, орлы, – он похлопал по плечу одного из милиционеров, стоящих к нему ближе всех, – будем выполнять приказание генерала ФСБ! А оно заключается в следующем – не допустить передачи специального агента отца Павла начальнику тюрьмы особого назначения. У меня нет оснований сомневаться в том, что он мне сказал... Кстати, – старшина обернулся к двери, услышав звук подъехавших к посту автомашин, – они, кажется, уже пожаловали...

– Вот влипли, блин, в историю! – угрюмо пробурчал сержантик, зачем-то покосившись на висящие на стене большие электронные часы. Они показывали двенадцать минут третьего.

Я все еще стоял в клетке, молча наблюдая, как из резко распахнувшихся дверей высыпали человек шесть бойцов охраны подразделения «Кедр». Вслед за ними в помещение вошел майор Сименко с видом безоговорочного победителя.

Вооруженные автоматами охранники, хорошо знавшие меня, сейчас взирали на меня с холодной ненавистью. Сименко смерил меня злобным взглядом и скомандовал:

– В машину его! Благодарю вас, ребятки, за...

– Не торопитесь, майор, – перебил его омоновец, прикрыв меня спиной и вскинув автомат. – Только что я получил приказ от генерала ФСБ Корнача, из Питера, согласно которому мне категорически запрещено передавать священника отца Павла начальнику охраны тюрьмы.

– Что за вздор, старшина?! – взревел Сименко. – Этот человек – преступник!

– Мне кажется, преступник – вы, майор, – подал голос я. – И ваш командир, полковник Карпов! Это вы, неожиданно узнав о спрятанных последним настоятелем от разграбления и до сих пор хранящихся в подземелье монастыря сокровищах, представляющих большую художественную, религиозную и конечно же материальную ценность, решили ликвидировать меня как ненужного свидетеля и полностью завладеть ими!..

– Что за бред?! – растерянно глядя на стоящих рядом охранников, рявкнул майор. – Какие еще сокровища?! Ты – липовый священник, проникший в тюрьму с целью помочь побегу Завьялова!..

– Ерунда! – прервал словоизлияния Сименко омоновец. – Согласно приказу генерала вы должны быть немедленно арестованы вместе с полковником Карповым вашими же людьми и содержаться в камере до прибытия на остров специальной оперативной бригады ФСБ. Мне приказано довести этот приказ до старшего из сопровождающих вас офицеров. Кто старший?

– Да что вы слушаете этого провокатора?! – уже окончательно теряя самообладание и хватаясь за кобуру, закричал майор. – Разве не ясно – они заодно с попом! Взять их, я сказал!

– Постойте-постойте. Мне кажется... – спокойно, но твердо произнес находящийся среди охранников всегда симпатизировавший мне старший лейтенант Матушкин. – Лично у меня никогда не было повода сомневаться в словах и поступках отца Павла. Именно благодаря ему был предотвращен побег Завьялова из вологодской тюрьмы. Сименко лжет!

– Молчать, лейтенант!!! – взревел майор, но его уже обступили с двух сторон охранники.

Вскоре все было кончено. Разоруженный майор, в наручниках, получив удар в челюсть за попытку сопротивления, был заброшен в один из армейских джипов.

Операция по задержанию Карпова, а также их с майором неизвестного гостя, на поверку оказавшегося питерским бизнесменом по фамилии Марков и преступным авторитетом по кличке Дипломат, прошла быстро и без осложнений.

Охранники из «Кедра» квалифицированно выполнили приказ генерала и в течение полутора часов дожидались прибытия в тюрьму оперативной бригады ФСБ.

Спустя четверть часа после ее появления Карпова и Сименко в сопровождении четверых прибывших из Вологды эфэсбэшников вывели из главного корпуса тюрьмы и посадили в служебный автомобиль, немедленно покинувший остров. Бесценные реликвии, о значении которых я незамедлительно и подробно рассказал старшему оперативной группы сразу после встречи, до прибытия вызванных из Петербурга искусствоведов и представителей Патриархии были перенесены из подземелья в отдельную комнату, опечатаны и сданы под охрану назначенному временным командиром «Кедра» старшему лейтенанту Матушкину. С обнаруженной эфэсбэшниками лабораторией по производству альфа- амфитамина, о существовании которой я даже и не догадывался, поступили так же.

В середине следующего дня с группой из пяти экспертов в спецтюрьму прибыл сам генерал Корнач, практически с порога сообщивший мне неожиданную и почти что невероятную новость.

И тотчас же мы с генералом отправились в сопровождении одного из охранников, Игоря Быкова, в камеру к осужденному Скопцову.

Тот встретил нас настороженно, недоуменно переводя взгляд то с меня на генерала, то – наоборот и нервно покусывая синюшного цвета губы. Он чувствовал, что наш визит необычен, и напряженно ждал развязки.

Корнач долго не мог подобрать подходящие случаю слова, ведь полная реабилитация приговоренного к смертной казни и пожизненному заключению человека если и случалась у нас в стране когда-нибудь раньше, то только посмертно. Но сегодня, сейчас, все было иначе.

– Я – генерал-майор... Федеральной службы безопасности Корнач, – представился, тоже нервничая, бывший командир «Белых барсов». Генерал с заключенным в течение нескольких секунд молча смотрели друг на друга. – Мне поручено сообщить вам, что... В общем, с вас, Вадим Иванович, сняты все ранее выдвинутые обвинения и уголовная ответственность, к которой вы были привлечены по решению суда...

– Я... не понимаю, – пробормотал Скопцов, нервно заламывая руки. -Что вы... хотите этим сказать?