ракетная техника как бы по традиции тоже отошла к артиллеристам. Созданием первого ракетного полигона Капустин Яр деятельно занимался маршал артиллерии Николай Дмитриевич Яковлев, а Байконура - маршал артиллерии Митрофан Иванович Неделин. Так что нам счастливо удалось избежать тех сложностей в дележке ракетного «пирога», который изнурял американцев.
Разумеется, власть президента позволяла Эйзенхауэру сделать выбор и «отдать весь космос», скажем, армии, но это непременно сузило бы фронт работ. И, руководствуясь известной на всех языках пословицей о семи няньках и кривом дитя, он понял, что нужна еще одна, независимая от всех военных, не обремененная никакими традициями, новая государственная кормушка для всех монополий. «...Президент исходит теперь из принципа: ничто, абсолютно ничто не должно стоять на пути нашего стремления преодолеть разрыв», - писал обозреватель Р. Дрюмонд.
5 марта 1958 года специальный комитет Белого дома по правительственным организациям, во главе которого стоял Нельсон Рокфеллер, предложил учредить некое «новое гражданское» агентство, на которое и возлагалось проведение в жизнь «агрессивной национальной космической программы». Предложение было быстро одобрено президентом, и в июле состоялось рождение НАСА.
И здесь организационно американцы сразу вырвались вперед. Артиллеристы Яковлева и Неделина были нужны и даже необходимы, когда речь шла об отработке военной ракетной техники, но когда начались космические запуски - какое до них, строго говоря, дело артиллеристам?! Однако командные, стартовые, испытательные наземные, навигационные и связные службы, офицеры, ставшие за годы работы с военной техникой зрелыми специалистами, занимались и космосом. Это породило множество неудобств: многовластие, изумительную по своей абсурдности секретность и многие другие беды.
Надо сказать, что ко времени организации в США НАСА появились новые обстоятельства, подогревающие нетерпение Белого дома: крах «Авангарда» взывал к экстренным мерам.
С «Авангардом» - первым американским искусственным спутником Земли - получилось действительно некрасиво. Назначенный на 2 декабря 1957 года старт (не без умысла: в декабре собиралась комиссия совета НАТО) несколько раз переносился из-за технических неполадок. Наконец 6 декабря старт состоялся. Высота подъема не превышала и метра, когда ракета завалилась и взорвалась. Репортажи и снимки двухсот корреспондентов, приглашенных на космодром, мгновенно разнесли эту новость по всему миру.
Карикатуристы изощрялись в изображении «Капутника», «Пфутника», «Флопника» - каких только прозвищ не придумывали несчастному «Авангарду». Военно-морской флот - это его рук дело - был опозорен. Намеки на диверсию «агентов Москвы» выглядели жалко и глупо. А тут еще надо ехать в Париж на сессию НАТО - ну просто все складывалось из рук вон плохо для Белого дома. Линдон Джонсон назвал этот старт «дешевой авантюрой», которая закончилась «одной из наиболее разрекламированных и унизительных неудач в истории Соединенных Штатов». Если говорить объективно, престиж этой страны за все два века ее существования никогда не опускался так низко, как в эти четыре месяца: октябрь 1957 года - январь 1958 года.
Лишь 31 января 1958 года был наконец запущен первый американский искусственный спутник Земли «Эксплорер-1» весом около 14 килограммов. Если учесть, что вышедший на орбиту за три месяца до этого космический дом «Лайки» весил 508 килограммов, результат был более чем скромный. Но все-таки это был результат! Соединенные Штаты стали космической державой.
Но, как вы помните, «Эксплорер-1» был, как говорят математики, необходим, но недостаточен. Ведь требовалось не догнать, а обогнать. Обогнать, не догоняя, - задача сложнейшая, поскольку она не подчинялась даже правилам арифметики. И, тем не менее, поставив ее, Эйзенхауэр в марте 1958 года настойчиво требует ускорить работы над «лунной» ракетой.
Послать ракету на Луну пионер американской ракетной техники Роберт Годдард обещал 4 июля 1924 года. Эта новость широко комментировалась и в советских газетах. Накануне этого дня - 3 июля - одесские энтузиасты-авиаторы обсуждали первый проект планера «К-5», выполненный учеником стройпромшколы №1 Сергеем Королевым - человеком, которому было суждено отправить на Луну первую ракету. Но на мысе Канаверал об этом не знали, а попасть на Луну им очень хотелось: все-таки это было что-то новое, что-то первое. ВВС осенью 1958 года предприняли три попытки и осрамились вслед за моряками: все они окончились неудачами. В общем, с тем, чтобы обогнать, опять ничего не вышло: вскоре советская «Луна-2» доставила на Луну вымпелы с гербом СССР.
Все это я пишу не для утверждения советского первенства, оно общеизвестно и не оспаривается, а для того, чтобы ясно было: и после запуска первого американского спутника потребность в некой космической «суперакции» не уменьшилась, а даже возросла. И вот такое, как говаривали гоголевские помещики, «расстроенное хозяйство» принимало теперь НАСА в наследство от военных ведомств.
Созданное пока только на бумаге, новое учреждение, несмотря на финансовую поддержку правительства, испытывало вначале серьезные организационные трудности. Ведь все более или менее сведущие в ракетной технике люди, естественно, работали в военных ведомствах, и ведомства эти не торопились расстаться с космической тематикой, понимая, что внимание к ней возрастает с каждым днем. Очень трудно было очертить границу между гражданским НАСА и военными ведомствами, так как одна и та же ракета в зависимости от того, что у нее в «голове», могла быть и научно-исследовательской, и военной. Передача НАСА космических программ была поэтому операцией сложной, болезненной и чрезвычайно запутанной хотя бы потому, что не имелось прецедентов такого рода: гражданские программы, превращались в военные, но наоборот - большая редкость!
Однако поскольку у НАСА были деньги, оно могло купить персонал. Восемь тысяч сотрудников перешли из Консультативного комитета по астронавтике, около двух с половиной тысяч - из Лаборатории реактивного движения Калифорнийского технологического института, флот отдал в конце концов свою скомпрометированную группу из 200 специалистов, которая занималась злосчастным «Авангардом». Но самое важное пополнение произошло уже в 1960 году, когда НАСА получило так называемый отдел проектирования Управления баллистических ракет армии, а проще - хозяйство Вернера фон Брауна.
Браун осел в Алабаме - штате провинциальном, бедном, аграрном, в маленьком городке Хантсвилле у подножия Камберлендских гор. Не случись этого, Хантсвилл и по сей день прозябал бы неведомый миру. Появление немцев все преобразило. Город рос как на дрожжах: отели, мотели, аэродром, федеральная дорога № 231 - закружилась, завертелась жизнь. А крутилась и вертелась она вокруг трех огромных зданий отдела проектирования баллистических ракет, в одном из которых, за дверью № 4488, и сидел «Прометей Америки» (так называли его в газетах, и это льстило ему) Вернер фон Браун. На юге городка гремели стартовые площадки и «горячие» испытательные стенды. На севере - белели окруженные розариями роскошные виллы технической элиты. Перейдя в НАСА вместе с 4200 своими сотрудниками, бывший барон «Броун» - теперь его имя звучало так - передал новым хозяевам (к большому неудовольствию военных) и Редстоун-арсенал, в котором создавались наиболее удачные ракетные конструкции последних лет его американской жизни: «Юпитер», «Першинг», «Юпитер-C», «Юпитер-II», «Меркурий», «Сатурн-1Б» и, наконец, «Сатурн-5». Кстати, с самых первых дней после реорганизации все работы по «лунной» ракете «Сатурн» были выделены в специальный Отдел систем «Сатурн» - главный из трех существовавших тогда отделов Центра.
НАСА понимает, что следующим логическим шагом космонавтики будет полет человека по орбите спутника. Ведутся работы по двум пилотируемым программам: «Меркурий» - одноместная легкая капсула и «Джемини» - двухместный корабль более сложной конструкции. Впрочем, планы НАСА есть лишь отражение правительственной политики. НАСА финансировалось правительством, а «кто платит деньги, тот заказывает музыку». Кстати, то же было у нас и с С.П.Королевым, с той лишь разницей, что Королев был куда инициативнее чиновников со Старой площади и вялых «теоретиков» из ВПК. Значение полета первого человека в космос в Белом доме понимали очень хорошо. «С точки зрения пропаганды первый человек в космосе стоит, возможно, более 100 дивизий или дюжины готовых взлететь по первому приказу межконтинентальных баллистических ракет», - писала «Нью-Йорк геральд трибюн». Поэтому разработке программы «Меркурий» уделяется большое внимание.
Едва отделившись от военных, НАСА уже нуждается в их помощи: нужно отобрать кандидатов в астронавты. Требования более чем жесткие: кандидатом может быть только квалифицированный летчик- испытатель не старше 40 лет с налетом не менее 1500 часов, обладающий абсолютным здоровьем, ростом
