Мейсон, понизив голос, инструктировал Эдну Хаммер в углу патио.

— Не важно, что происходит, — сказал он, — главное, никто не должен знать ничего про Санта- Барбару. — Затем взглянул на наручные часы и продолжал. — По меньшей мере часа на два с половиной мы должны полностью прикрыть вашего дядю Питера.

— Вы имеете в виду, что они захотят вернуть его обратно?

— Они захотят допросить его.

— Для этого они потребуют вызвать его сюда?

— Возможно.

— И что мне говорить им?

— Говорите, что не знаете, где он находится.

— Я собираюсь сказать, что провела ночь в Санта-Барбаре и вернулась оттуда автобусом.

Мейсон прищурил глаза и заметил:

— Не советовал бы вам делать этого. Они проверят ваши слова.

— У них нет причин для подобной проверки. А вы сами-то что скажете им?

— Я, — ответил Мейсон, — вообще не намерен им ничего говорить.

— Разве они не устроят вам неприятностей?

— Весьма возможно, что постараются.

— Когда меня начнут допрашивать?

Он снова взглянул на часы:

— В любой момент. Они осматривают комнату и тело. Дункана распирает от желания сообщить им нечто. Понятия не имею, что у него на уме. Возможно, эта информация и вполовину не так важна, как он это себе представляет. Они оба, и он, и Мэддокс, ненавидят вашего дядю Питера и ненавидят меня. Мы не можем сказать с уверенностью, что они сделают и как далеко зайдут в своих чувствах.

— Но не могут же они пойти на лжесвидетельство?

— Я бы не исключил подобного. Мэддокс — мошенник. Дункан — крючкотвор и кляузник. Они на пару пытаются уложить вашего дядю на обе лопатки. Я стою у них поперек дороги, и, естественно, им это не по нутру.

— Но что они могут сделать?

— Поживем — увидим. Между прочим, мне надо позвонить. А вы стойте насмерть.

— О’кей! Но помните, я приехала сюда на такси после того, как провела ночь в Санта-Барбаре.

— Не говорите им, где вы провели ночь, — предостерег он, — отказывайтесь отвечать на этот вопрос, пока не проконсультируетесь со мной.

— Это чревато неприятностями? — спросила она.

— Еще какими! — ответил он. — Поэтому все, что вы можете сделать, это отложить неприятности на потом. Скажите им, что то, где вы провели ночь, не имеет ни малейшего отношения к убийству, но напрямую связано с бизнесом вашего дяди. Но только помните, что рано или поздно вас приведут к присяге, и тогда вам придется выложить всю правду.

— Почему?

— Потому что иначе они привлекут вас к ответственности за дачу ложных показаний.

— О Боже… Тогда я вообще ничего не буду им говорить.

— Верно, — улыбнулся он, — не говорите им ничего.

— Но вы меня не бросите?

— Любой информацией, которую они выколотят из меня, вы можете смело тыкать им в глаза… Все, я пошел звонить.

Он отправился в телефонную кабинку.

— Делла, — сказал он, когда услышал в трубке ее голос, — здесь кое-что произошло. Найди Пола Дрейка, пусть прихватит парочку надежных ребят и едет к нам. Они, возможно, его сюда не пустят, но он может послоняться поблизости и выудить столько, сколько сможет… Что слышно из Санта-Барбары?

— Джексон звонил несколько минут назад. Он сообщил, что они по очереди с мистером Харрисом наблюдали за домом Дорис Кент всю ночь. Она никуда не выходила, но Джексон хотел кое-что сообщить тебе лично. Сказал, что не может говорить об этом по телефону.

— А что такое?

— Говорит, что это слишком взрывоопасно.

— Кто сейчас следит за домом?

— Думаю, мистер Харрис. Джексон сказал, что находился на посту до полуночи, когда его сменил Харрис, и что теперь пора бы сменить и Харриса.

— Вот что надо сделать, Делла. Думаю, у агентства Дрейка есть свой человек в Сайта-Барбаре. Надо достать фотографии миссис Кент и ее словесный портрет. Тогда этот человек сможет войти в контакт с Харрисом и взять на себя слежку за ней. Я хочу знать, когда она покинет дом и если возможно, то куда отправится. Передай Джексону, чтобы он заполучил окончательное решение о разводе как можно быстрее. Пусть постоянно держит связь с тобой. Я буду получать информацию через тебя. Все поняла?

— Да, — ответила она, — а что у вас?

— Разделочный нож оказался в пятнах крови, — сообщил Мейсон. На момент настала тишина, нарушаемая шелестом в трубке, прижатой к его уху. Затем он услышал:

— Понимаю.

— Славная девочка, — ответил ей Мейсон и повесил трубку. Он покинул кабину и нашел Эдну Хаммер в прихожей.

— Все в порядке? — спросила она. Он кивнул.

— Удалось вам добиться того, чтобы дядя Питер мог жениться?

— Всегда пытаюсь делать все, что могу, для своего клиента.

В глазах, устремленных на него, Мейсон прочитал желание увидеть его насквозь.

— Вы ведь хороший адвокат, не так ли?

— А в чем дело? — ответил он вопросом на вопрос.

— Мне известно, — заявила она, — что по законам этого штата жена не имеет права давать показания против мужа. Если дядя Питер и Люсилл Мейс поженятся, она не сможет выступать свидетелем против него.

Мейсон поднял брови:

— Я не знаю, что бы она могла показать против… Сюда направляется сержант Голкомб.

— Скажите мне, — спросила она, сжимая запястье Перри Мейсона холодными пальцами, — вы собираетесь отстаивать дядю Питера?

— Я всегда отстаиваю клиента.

— Насколько далеко вы можете в этом зайти?

— Если ваш дядя Питер совершил хладнокровное преднамеренное убийство, я намерен сказать ему, чтобы он или признал вину, или искал себе другого адвоката. Если он убил человека в состоянии лунатизма, то я готов сделать для него все возможное. Вас это удовлетворяет?

— Но предположим, что он действительно совершил хладнокровное и преднамеренное, как вы это называете, убийство?

— Повторяю, он должен или признать вину, или пригласить для своей защиты другого адвоката.

— А кто будет решать, совершил ли он хладнокровное убийство или нет?

— Я.

— Но вы не будете делать поспешных выводов? Обещайте, что не будете!

— Я никогда не тороплюсь принимать решения, — ответил он, ухмыляясь. — Доброе утро, сержант Голкомб!

Сержант Голкомб, который направлялся к ним по коридору, перевел взгляд с Перри Мейсона на