ночи шестого июня до полудня этого же дня?

– В это время я находился в своей квартире. Я спал. Проснулся в седьмом часу. Затем позавтракал в обществе моего сотрудника мистера Уолтера Ирвинга. После завтрака мы пошли на работу.

– Вы можете задавать вопросы, – сообщил Мейсон обвинителю.

– Я буду краток, – сказал фальшиво мягким голосом Гамильтон Бергер. У меня только несколько вопросов, мистер Джефферсон. Вы уже состояли когда-либо под судом?

– Я... – какое-то мгновение казалось, что Джефферсон упадет в обморок.

– Вы были под судом? – гремел прокурор.

– Я сделал одну ошибку в своей жизни, – тихо признался Джефферсон. Я пытался ее загладить. Думал, что мне это удалось.

– Вы так думали? – подхватил презрительным тоном Гамильтон Бергер. А где вы были осуждены?

– В Нью-Йорке.

– Вы отбывали наказание в тюрьме Синг-Синг?

– Да.

– Под именем Дэвида Джефферсона?

– Нет.

– Под каким именем?

– Джеймс Кинкэйд.

– Именно. Вы были осуждены за кражу при использовании обмана?

– Да.

– Вы изображали из себя английского наследника, не так ли? И вы утверждали...

– Вношу протест. Обвинитель не имеет права расширять акта признания вины.

– Протест принят.

– В свое время вы были известны в преступном мире под кличкой «Джентльмен Джим». Это верно?

– Протест.

– Принят.

Гамильтон Бергер пренебрежительно пожал плечами.

– В таком случае у меня нет больше вопросов, – с видом победителя сказал он.

Обвиняемый, сходя с возвышения, шатался, как слепой.

Крепко стиснутые губы Мейсона были одной белой линией.

– Свидетеля Уолтера Ирвинга просят занять место, – сказал он холодным голосом через несколько секунд тишины.

– Мистер Уолтер Ирвинг! – громко воззвал бейлиф.

Когда никто не отозвался, принялись выкрикивать в коридоре.

Пол Дрейк протиснулся вперед и кивнул адвокату:

– Он смылся, Перри. Он сидел рядом с выходом и вышел в тот момент, когда услышал, что Бергер стал допрашивать Джефферсона о прошлом. Господи! Что за история! Что за паршивая история!

– Похоже на то, что мистер Ирвинг отсутствует, – оценил положение судья Хартли. – Ему был вручен вызов в суд, господин адвокат?

– Да, Высокий Суд.

– Вы желаете, чтобы был выдан ордер на его арест?

– Нет, Высокий Суд. Может быть, у мистера Ирвинга были причины, из-за которых он покинул зал суда.

– Думаю, что были, – выпалил с сарказмом прокурор.

– Это свидетель защиты. Мы отказываемся от него, – ответил с полным спокойствием Мейсон.

В голосе Гамильтона Бергера звучал триумф, с которым он с трудом мог совладать.

– Для того, чтобы опрокинуть доказательства защиты, мне достаточно только трех свидетелей. Вызываю миссис Агнессу Элмер.

Миссис Агнесса Элмер назвала имя и адрес, добавив, что является администратором в доме, в котором обвиняемый снял квартиру после приезда в город.

– Я хотел бы обратить ваше внимание на раннее утро шестого июня. Вы не знаете, – спрашивал прокурор внешне равнодушным голосом, – находился ли в это время Дэвид Джефферсон в своей квартире?

– Конечно знаю.

– Он был в своей квартире?

– Нет, не был.

– Его постель была разобрана?

– Нет, застлана.

– Свидетель в вашем распоряжении, – иронично бросил прокурор защитнику.

Мейсон, догадавшись, что короткие, непосредственные вопросы должны были служить для того, чтобы втянуть его в западню, из которой ему не удалось бы выбраться при допросе, медленно, как бы устало, расправил плечи.

– Каким образом вы установили так точно дату? – спросил он безразличным тоном.

– Пятого июня, незадолго до полуночи кто-то позвонил, – объяснила миссис Элмер. – Это был женский голос. Женщина сказала, что должна поговорить с мистером Джефферсоном. Она сказала, что мистер Джефферсон устроил ей...

– Извините, – перебил Мейсон. – Высокий Суд, я протестую против повторения свидетелем разговоров, которые происходили в отсутствие обвиняемого.

– Высокий Суд! – с нетерпением сказал Бергер. – Ведь это согласно с процедурой! Защитник сам задал вопрос. Он спросил, каким образом свидетель смог установить дату. Свидетель отвечает на вопрос.

Судья Хартли прищурил глаза.

– Может быть в этом и найдется какой-нибудь технический пункт в вашу пользу, господин прокурор, но это Суд, где исследуется истина, а не место для словесных юридических стычек. Способ, при помощи которого вы допрашивали свидетеля, ясно говорит о том, что вы предумышленно приготовили ловушку для защитника. Протест принят. Прошу обосновать обвинение, опираясь на показания собственных свидетелей. А теперь у суда вопрос к свидетелю. Есть ли какой-нибудь другой способ, при помощи которого вы могли бы, на основании собственной деятельности, установить точную дату?

– Я знаю, что это было шестого, потому что в этот день я пошла к дантисту. У меня страшно болел зуб и всю ночь я не могла уснуть.

– А откуда вы знаете, что пошли к дантисту именно шестого? подхватил Мейсон.

– Из книги визитов у дантиста.

– Следовательно, вы опираетесь не на собственную память, называя дату визита к дантисту, а на дату, записанную в книге?

– Да. Именно так.

– А дата, взятая из книги, была вписана туда не вами. Другими словами, для освежения памяти вы воспользовались разговором с дантистом?

– Ну, я спросила его о дате моего последнего визита, а он посмотрел в книгу и сказал мне.

– Именно, – покивал головой Мейсон. – Но вам неизвестно на основании собственных наблюдений, в каком состоянии поддерживаются эти записи?

– Думаю, что они поддерживаются...

Мейсон холодно усмехнулся.

– Но, возвращаясь к этой дате, то кроме того, что это была ночь, когда у вас болел зуб, вы ничего конкретного не помните?

– Если бы у вас так болел зуб...

– Я спрашиваю, основываетесь ли вы при установлении даты исключительно на том, что это была ночь, когда у вас болел зуб?