– Какой вы, – медленно сказала Таня, проигнорировав его последний вопрос.

– Какой?

– Да вот.., такой. А что это за деньги, про которые вы там говорили?

– А черт его знает… Старик почему-то решил, что я украл у него крупную сумму…

– А вы не крали? Ой, это же про вас говорили по телевизору! Вы же тот самый инкассатор! Мы же с вами знакомы, помните?

– Еще бы не помнить. И что же про меня говорят по телевизору?

– Просят всех, кому известно ваше местонахождение, срочно сообщить в милицию или прямо на Петровку.

– Как мило… Сейчас по всем законам жанра я просто обязан остановить машину и начать вас душить.

– Ужас… Хотя я не против, чтобы вы меня придушили.., слегка, не до смерти.

Она покопалась в сумочке, раскурила две сигареты и протянула одну Юрию. Он принял сигарету, благодарно кивнув.

– Куда вас отвезти?

– Да никуда. Можете высадить прямо здесь. И не бойтесь, я не стану звонить в милицию.

– А я и не боюсь, – слегка покривив душой, сказал Юрий.

– Вот и молодец. Давайте, я вас поцелую, что ли… Ой, а вы что же, так и поедете по городу?

– Как – так?

– Да в наручниках же!

Юрий посмотрел на свои запястья, на которых все еще болтались перепачканные кровью браслеты.

– Вот черт… А что я могу с этим поделать?

– Эх вы, мужчина… Погодите-ка.

Таня снова полезла в сумочку, извлекла оттуда длинную булавку с крупной белой головкой, покопалась ею в замках, и браслеты один за другим разомкнулись, словно по волшебству.

– Ото! – искренне удивился Юрий.

– Так-то. Держите на память.

Таня наклонилась к нему, обдав запахом парфюмерии, и аккуратно воткнула булавку в уголок его воротника.

– Даст Бог, пригодится.

– Ну спасибо, – поблагодарил Юрий. – Удачи вам, Таня. Да, и лучше все-таки поезжайте на море.

– Только с вами! – крикнула она, когда машина уже тронулась. Проводив взглядом удаляющийся джип, Таня покачала головой и тихо добавила:

– Вот дурак…

Через минуту она поймала проезжавшее мимо такси, сунула водителю сто долларов и велела гнать прямо. Когда впереди замаячила высокая корма джипа, она знаком приказала таксисту снизить скорость, показала на джип и коротко скомандовала:

– Будешь пасти его.

Таксист покосился на нее поверх плеча, и она показала ему еще две бумажки того же достоинства, что и первая.

– Все сделаем! – обрадованно ответил таксист и увеличил скорость, следуя за ехавшим в сторону центра джипом.

Евгений Арцыбашев мрачно курил, сидя в своей украшенной картинами старых мастеров и антикварными безделушками гостиной, и недовольно косился в сторону квадратной бутылки, на три четверти наполненной янтарной жидкостью. Арцыбашев думал о том, что никогда ему не хотелось выпить так сильно, как сейчас, И даже не просто выпить, а надраться до полного беспамятства, чтобы бревном повалиться на пушистый ковер, захрапеть и проснуться уже после того, как все закончится.

Прежде чем на город окончательно опустилась ночь, Арцыбашев успел узнать множество неприятных вещей, которые изрядно поколебали его самомнение. Если, наводя снайперскую винтовку на ничего не подозревающего Михея, он чувствовал себя равным Богу, то теперь, когда древние напольные часы с боем, которые так ненавидела Лена, показывали начало второго ночи, Евгений Дмитриевич напоминал загнанную в угол крысу, слушающую, как роет землю, добираясь до нее, распаленный охотой терьер.

Он горько усмехнулся и с усилием отвел взгляд от бутылки. Терьер… Стая терьеров – так будет вернее. И во главе этой стаи, конечно же, старая зверюга по кличке Граф – большой любитель перекусывать хребты крысам и вообще всем подряд. У старого пса отобрали его кость, и теперь он будет рвать всех направо и налево, пока не вернет украденное.

«А вот это – дудки, – подумал Арцыбашев, раскуривая очередную сигарету и рисуя ее кончиком в воздухе недолговечные дымные узоры. – Хрен ты что теперь найдешь, старый ублюдок. Я теперь в центре внимания, ментовка возле меня круглые сутки вертится, и не так-то просто будет привязать меня к кровати и изрезать на куски, как ты это сделал с Шубиным. И потом, при чем тут я? Деньги украл Воробейчик, Воробейчика шлепнул Филарет – логично, красиво и всех устраивает, даже ментов. Правда, Филарет поступил бы гораздо умнее, просто подохнув там, возле броневика, как я планировал с самого начала… Впрочем, тогда и менты, и Граф стали бы искать таинственного сообщника нашего Воробейчика и могли бы докопаться до правды. А теперь Филарет по собственной воле подставил им свою кандидатуру – вот он, я! И Стаса подвалил, что тоже очень хорошо. Получилась отличная преступная группа: Воробейчик в Мытищах, а здесь, у нас, – Стас и Филарет. Оба – бывшие офицеры, обоих за что-то там поперли из армии… Таким сам Бог велел снюхаться и что-нибудь затеять!»

Он глубоко затянулся и скорчил рожу стоявшим у камина рыцарским латам. С некоторых пор латы стали раздражать его не меньше, чем Лену, постоянно напоминая о Филарете. Это была ассоциация первого порядка, примитивная и неглубокая: Филарет на первый взгляд казался таким же инфантильным идиотом, как и те средневековые парни, которые, нацепив на себя такие вот жестянки, целыми толпами отправлялись умирать в пустыне, надеясь отвоевать у язычников Гроб Господень.

Неодобрительно разглядывая латы, Арцыбашев попытался представить, что теперь станет делать Филатов. Приходилось признать, что Филарет оказался не таким уж теленком, каким его привык считать Евгений. Уже одно то, что тот ухитрился выжить, уложив на месте Стаса и этого придурка с идиотской кличкой Мудя, многого стоило. Пуля между глаз и пуля в горло… Человек с Петровки, который разговаривал с Арцыбашевым, был довольно откровенен – надо полагать, от обалдения. Ну, еще бы! Такая пальба в самом центре города, пропали четыре с половиной миллиона, а инкассатор, который, можно сказать, отразил нападение, взял да и убежал, оставив позади развороченный броневик, три трупа и груду резаной оберточной бумаги. То, что Филарет скрылся, было, с одной стороны, очень удобно, поскольку делало его подозреваемым номер один, а с другой – очень опасно, потому что Филатов умнел на глазах. Оставалось только надеяться, что он поумнеет недостаточно быстро и совершит еще какую-нибудь ошибку.

Арцыбашев картинно отсалютовал латам дымящейся сигаретой. Оказавшись на месте Филатова, невозможно совершить ничего, что не было бы ошибкой. Он обложен со всех сторон, и каждый шаг чреват если не смертью, то арестом, который все равно рано или поздно закончится гибелью: если до Филарета не доберется Граф, то со временем сам Арцыбашев что-нибудь придумает…

Он обернулся и через плечо посмотрел на часы. Те немедленно пробили один раз, словно только и дожидались, чтобы на них обратили внимание. Гулкий медный удар прокатился по всем закоулкам огромной пустой квартиры, поднялся к высокому потолку гостиной и где-то там заглох, растворившись в ночной тишине. Половина второго… Половина второго, а мадам Арцыбашевой, между прочим, до сих пор нет дома. Опять шляется по кабакам или чешет язык в компании себе подобных. А может быть, завела очередного