гласил, что такой-то имярек посетил крайнюю точку Евразии в такой-то день, месяц, год; красивая сургучная печать с сине-желтой лентой удостоверяла правильность сделанной записи. Безусловно, даже среди полутора сотен туристов, я ощутил, что стою на краю Европы и что берег слева и справа от меня плавно уходит за мою спину. В лучах полуденного солнца впереди синела необъятная ширь Атлантического океана.
На мыс Дежнева я добирался из небольшого прибрежного поселка Уэлен вездеходом кружным путем до метеостанции у заброшенного селения Наукан, а от нее — девять километров пешком по обрывистому берегу Берингова пролива. Картина восточной оконечности Азии была угрюма и величественна. Она представляла собой обнаженные скалы, отвесно обрывающиеся в морс. Вершины скал, изрезанные зубцами, были прикрыты пеленой тумана, над которой быстро неслись шквальные тучи, гонимые воздушными потоками в разные стороны. Стоя под моросящим осенним дождем, я также как и на мысе Рока, ощущал, что стою на краю Земли и что за мной простирается огромный, громадный материк — Евразия.
Но мое любопытство здесь, на краю Евразии, не кончалось, хотелось увидеть Мыс Доброй Надежды и мыс всех мысов — Горн...
Вернувшись назад на метеостанцию, я прежде всего осмотрел маяк-памятник Дежневу в виде четырехгранного обелиска, стоявшего на высоте около ста метров над уровнем пролива, рядом с небольшим крестом, сохранившимся, наверное, со старых времен.
В одной из четырех сторон памятника, облицованных мраморной крошкой, устроена небольшая ниша, в которой был установлен бронзовый бюст Дежнева. Ниже находилась чугунная доска с текстом: «Семен Иванович Дежнев. Родился около 1605 г., умер в 1672 г.» На боковых гранях надписи на досках рассказывали о продвижении С. Дежнева с Индигирки до Алазеи, от нее до Колымы, а от Колымы до пролива.
Из-за наступившей темноты едва заметную надпись на медной доске, укрепленной на старом кресте, прочесть не удалось. Но запомнилось то, что она была на двух языках, русском и английском, и начиналась словами: «Памяти Дежнева...»
К сожалению, нам надо было возвращаться, но тем не менее, мы все же побывали в брошенном поселке чукотских эскимосов Наукане, расположенном недалеко от маяка и креста. От поселка, кроме руин, ничего не осталось, а его жителей в 1958 году насильно переселили в другие места.
В день ухода нашего судна из Уэлена я разговорился со старым эскимосом в магазине, куда пришел за покупками. Во время разговора я упомянул, что был на мысе Дежнева и видел там памятник и небольшой крест. Старик сказал мне, что он науканец и жил в поселке до 1958 года. Далее он добавил, что, когда он был еще мальчиком, на месте маяка и этого «старого» креста стоял огромный деревянный крест, который срубили в тридцатые годы.
Тогда я не придал этому рассказу особого значения. И напрасно...
Уже через много лет в Центральном Военно-морском архиве в Санкт-Петербурге, в личном деле капитана 1 ранга Александра Николаевича Пелля я наткнулся на запись, что он в 1910 году командовал транспортом «Шилка» и что команда корабля под его руководством и в присутствии Приамурского генерал- губернатора П. В. Унтербергера 1 сентября установила памятный крест в районе мыса Дежнева. И что этот крест был поставлен в память о великом русском землепроходце Семене Ивановиче Дежневе.
Так под сводами Санкт-Петербургского архива слова старого эскимоса-науканца из Уэлена об огромном кресте стали приобретать реальный смысл...
Заинтересовавшись историей установки креста, я обнаружил, что этому предшествовали два взаимосвязанных события. Дело в том, что только в самом конце XIX века были впервые опубликованы подлинные челобитные Дежнева царю и лишь тогда его имя стало утверждаться, как имя человека, свершившего исторический подвиг.
В 1898 году в 250-летнюю годовщину подвига Дежнева, прохода его вокруг восточной оконечности Азии с Колымы на реку Анадырь, было решено увековечить его имя на географической карте. Для чего Большой Каменный Нос переименовали в мыс Дежнева. А через десять лет, в феврале 1908 года, Приамурский отдел Императорского Русского Географического общества объявил конкурс на памятник Дежневу. Памятник предполагали заложить в Хабаровске 16 мая, в день празднования 50-летнего юбилея присоединения Приамурского края к Российской державе. Все проекты должны были быть доставлены в Совет отдела общества не позднее первого мая.
Идея установки памятника Дежневу понравилась генерал-майору М. С. Латернеру, хабаровскому старожилу и знатоку истории края. Латернер решил предпринять поездку на Север, дабы лично ознакомиться с теми местами, которые открыл Дежнев, и бытом потомков тех инородцев, которых он привел под высокую руку Белого царя.
Путешествие генерала Латернера на северо-восток России на транспорте «Шилка» продолжалось почти четыре месяца. После поломки паровой машины «Шилки» он пересел на пароход «Каммора», на котором добрался до мыса Дежнева, посетил Петропавловск-Камчатский, Ном на Аляске и Командорские острова.
Возвращаясь во Владивосток и обдумывая все виденное, слышанное там от многих людей, Латернер задался вопросом — какого рода памятник нужен Дежневу и где — в Хабаровске или в другом месте?
По мнению Латернера, памятник знаменитому казаку, проведшему большую часть жизни на северо-востоке Азии и не представлявшему себе будущего города Хабаровска, должен бы быть в виде полезного для всех памятника маяка (Идею генерал-майора М. Латернера осуществили в 1956 году архитектор Н. Чекмотаев и скульптор 3. Баженова.), а при нем — спасательная станция. На фронтальной стороне маяка Латернер предлагал установить мраморную или чугунную доску с обозначением главных дел Семена Дежнева.
Через два года, в 1910 году Приамурский генерал-губернатор П. Ф. Унтербергер предпринял плавание на военном транспорте «Шилка» «для обозрения отдаленных владений» Приамурского края. Выбор на «Шилку» пал не случайно, ибо она в течение нескольких лет совершала плавания на Чукотку, Камчатку и Командорские острова, охраны морского зверя и описных бот побережья.
Командир транспорта капитан второго ранга Александр Николаевич Пелль был опытным моряком и служил в Сибирской флотилии с 1903 года.
Еще во Владивостоке Унтербергером была подана мысль ознаменовать посещение «Шилкой» Северного Ледовитого океана постановкой памятника в виде креста Семену Дежневу — первому русскому мореплавателю, прошедшему из — этого океана в Берингово море.
Мысль эта встретила полное сочувствие у офицеров «Шилки» и окружение генерал-губернатора. Тут же на корабле был намечен предварительный проект памятника. Все заботы по выбору материала для креста, его покупку, изготовление и доставку на Чукотку легли на плечи Пелля и его подчиненных. Предполагалось сделать крест из двойных лиственничных бревен, для чего «Шилка» зашла в Императорскую Светскую гавань, где были куплены отборные громадные бревна лиственниц. Сразу же после доставки бревен бортматросы «Шилки» принялись делать из них брусья, а также хомуты для крепежа.
В конце августа «Шилка» подошла к селению Наукан, одному из самых эскимосских стойбищ, расположенному в юго-восточной части острова Дежнева и бросила якорь. (Назван по аналогии с мысом Дежнева и является самой восточной частью Чукотки.)
Место для установки креста было недалеко от Наукана, на возвышенности. О самом мысе Дежнева не могло быть и речи, так как берег там был слишком обрывистый, да и к тому же ледовая обстановка не располагала к высадке.
Спущенные на воду брусья отбуксировали паровым катером к берегу. Чтобы подтащить один брус к месту установки креста, приходилось назначать до сорока человек команды. Матросам помогали эскимосы- науканцы, одаренные за это генерал-губернатором и Пеллем по-царски.
Работа на второй день была еще не закончена, а между тем лед Чукотского моря шел все гуще и гуще. Гнало уже целые поля. Из опасения быть сорванным с якоря транспорту пришлось сняться и уйти от
