под гипсом. — Он был в гипсе от шеи до пояса. — Хорошо еще, что внизу я его не чувствую. И еще хорошо, что я не чувствую этого чертова катетера. — Он вымученно улыбнулся ей.
Ее ответная улыбка получилась не лучше. Она просто не могла видеть его в таком состоянии.
— Космонавты уже скоро прилетят, — сказала Эйла. — Я уверена, что папа прав, — они смогут помочь тебе.
— Ага, конечно.
— Правда.
Он взял ее за руку.
— Я знаю, как ты на это надеешься. Но, что бы ни говорили доктора, Лон, ты, я прекрасно понимаю, как сильно пострадал. Это не «временный» паралич, и он не пройдет сам по себе. Я вижу это в глазах врача… и Лона. А эти космонавты должны быть настоящими волшебниками, чтобы суметь помочь мне.
— А в моих глазах ты не видишь того же, что и в глазах папы и Стивена?
— Нет. Только надежду и любовь. Ты меня слишком любишь, чтобы принять действительность такой, какая она есть.
— И я верю, Жан-Поль. Ты выздоровеешь, космонавты помогут тебе.
— Надеюсь. Но я должен быть честен с тобой, Эйла. Если они не сумеют починить меня, то я не думаю, чтобы я захотел быть таким… дальше.
— Не говори так! — крикнула она. — Так может говорить только… только трус!
— Трус? — улыбнулся он. — Да, я думаю, что предпочел бы умереть, чем жить вот таким — беспомощным и бесполезным. А мысль, что я уже никогда не смогу доказать на деле свою любовь к тебе, Эйла… Я просто не могу так. Наверное, я трус.
Ее глаза наполнились слезами.
— Прекрати, прошу тебя.
— Извини. Давай поговорим о чем-нибудь другом. О чем угодно. Например, как там наши глубоководные друзья? Больше не появлялись?
Вытерев слезы тыльной стороной ладони, она сказала:
— Появлялись. Прошлой ночью. Группа тварей прорвалась сквозь внешние ворота и прошлась по рыбным фермам. Наделали много разрушений и съели кучу рыбы. Об этом узнали только утром. За ними послали отряд охотников во главе с Жюли. Я еще не знаю, насколько удалась их миссия. Я даже не знаю, вернулись ли они.
— Звучит не очень весело.
Она заметила, как стал слабеть его голос.
— Точно. Будем надеяться, что космонавты нам помогут и с этим.
— Да, вы возлагаете немалые надежды на их прилет.
— Знаю. Я становлюсь похожа на отца и Лиля. Нам так нужна помощь. Слишком много происходит неприятностей, и слишком быстро. Без помощи извне Пальмира не просуществует и десяти лет.
Он прикрыл глаза, и она подумала, что Жан-Поль заснул, но через некоторое время, не открывая глаз, он спросил:
— А что… что с
— Да, — ответила Эйла. — Сегодня на рассвете. Их проводили до границы Пальмиры. Им дали запасы, одежду, воду, пару ружей. Сказали, где они смогут откопать остальную амуницию. На побережье осталось еще несколько нетронутых Дебрями мест — у них есть шанс выжить.
— Конечно, — сказал Жан-Поль, не открывая глаз.
— Неприятность состоит в том, — нерешительно продолжала Эйла, — что они заставили уйти
Жан-Поль открыл глаза:
— Всех?
— Боюсь, что так. За исключением обожженных, находящихся в больнице, и тебя. Лиль не хотел этого делать, но случился бы бунт, если бы он не согласился.
— Дьявол, — сказал Жан-Поль.
Капитан Вьюшинков выбрался в коридор. Он был раздражен.
— Что такого произошло, что вы вытащили меня с мостика за двадцать минут до входа в атмосферу? — потребовал он объяснений у брата Джеймса.
— Простите меня, капитан, но это очень важно. Я просто подумал, что вы должны узнать об этом первым… — Брат Джеймс открыл дверь в туалет и пропустил его вперед.
Капитан Вьюшинков заглянул внутрь. Посреди маленькой комнатушки плавал в воздухе отец Шоу. Его лицо посинело. Вьюшинков повернулся к брату Джеймсу.
— Он мертв.
— Да. Минут десять назад он сказал, что чувствует себя неважно и пошел сюда. Вы же знаете, как я беспокоюсь о его здоровье, поэтому и решил убедиться, что с ним все в порядке. Я нашел его вот таким.
— Что, по вашему мнению, послужило причиной смерти?
Брат Джеймс пожал плечами.
— Не могу сказать с полной уверенностью до того, как проведу аутопсию, но мне кажется, сердечный приступ. Путешествие оказалось слишком тяжелым для него.
Вьюшинков опять посмотрел на труп. Костюм отца Шоу был расстегнут, в воздухе стоял запах испражнений. У священника определенно не хватило времени воспользоваться туалетом перед смертью. Судя по цвету лица отца Шоу, Вьюшинков мог сказать, что тот умер скорее от удушья, нежели от сердечного приступа. Да и выражение, застывшее на лице — выражение крайнего ужаса, — отнюдь не свидетельствовало о быстрой смерти.
«Однако зачем брату Джеймсу понадобилось убивать его?» — подумал он.
— Нам придется оставить отца Шоу здесь на некоторое время. Привяжите его. Не хотелось бы, чтобы он начал прыгать по всей каюте во время приземления. Я объявлю этот отсек закрытым для посещения.
— Есть, капитан. Да, кстати, вы, конечно, пошлете на Бельведер сообщение о трагической кончине отца Шоу?
— Как только приземлимся, — ответил Вьюшинков и собрался уходить, но брат Джеймс остановил его.
— Последний вопрос, капитан. Раз уж мы оказались наедине… могу я вас спросить, собираетесь ли вы последовать моему совету?
Вьюшинков хмуро посмотрел на него.
— Я серьезно рассмотрю ваше предложение. Но мое решение будет зависеть от того, что мы обнаружим на Земле. — Он повернулся и полетел прочь по коридору.
Весело напевая, Мило привязал отца Шоу, как его и просил Вьюшинков. Потом он похлопал Святого Отца по голове и задвинул дверь. Он вернулся в главную каюту, которая была наполнена приглушенными, но возбужденными голосами. Люди Вьюшинкова были взбудоражены. Они немного опасались того, что могут встретить на родной планете, которая, как им говорили до последнего времени, была миром смерти, но все-таки они горели желанием применить свои воинские навыки в деле. Мило их хорошо понимал. Он пробрался к своему ложу, лег и пристегнулся ремнями, невесомый и безмятежный. Он был убежден, что Вьюшинков сделает так, как он хочет.
Мило с удовольствием вспомнил последние мгновения жизни отца Шоу… выражение ужаса в его глазах, когда Мило распахнул дверь в туалет… и как эти глаза вылезли из орбит, когда Мило зажал Шоу одной рукой нос, а другой — рот. Шоу боролся за свою жизнь больше двух минут. После этого Мило подержал его еще пару минут для верности. «Приятных сновидений», — прошептал Мило, отпуская его плавать по каюте.
Он почувствовал серию толчков. Сначала едва ощутимые, они начали быстро набирать силу.
