Днем пришли Его родители. Меня ждал еще один неприятный сюрприз.
После обеда Его мамаша вдруг полезла в сумку и извлекла из нее белую кружевную рубашку, ужасно, расфуфыристую.
— Это наша семейная реликвия, — гордо сказала она. — В ней крестили тебя, дорогой, и твоего отца, и дедушку, и прадедушку. Вы, конечно, наденете ее нашему малышу в этот праздничный день?
Да я лучше в гроб улягусь в этой тряпке.
Кормление с ложечки, как оказалось, тоже имеет неприятные стороны. Я понял это сегодня, когда увидел новый слюнявчик.
Не тот, вроде полотенца, к которому я привык. Этот новый сделан из жесткой пластмассы, а внизу у него что-то вроде кармана — наверное, туда должна падать выплюнутая мной гадость.
Она попыталась нацепить на меня эту штуку, и я, конечно же, заорал. Но Она была непреклонна и в конце концов добилась своего: надела на меня эту удавку и застегнула на шее сзади.
Не внимая воплям, Она стала меня кормить. Я выплевывал все, что сумело попасть в рот, крутил головой и пытался перевернуть проклятую штуку на спину.
Напрасный труд! Чертов слюнявчик держался ужасно крепко, и все усилия привели только к тому, что мне стало казаться, будто меня гильотинируют.
У меня нехорошее предчувствие. Кажется, Она выиграет этот раунд.
Опять воскресенье, но в церковь мы не пошли.
Это радует. Может быть, викарий еще передумает.
На этот раз в гости пришли Ее родители. (Мои по-прежнему проявляют тактичность и стараются не сталкивать бабушек-дедушек.) После обеда Ее мамаша полезла к себе в сумку и вытащила оттуда белую кружевную сорочку.
— Это наша семейная реликвия, — сказала она. — В ней крестили тебя, дорогая, и…
Не будем повторяться.
Моей мамаше пришлось долго заверять ее, что на крестины мне наденут именно эту рубашку, и никакую другую.
При ближайшем рассмотрении оказалось, что она еще расфуфыристее, чем та, первая.
Придется мне подналечь на еду. Надеюсь сделать рывок и как следует подрасти за эти две недели. Тогда обе расфуфыристые тряпки не полезут мне даже на нос.
Новая блестящая идея пришла мне в голову. И как раз насчет головы.
Когда я облысел, Она все равно каждый вечер намыливала мне череп с редкостным упорством, чем внушила непреодолимое отвращение к мытью волос.
Сейчас я снова оброс, но не вижу причины менять отношение к этой мерзкой процедуре.
А Она не так уж проста. Я уже приготовился к ежевечерней битве за голову — вопли, брызги. Она бьется как рыба об лед, и наконец впадает в отчаяние. Но сегодня Она не пошла на конфронтацию. Помыла все, кроме головы.
Ага, ясно. Она опять читала книгу. Наверняка там есть глава о детской психологии.
Вчерашняя история повторилась. Она даже не коснулась моей головы. Она явно что-то замышляет.
Подождем. Если Она решила вообще никогда не мыть мне голову, можно переключиться на другие части тела.
И лучше всего — на гениталии. Она и так моет их с некоторым смущением.
Попробую-ка я кричать каждый раз, когда она коснется этой области. Наверняка у Нее разовьется комплекс.
Попробовал. Полный успех. Ее лицо приняло обычное в таких случаях безумное выражение, и Она побежала за книжкой.
Надеюсь, там есть глава о сексуальных расстройствах.
Усиленно питаюсь. Дата крестин пока не установлена.
Воскресенье. Мы опять не пошли в церковь.
Все бы хорошо, но вот незадача: после обеда позвонил викарий. Свершилось.
Крестины уже точно будут через неделю.
Сосредоточенно поглощаю горы еды.
Продолжаю в том же духе. Твердая пища лезет уже из ушей. Как, впрочем, и из обычных мест.
Вечером у них вышел спор, в чьей рубашке я в воскресенье буду креститься. Он сказал, что их сорочка — настоящая семейная реликвия, что вот уже десять поколений… Вот именно, сказала Она, это сразу заметно, зато у тех, кто покупал Ее семейную реликвию, по крайней мере, не совсем отсутствовал вкус…
Боже, какая чушь! Но мы не будем их слушать. Будем есть и расти.
Утром, как только Он ушел на работу, Она вытащила из комода свою семейную сорочку и хотела было устроить примерку.
И ничего у Нее не вышло. Не без моей помощи, конечно.
Она ужасно расстроилась и проплакала весь день.
Вечером Он пришел с работы и не обращая внимания на Ее слезы, опрометью бросился наверх за своей реликвией.
Увы! Ему тоже не повезло. Класс! Моя система опять сработала
Ох уж эти родители!
Утром они объездили все магазины и купили мне новую кружевную сорочку.
Такую расфуфыристую, что две прежние по сравнению с ней просто рубища.
Крестины.
Над всеми моими чувствами возобладало одно — стыд. Поставьте себя на мое место.
Какой позор! На глазах у всех в этом рас-фуфыристом кошмаре не менее расфуфыренный тип щедро поливает тебя водой.
Я, конечно, могу рассказать все по порядку, но… нет слов, нет слов…
Я и представить себе не мог, сколько у них родственников! Я просто подавлен.
Оказывается, я как две капли воды похож на всех вместе и каждого в отдельности.
Хочу знать только одно. С какого возраста можно официально менять имя?
Пятый месяц
