Саймон БРЕТТ
ИСПОВЕДЬ МАЛЕНЬКОГО НЕГОДНИКА
Вирджинии и Биллу, которым это знакомо.
Месяц первый
Ну вот и я. Девять томительных месяцев позади, и, по-моему, теперь я вправе рассчитывать на лучшее.
Я заранее решил, что с честью выдержу все испытания, и, пока меня выпихивали наружу, держался спокойно и с достоинством. И что же я получил в награду за храбрость? До смерти, перепуганные лица и вопли: «Ребенок не закричал!» Самым непочтительным образом меня перевернули вверх ногами и захлопали по заднице.
Что ж, получайте: я заорал.
Всем сразу полегчало.
Шлепки сменились еще более недостойным поведением — я имею в виду пристальный интерес к некоторым частям моего тела. Ладно, понимаю, вы девять месяцев ждали, чтобы узнать, какого я пола, но все-таки можно быть поскромнее.
Меня поднесли к Ней и положили рядом.
— Ой, какие мы хорошенькие, да, зайчик? — заворковала Она. — Какие мы красавцы, да?
Это была знаменательная минута. Впервые мне представилась возможность увидеть существо, которое девять месяцев служило мне ходячим домом.
Должен признаться, выглядела Она не лучшим образом. И к чему такие рыдания?
Но в этом Она была не одинока. Глянув через Ее плечо, я обнаружил второго участника заговора. Это был Он. Он держался еще хуже. Бледный, весь трясется, слезы текут по щекам.
Родители зарыдали хором. Я подумал и присоединился.
Почему-то они не обрадовались. Надо же, пять минут назад страдали, что я не плачу, а теперь нате вам:
— Не плачь, малыш, зайчик ты наш, не надо плакать…
Нет, что им от меня надо?
Дальше было не лучше. Посредством ножниц нас с Ней разделили. Меня помыли, взвесили, одели в жуткое бесформенное тряпье. Порадовало одно. К вечеру я понял важную истину: родители целиком и полностью зависят от меня и моего переменчивого настроения. И еще: СЧЕТ ВСЕГДА В МОЮ ПОЛЬЗУ. Это основной закон нашей будущей жизни.
С утра пораньше нас навестили Ее родители. Оказывается, я как две капли воды похож на Нее во младенчестве. Они принесли подарок — погремушку в виде головы медвежонка.
— Скоро он будет с ней играть, — радовались они.
Дожидайтесь. Да чтоб я играл с отрубленными медвежьими головами…
— Как вы его назовете? — сгорали от любопытства дедушка с бабушкой.
Мои родители высказали несколько предположений. Ох! Будем надеяться, что у них просто хорошее чувство юмора.
— А когда крестины?
Мои родители как-то замялись и отвечали уклончиво.
Потом все ушли, и мы остались вдвоем. Она ужасно переживает из-за кормления.
Конечно, Она всегда знала, что именно для этого предназначена Ее грудь, но только теоретически. И теперь Она боится, что мне не будет хватать молока.
Запомним: ОТКАЗ СОСАТЬ МОЖЕТ СТАТЬ ДЕЙСТВЕННЫМ СПОСОБОМ ШАНТАЖА.
Вскоре вернулся Он с фотоаппаратом. По этому случаю Она вымыла голову, подкрасилась и надела чистую ночную рубашку.
Старалась выглядеть получше — конечно, насколько это возможно.
Я честно пытался все испортить и умудрился нагадить Ей на рубашку как раз в тот момент, когда Он нажал на кнопку. Но Его, наоборот, это очень развеселило.
Умора. Теперь, наверное, все мои действия будут увековечиваться на пленке.
Днем — еще визит. На этот раз Его родители. Оказывается, я как две капли воды похож на Него во младенчестве.
Они тоже принесли подарок… Погремушку в виде головы медвежонка.
— Ты уверена, что у него такой нет? — беспокоились они.
— Нет-нет, что вы, большое спасибо. Почему Она врет? Я подозреваю семейный конфликт между бабушками и дедушками.
— Как вы его назовете? — спрашивали они.
Мои родители ответили…
Да нет, они это не всерьез.
Этих бабушку с дедушкой, конечно, тоже интересовали крестины.
И снова мы остались вдвоем. Ближе к вечеру Она имела неприятную беседу с медсестрой. Медсестра уверяла Ее, что ничего страшного не случится, если я подожду четыре часа от кормления до кормления, но моя мать твердо стояла на том, чтобы давать грудь по первому моему требованию.
Сестра, конечно же, права. Но Она, к вящей моей радости, решила следовать своей системе. И я вам скажу, почему так доволен. Ведь если кормить «по первому требованию», трещины на сосках появляются гораздо быстрее, да и общее самочувствие кормящей мамаши оставляет желать лучшего. А нам того и надо.
Медсестра неодобрительно хмыкнула и пробормотала:
— Сама себе могилу роет. Совершенно справедливо.
Знаменательный день. Я отправляюсь домой.
На меня надели столько одежек и запеленали во столько одеял, что я почти ничего не видел. Но это не помешало мне, оказавшись дома, почувствовать легкое разочарование. Должен вам кое в чем признаться. Когда девять месяцев сидишь в животе, трудно найти простор для размышлений, и я, боюсь, лелеял одну странную мечту — что появлюсь на свет в семье миллионеров или в высшем обществе.
Порой даже представлял себе родные добрые лица членов королевской фамилии.
Что ж поделаешь?
Дома меня сразу понесли наверх, в детскую.
— Ну вот, теперь у нас будет своя комнатка, да, зайчик? —ворковали они. — Смотри, какая у нас маленькая хорошенькая детская, да, зайчик? (Господи, как я устал от этих «да, зайчик»!)
Маленькая хорошенькая детская… Я бы и рад согласиться, но извините… Может быть, у моих родителей масса прекрасных качеств, но вкус… Боже милосердный!
Сами посудите: прямо над моей кроватью, непосредственно над головой бедного младенца, они подвесили вертушку, с которой на нитках спускаются пушистые зеленые крокодильчики. Ничего себе! Ребенка, выросшего с понятием, что крокодилы — этакие милашки, ожидает в будущем пренеприятный сюрприз. И Обществу охраны животных придется брать ответственность на себя.
С вожделением я представляю себе тот день, когда смогу, наконец, встать в кроватке и СДЕРНУТЬ К
